Книга вторая «Город слёз»
«В городах, которых нет»
Глава первая
в которой Дина очень не вовремя заплакала, и с этого начались приключения сестер в Лармевилле
Лармевилль поначалу ничем не оправдывал своей не слишком жизнерадостной репутации. Сандра и Дина шли по разноцветному лугу, растения на котором были так красивы и пахли настолько ароматно, что хотелось просто упасть, зарыться в них лицом и полежать так хотя бы полчасика.
Никакой дороги или хотя бы намека на тропинку сестры не заметили — было похоже, что через этот луг люди действительно ходили нечасто. Если ходили вообще. Выбирая путь, девочки просто старались двигаться в одну и ту же сторону, чтобы как можно дальше и по возможности быстрее уйти от белой границы между Флэштауном и Лармевиллем. К тому же в выбранном ими направлении идти сестрам приходилось чуть-чуть в горку, а это означало, что рано или поздно они доберутся до вершины этого пологого холма и смогут как следует оглядеть окрестности.
Этот план показался Сандре и Дине получше, чем просто валяться на лугу, наслаждаясь ароматами лармевилльских растений. Может, они только с виду так хороши, а на самом деле опасны? Так ведь тоже бывает. Особенно — в сказках.
— Какой-то он никакой совсем не темный, этот их «темный Лармевилль»… — задумчиво произнесла Сандра, глядя на лазурно-голубое небо, в котором прямо над ними с Диной сияло ослепительно яркое солнце.
Беззаботный пейзаж вокруг никак не соответствовал представлению сестер о том, как должны выглядеть окрестности опасного города. Опасного настолько, что даже его название за пределами территории, ограниченной белой чертой, люди стараются не произносить вслух.
— Да уж, ни чуточки не темный, — согласилась Дина. И без особой радости добавила: — Пока. Хотя это ведь еще и не Лармевилль вовсе. Он-то, наверное, еще и не начинался. А ты, кстати, не заметила, когда это день наступил? Уже…
Сандра задумалась. Действительно, ночь пролетела совершенно незаметно — наверное, они с Диной все-таки ненадолго заснули, устав от переживаний, пока розовое такси мчало их до границы с Лармевиллем. Саму эту границу они изучали уже засветло, это Сандра помнила определенно. А теперь день и вовсе был в самом разгаре, словно стараясь сиянием теплого солнышка разогнать из мыслей двух сестер все их тревожные предчувствия. Получалось это у него, честно говоря, так себе. Плохо получалось.
— Смотри, Дин, сейчас мы уже заберемся на самую вершину, — проговорила Сандра, взглянув вперед и убедившись, что их долгий подъем по разноцветному лугу близится к завершению. — Оттуда и посмотрим, что у них тут за Лармевилль.
Сестры сделали еще несколько шагов и действительно оказались на самой вершине.
— Ух, ты! — изумилась Дина удивительной панораме, открывшейся перед ними как-то мгновенно, словно это были самые первые кадры фильма на неосвещенном до самого этого момента экране. — Вот это да!
— Может, построим здесь домик, да и останемся навсегда? Представляешь: встаешь утром, выглядываешь в окошко, а там — такое! И так — каждый день вместо школы!
Дина с удивлением посмотрела на сестру, и, лишь заметив смеющиеся глаза Сандры, поняла, что та шутит. Ведь открывшийся перед ними вид был таков, что вполне можно было предположить, будто Сандра говорит вполне серьезно…
Никакой дороги или хотя бы намека на тропинку сестры не заметили — было похоже, что через этот луг люди действительно ходили нечасто. Если ходили вообще. Выбирая путь, девочки просто старались двигаться в одну и ту же сторону, чтобы как можно дальше и по возможности быстрее уйти от белой границы между Флэштауном и Лармевиллем. К тому же в выбранном ими направлении идти сестрам приходилось чуть-чуть в горку, а это означало, что рано или поздно они доберутся до вершины этого пологого холма и смогут как следует оглядеть окрестности.
Этот план показался Сандре и Дине получше, чем просто валяться на лугу, наслаждаясь ароматами лармевилльских растений. Может, они только с виду так хороши, а на самом деле опасны? Так ведь тоже бывает. Особенно — в сказках.
— Какой-то он никакой совсем не темный, этот их «темный Лармевилль»… — задумчиво произнесла Сандра, глядя на лазурно-голубое небо, в котором прямо над ними с Диной сияло ослепительно яркое солнце.
Беззаботный пейзаж вокруг никак не соответствовал представлению сестер о том, как должны выглядеть окрестности опасного города. Опасного настолько, что даже его название за пределами территории, ограниченной белой чертой, люди стараются не произносить вслух.
— Да уж, ни чуточки не темный, — согласилась Дина. И без особой радости добавила: — Пока. Хотя это ведь еще и не Лармевилль вовсе. Он-то, наверное, еще и не начинался. А ты, кстати, не заметила, когда это день наступил? Уже…
Сандра задумалась. Действительно, ночь пролетела совершенно незаметно — наверное, они с Диной все-таки ненадолго заснули, устав от переживаний, пока розовое такси мчало их до границы с Лармевиллем. Саму эту границу они изучали уже засветло, это Сандра помнила определенно. А теперь день и вовсе был в самом разгаре, словно стараясь сиянием теплого солнышка разогнать из мыслей двух сестер все их тревожные предчувствия. Получалось это у него, честно говоря, так себе. Плохо получалось.
— Смотри, Дин, сейчас мы уже заберемся на самую вершину, — проговорила Сандра, взглянув вперед и убедившись, что их долгий подъем по разноцветному лугу близится к завершению. — Оттуда и посмотрим, что у них тут за Лармевилль.
Сестры сделали еще несколько шагов и действительно оказались на самой вершине.
— Ух, ты! — изумилась Дина удивительной панораме, открывшейся перед ними как-то мгновенно, словно это были самые первые кадры фильма на неосвещенном до самого этого момента экране. — Вот это да!
— Может, построим здесь домик, да и останемся навсегда? Представляешь: встаешь утром, выглядываешь в окошко, а там — такое! И так — каждый день вместо школы!
Дина с удивлением посмотрела на сестру, и, лишь заметив смеющиеся глаза Сандры, поняла, что та шутит. Ведь открывшийся перед ними вид был таков, что вполне можно было предположить, будто Сандра говорит вполне серьезно…
***
С противоположной от разноцветного луга стороны холм круто спускался к неширокой речке, которая текла с добродушно-задорным журчанием, отчетливо слышным даже с высоты, откуда на нее смотрели сестры. Дальше, за речкой, виднелись зеленые поля, ровно засеянные какими-то растениями. А уже за ними можно было разглядеть очертания очень необычного города.
О, что это был за город! Такой причудливой архитектуры Сандре с Диной видеть еще не приходилось — куда уж было там Флэштауну с его чердаками-гнездами!
Лармевилль — а девчонки не сомневались, что перед ними именно он, что же еще? — располагался вокруг нескольких остроконечных холмов, на вершине каждого из которых находился удивительной красоты замок — с огромным количеством остроконечных башенок на укрепленных стенах. Все эти замки на холмах были очень похожи друг на друга, но при этом выглядели и чуть-чуть разными, словно каждый из них (или его хозяин) обязательно стремился хоть чем-нибудь, но подчеркнуть собственную индивидуальность. Кто-то — количеством башенок, другие — их необычным и асимметричным расположением.
Издалека таких вот увенчанных замками холмов можно было разглядеть не меньше десяти, но, скорее всего, на самом деле их было намного больше, так как город Лармевилль оказался очень большим, и как далеко простирается его территория, с этого берега реки было попросту не видно. Вокруг же замков-холмов располагались самые обычные и не слишком аккуратные на вид дома, плотно прилегавшие один к другому. Как казалось, стояли они в абсолютном беспорядке — во всяком случае, разглядеть в их хаотичном нагромождении ни улиц, ни площадей, ни, уж тем более, парков или скверов сестры со своего наблюдательного пункта не смогли.
— Город без улиц — это почти как муравейник для людей, — сказала Сандра, которая уже начала представлять себе, как легко будет заблудиться в Лармевилле, едва только они с Диной ступят на территорию города. От этого его загадочное далекое очарование стало казаться девочке куда менее привлекательным.
— Зато замки-то какие — красота! — зачарованно произнесла Дина и вдруг вспомнила: — Я такие видела только знаешь где — в фотографиях и фильмах про Диснейленд, вот! Там такие же точно башенки. Побежали-ка туда. Уже. А?
— Башенки башенками, но это приключение будет совсем не похоже на аттракционы в Диснейленде, — поделилась с сестрой мрачным предчувствием Сандра. — Но делать нечего, коли другого пути домой, кроме как через этот Лармевилль, у нас нет. Так что — ладно, бежим. Только — чур! — не мчаться, как чемпионка мира по бегу с горы. Это ты у нас в спортсменки рвешься, а мне за тобой не угнаться.
Дина хмыкнула, но просьба сестры оказалась лишней, так как девочки просто кубарем скатились одна за другой по крутому склону холма. Сначала они еще пробовали бежать, но быстро поняли, что скатиться будет куда безопаснее и веселее. В результате буквально через несколько секунд сестры были уже на самом берегу речки, а Дина так и вовсе плюхнулась прямо в нее, намочив край своего сарафана. Оказалось, что только так в лармевилльской речке и можно было намочить одежду, так как была она совсем неглубокой — прямо не речка, а какой-то звонкий журчащий ручей.
Сестры сняли сандалии, взяли их в руки и легко преодолели речку вброд. На другом берегу, в отличие от окрестностей белой черты, они уже явно не были первопроходцами. Там девчонки наконец-то увидели тропинку, которая вела прямо в направлении многобашенного города. Почему-то идти по тропинке Сандре и Дине было намного приятнее — так они чувствовали себя при приближении к таинственному Лармевиллю гораздо менее одинокими, чем прежде.
Но самым удивительным оказалось то, что издалека показалось Сандре и Дине полями, разделявшими берег речки и городскую черту Лармевилля. На самом деле это были никакие не поля, а самые обычные грядки, на которых, насколько хватало глаз, ровными рядами росло одно-единственное растение — самый обыкновенный лук. Ну, если совсем уж точно — то почти обыкновенный, так как его зеленые побеги были по размеру заметно больше тех, которые считались бы нормальными для лука в родных местах Сандры и Дины.
Но вот в том, что это — на самом деле именно лук, сестры совершенно не сомневались. Тем более, что Дина, поначалу не поверив своим глазам, осторожно сорвала одну зеленую травинку и попробовала ее на вкус. Потом поморщилась и, выплюнув, подтвердила:
— Тьфу… Лук. Точно. И погляди, Сандра, сколько его тут! Если мы с тобой действительно попали в сказку, то это — наверняка сказка про Чиполлино…
— Тс-с-с, — прервала ее Сандра, приложив палец к губам. — Смотри-ка — люди. Лармевилльцы…
С противоположной от разноцветного луга стороны холм круто спускался к неширокой речке, которая текла с добродушно-задорным журчанием, отчетливо слышным даже с высоты, откуда на нее смотрели сестры. Дальше, за речкой, виднелись зеленые поля, ровно засеянные какими-то растениями. А уже за ними можно было разглядеть очертания очень необычного города.
О, что это был за город! Такой причудливой архитектуры Сандре с Диной видеть еще не приходилось — куда уж было там Флэштауну с его чердаками-гнездами!
Лармевилль — а девчонки не сомневались, что перед ними именно он, что же еще? — располагался вокруг нескольких остроконечных холмов, на вершине каждого из которых находился удивительной красоты замок — с огромным количеством остроконечных башенок на укрепленных стенах. Все эти замки на холмах были очень похожи друг на друга, но при этом выглядели и чуть-чуть разными, словно каждый из них (или его хозяин) обязательно стремился хоть чем-нибудь, но подчеркнуть собственную индивидуальность. Кто-то — количеством башенок, другие — их необычным и асимметричным расположением.
Издалека таких вот увенчанных замками холмов можно было разглядеть не меньше десяти, но, скорее всего, на самом деле их было намного больше, так как город Лармевилль оказался очень большим, и как далеко простирается его территория, с этого берега реки было попросту не видно. Вокруг же замков-холмов располагались самые обычные и не слишком аккуратные на вид дома, плотно прилегавшие один к другому. Как казалось, стояли они в абсолютном беспорядке — во всяком случае, разглядеть в их хаотичном нагромождении ни улиц, ни площадей, ни, уж тем более, парков или скверов сестры со своего наблюдательного пункта не смогли.
— Город без улиц — это почти как муравейник для людей, — сказала Сандра, которая уже начала представлять себе, как легко будет заблудиться в Лармевилле, едва только они с Диной ступят на территорию города. От этого его загадочное далекое очарование стало казаться девочке куда менее привлекательным.
— Зато замки-то какие — красота! — зачарованно произнесла Дина и вдруг вспомнила: — Я такие видела только знаешь где — в фотографиях и фильмах про Диснейленд, вот! Там такие же точно башенки. Побежали-ка туда. Уже. А?
— Башенки башенками, но это приключение будет совсем не похоже на аттракционы в Диснейленде, — поделилась с сестрой мрачным предчувствием Сандра. — Но делать нечего, коли другого пути домой, кроме как через этот Лармевилль, у нас нет. Так что — ладно, бежим. Только — чур! — не мчаться, как чемпионка мира по бегу с горы. Это ты у нас в спортсменки рвешься, а мне за тобой не угнаться.
Дина хмыкнула, но просьба сестры оказалась лишней, так как девочки просто кубарем скатились одна за другой по крутому склону холма. Сначала они еще пробовали бежать, но быстро поняли, что скатиться будет куда безопаснее и веселее. В результате буквально через несколько секунд сестры были уже на самом берегу речки, а Дина так и вовсе плюхнулась прямо в нее, намочив край своего сарафана. Оказалось, что только так в лармевилльской речке и можно было намочить одежду, так как была она совсем неглубокой — прямо не речка, а какой-то звонкий журчащий ручей.
Сестры сняли сандалии, взяли их в руки и легко преодолели речку вброд. На другом берегу, в отличие от окрестностей белой черты, они уже явно не были первопроходцами. Там девчонки наконец-то увидели тропинку, которая вела прямо в направлении многобашенного города. Почему-то идти по тропинке Сандре и Дине было намного приятнее — так они чувствовали себя при приближении к таинственному Лармевиллю гораздо менее одинокими, чем прежде.
Но самым удивительным оказалось то, что издалека показалось Сандре и Дине полями, разделявшими берег речки и городскую черту Лармевилля. На самом деле это были никакие не поля, а самые обычные грядки, на которых, насколько хватало глаз, ровными рядами росло одно-единственное растение — самый обыкновенный лук. Ну, если совсем уж точно — то почти обыкновенный, так как его зеленые побеги были по размеру заметно больше тех, которые считались бы нормальными для лука в родных местах Сандры и Дины.
Но вот в том, что это — на самом деле именно лук, сестры совершенно не сомневались. Тем более, что Дина, поначалу не поверив своим глазам, осторожно сорвала одну зеленую травинку и попробовала ее на вкус. Потом поморщилась и, выплюнув, подтвердила:
— Тьфу… Лук. Точно. И погляди, Сандра, сколько его тут! Если мы с тобой действительно попали в сказку, то это — наверняка сказка про Чиполлино…
— Тс-с-с, — прервала ее Сандра, приложив палец к губам. — Смотри-ка — люди. Лармевилльцы…
***
На луковых грядках действительно вовсю орудовали какие-то садоводы. Девочки не сразу заметили их, потому что работала эта необычная бригада тихо, а составлявшие ее люди действовали поодиночке, хоть и были — как на подбор — невысоки ростом и похожи друг на друга, как братья. Да к тому же еще и одеты в одинаковые буро-зеленые комбинезоны и шляпы, из-за которых почти полностью сливались с окружающим луковым пейзажем.
Первой заводить с кем-то из них разговор Сандре, как обычно, очень не хотелось. Но уточнить один вопрос было необходимо, а предоставлять Дине возможность выйти на первый план старшая сестра не хотела. Этак можно было по мелочам разбазарить весь свой авторитет, и так уже пострадавший от того, что тайный код от двери в их флэштаунских приключениях разглядела именно зоркая Динка. Так что Сандра преодолела свою стеснительность и вежливо обратилась к ближайшему из луководов:
— Здравствуйте. А город Лармевилль это вот там — в сторону от реки, да?
Тот равнодушно посмотрел на нее, потом точно также без всяких эмоций изучил взглядом Дину, едва заметно пожал плечами и снова уткнулся в свою грядку, которую методично поливал из небольшой лейки.
Садовый инструмент этого молчуна — набор приспособлений из нескольких видов грабель, лопат и целого комплекта маленьких тяпок — был аккуратно сложен неподалеку.
— Не слишком-то он вежливый. Настоящий луковый бука, — тихо прокомментировала странное поведение садовода Дина.
— Может, они тут нашего языка не понимают просто? — также вполголоса предположила Сандра. И решила сразу же проверить свою догадку маленькой хитростью, громко добавив: — Смотри, какая грязная вода у него из лейки потекла…
Незнакомец ее явно понял, потому что тут же уставился на свою лейку и даже поднес ее к глазам, чтобы проверить слова девочки. Но на самих Сандру с Диной никакого внимания он по-прежнему не обращал. Это было довольно странно. И, честно говоря, даже немного обидно.
— Все он понимает. И прекрасно понимает. Ты что, не видишь, он вообще не собирается больше с нами разговаривать — небось, считает, что поговорил уже, — скороговоркой затараторила Дина, и Сандра узнала в голосе сестры знакомые прерывистые интонации, предвещавшие горький плач. Видимо, та просто очень устала от бесконечных приключений, а нелепое и совершенно необъяснимое поведение странного луковода оказалось той самой каплей, которая переполнила терпение Дины.
— И вообще я домой хочу. Очень-очень хочу. Уже, — закончила Дина свой горький монолог и действительно зарыдала, присев прямо на краешек луковой грядки.
Уж что-то, а плакать она умела. Слезы начинали литься у нее из глаз огромными каплями и как-то сразу — никакого времени, чтобы вывести свой плач на полную мощность, как это бывает с менее талантливыми в этом смысле детьми, Дине совершенно не требовалось.
Но на сей раз события стали развиваться совершенно неожиданным образом. Бросив взгляд на рыдающую Дину, садовод-молчун поставил на землю свою лейку, негромко свистнул каким-то затейливым способом и быстрым шагом подошел к девочкам. Все его коллеги в буро-зеленых одеждах тоже побросали свои инструменты в разных концах поля и почти бегом направились к сестрам.
Совсем скоро Сандру и Дину окружали уже больше десятка собирателей лука, и девочки получили возможность убедиться, что все они действительно чрезвычайно похожи друг на друга. Когда они стояли рядом, это было еще заметнее.
Сандра поначалу подумала, что весь сыр-бор разгорелся из-за того, что Дина уселась плакать прямо на грядку, слегка повредив краешек луковой плантации. «Эти луколюбители с тяпками и лейками за одну луковицу и побить могут», — решила она и приготовилась защищать растерявшуюся сестру. Но оказалось, что дело было совершенно не в грядке.
— Что же ты плачешь, девочка? Как же можно здесь плакать? — неожиданно сказал вдруг один из садоводов. Но не успели Сандра с Диной порадоваться этим самым обычным и вроде бы даже добрым словам, как он совершенно непонятно добавил: — Такое богатство не должно пропадать даром…
Мгновенно расторопный человечек достал откуда-то из недр своих буро-зеленых одежд странную стеклянную трубочку. Один ее конец был совсем узеньким, а на другом находился прозрачный шар сантиметров пять в диаметре.
Незнакомец подошел к Дине и аккуратно — почти нежно — приложил узкий конец трубочки к левому глазу девочки.
Та совсем растерялась и даже не попыталась сопротивляться. А Сандра увидела, что странный человечек, ловко орудуя своим нехитрым приспособлением, просто… собирает в трубочку слезы ее сестры — то из одного глаза Дины, то из другого. И еще больше удивило Сандру, что точно такие же стеклянные трубочки она увидела в руках у всех остальных недавних садоводов, которые смотрели на плачущую Дину во все глаза. Просто как на чудо света.
Изумленная таким обращением Дина прекратила рыдать довольно скоро. Сборщик ее слез убедился, что глаза девочки высохли, а потом посмотрел сквозь свою склянку на солнце — видимо, оценивал результаты своих трудов.
— Мог бы поменьше свистеть, а начать дело сам, — обратился он к луководу, первому заметившему Динины слезы и подавшему сигнал всем остальным. Потом еще раз легонько потряс склянкой и примирительно заявил: — Ну да ладно, и так неплохо.
Наверное, в этот момент коротышка подумал, что, начни сбор слез его коллега, и драгоценные капли собрались бы не в его, а в чужую склянку. Похоже, это имело в здешних краях значение.
Сандра подумала, что, если уж им здесь так понравились слезы ее сестры, то Дина с ее талантом запросто может наплакать по такому стеклянному шарику каждому желающему местному садоводу — только попроси. Жаль, что такого вида спорта пока еще не придумали, а то Динка без всяких тренировок осуществила бы свою мечту стать чемпионкой мира.
— Похоже, это не совсем обычные экземпляры. Надо отвести их к Месье Беспу, — вдруг заявил обладатель заветной склянки.
Сестрам очень не понравилось, что их почему-то назвали «экземплярами», словно животных в зоопарке. Они подошли поближе друг к другу, пытаясь оценить ситуацию и решить, не стоит ли пуститься наутек от всей этой странной компании. И тут же заметили, как буро-зеленые комбинезоны образовали вокруг них плотное кольцо. Луководов с разных концов поля собралось уже несколько десятков, и силы были явно неравны. Так что пожелание отправиться к таинственному Месье Беспу было отнюдь не похоже на вежливое приглашение.
Девочки почувствовали себя не столько необычными «экземплярами» в этом непонятном чужом мире, сколько настоящими пленницами.
— Не бойся, Сандра, я не буду больше плакать, — зачем-то пообещала Дина.
— Поздно, — невесело откликнулась та.
На луковых грядках действительно вовсю орудовали какие-то садоводы. Девочки не сразу заметили их, потому что работала эта необычная бригада тихо, а составлявшие ее люди действовали поодиночке, хоть и были — как на подбор — невысоки ростом и похожи друг на друга, как братья. Да к тому же еще и одеты в одинаковые буро-зеленые комбинезоны и шляпы, из-за которых почти полностью сливались с окружающим луковым пейзажем.
Первой заводить с кем-то из них разговор Сандре, как обычно, очень не хотелось. Но уточнить один вопрос было необходимо, а предоставлять Дине возможность выйти на первый план старшая сестра не хотела. Этак можно было по мелочам разбазарить весь свой авторитет, и так уже пострадавший от того, что тайный код от двери в их флэштаунских приключениях разглядела именно зоркая Динка. Так что Сандра преодолела свою стеснительность и вежливо обратилась к ближайшему из луководов:
— Здравствуйте. А город Лармевилль это вот там — в сторону от реки, да?
Тот равнодушно посмотрел на нее, потом точно также без всяких эмоций изучил взглядом Дину, едва заметно пожал плечами и снова уткнулся в свою грядку, которую методично поливал из небольшой лейки.
Садовый инструмент этого молчуна — набор приспособлений из нескольких видов грабель, лопат и целого комплекта маленьких тяпок — был аккуратно сложен неподалеку.
— Не слишком-то он вежливый. Настоящий луковый бука, — тихо прокомментировала странное поведение садовода Дина.
— Может, они тут нашего языка не понимают просто? — также вполголоса предположила Сандра. И решила сразу же проверить свою догадку маленькой хитростью, громко добавив: — Смотри, какая грязная вода у него из лейки потекла…
Незнакомец ее явно понял, потому что тут же уставился на свою лейку и даже поднес ее к глазам, чтобы проверить слова девочки. Но на самих Сандру с Диной никакого внимания он по-прежнему не обращал. Это было довольно странно. И, честно говоря, даже немного обидно.
— Все он понимает. И прекрасно понимает. Ты что, не видишь, он вообще не собирается больше с нами разговаривать — небось, считает, что поговорил уже, — скороговоркой затараторила Дина, и Сандра узнала в голосе сестры знакомые прерывистые интонации, предвещавшие горький плач. Видимо, та просто очень устала от бесконечных приключений, а нелепое и совершенно необъяснимое поведение странного луковода оказалось той самой каплей, которая переполнила терпение Дины.
— И вообще я домой хочу. Очень-очень хочу. Уже, — закончила Дина свой горький монолог и действительно зарыдала, присев прямо на краешек луковой грядки.
Уж что-то, а плакать она умела. Слезы начинали литься у нее из глаз огромными каплями и как-то сразу — никакого времени, чтобы вывести свой плач на полную мощность, как это бывает с менее талантливыми в этом смысле детьми, Дине совершенно не требовалось.
Но на сей раз события стали развиваться совершенно неожиданным образом. Бросив взгляд на рыдающую Дину, садовод-молчун поставил на землю свою лейку, негромко свистнул каким-то затейливым способом и быстрым шагом подошел к девочкам. Все его коллеги в буро-зеленых одеждах тоже побросали свои инструменты в разных концах поля и почти бегом направились к сестрам.
Совсем скоро Сандру и Дину окружали уже больше десятка собирателей лука, и девочки получили возможность убедиться, что все они действительно чрезвычайно похожи друг на друга. Когда они стояли рядом, это было еще заметнее.
Сандра поначалу подумала, что весь сыр-бор разгорелся из-за того, что Дина уселась плакать прямо на грядку, слегка повредив краешек луковой плантации. «Эти луколюбители с тяпками и лейками за одну луковицу и побить могут», — решила она и приготовилась защищать растерявшуюся сестру. Но оказалось, что дело было совершенно не в грядке.
— Что же ты плачешь, девочка? Как же можно здесь плакать? — неожиданно сказал вдруг один из садоводов. Но не успели Сандра с Диной порадоваться этим самым обычным и вроде бы даже добрым словам, как он совершенно непонятно добавил: — Такое богатство не должно пропадать даром…
Мгновенно расторопный человечек достал откуда-то из недр своих буро-зеленых одежд странную стеклянную трубочку. Один ее конец был совсем узеньким, а на другом находился прозрачный шар сантиметров пять в диаметре.
Незнакомец подошел к Дине и аккуратно — почти нежно — приложил узкий конец трубочки к левому глазу девочки.
Та совсем растерялась и даже не попыталась сопротивляться. А Сандра увидела, что странный человечек, ловко орудуя своим нехитрым приспособлением, просто… собирает в трубочку слезы ее сестры — то из одного глаза Дины, то из другого. И еще больше удивило Сандру, что точно такие же стеклянные трубочки она увидела в руках у всех остальных недавних садоводов, которые смотрели на плачущую Дину во все глаза. Просто как на чудо света.
Изумленная таким обращением Дина прекратила рыдать довольно скоро. Сборщик ее слез убедился, что глаза девочки высохли, а потом посмотрел сквозь свою склянку на солнце — видимо, оценивал результаты своих трудов.
— Мог бы поменьше свистеть, а начать дело сам, — обратился он к луководу, первому заметившему Динины слезы и подавшему сигнал всем остальным. Потом еще раз легонько потряс склянкой и примирительно заявил: — Ну да ладно, и так неплохо.
Наверное, в этот момент коротышка подумал, что, начни сбор слез его коллега, и драгоценные капли собрались бы не в его, а в чужую склянку. Похоже, это имело в здешних краях значение.
Сандра подумала, что, если уж им здесь так понравились слезы ее сестры, то Дина с ее талантом запросто может наплакать по такому стеклянному шарику каждому желающему местному садоводу — только попроси. Жаль, что такого вида спорта пока еще не придумали, а то Динка без всяких тренировок осуществила бы свою мечту стать чемпионкой мира.
— Похоже, это не совсем обычные экземпляры. Надо отвести их к Месье Беспу, — вдруг заявил обладатель заветной склянки.
Сестрам очень не понравилось, что их почему-то назвали «экземплярами», словно животных в зоопарке. Они подошли поближе друг к другу, пытаясь оценить ситуацию и решить, не стоит ли пуститься наутек от всей этой странной компании. И тут же заметили, как буро-зеленые комбинезоны образовали вокруг них плотное кольцо. Луководов с разных концов поля собралось уже несколько десятков, и силы были явно неравны. Так что пожелание отправиться к таинственному Месье Беспу было отнюдь не похоже на вежливое приглашение.
Девочки почувствовали себя не столько необычными «экземплярами» в этом непонятном чужом мире, сколько настоящими пленницами.
— Не бойся, Сандра, я не буду больше плакать, — зачем-то пообещала Дина.
— Поздно, — невесело откликнулась та.
Глава вторая
в которой Сандра и Дина становятся гостьями в замке Месье Беспа, а потом выясняется, что лучше бы они этого не делали
Здра-авствуйте, девочки! Зовите меня просто — Месье Бесп. И добро пожаловать в наш город! Вы ведь, как я понимаю, в Лармевилле совсем недавно. Да, недавно? — Хозяин бросил стремительный взгляд на сестер и тут же продолжил: — Надеюсь, вам у нас понравится. Уверен, понравится…
Средних лет человек, который сидел напротив Сандры и Дины за огромным продолговатым столом говорил изысканно вежливо. Внешность Месье Беспа была совершенно обычной, разве что брови — угольно-черные и изогнутые наподобие лежащих на боку вопросительных знаков — выглядели несколько странно. Именно они и придавали всему его облику таинственность, из-за которой казалось, будто в самых простых фразах Месье Беспа скрывается какой-то второй смысл. А за ним, быть может, есть еще и третий, и четвертый…
Одет он был во все белое, без единой полоски или хотя бы пятнышка. Костюм Месье Беспа, его шляпа (да-да, дома он почему-то тоже был в шляпе), его туфли и перчатки, а также рубашка с бабочкой, и даже пуговицы на этой рубашке — все было цвета только что выпавшего снега. Если бы в таком наряде он вдруг решил прилечь отдохнуть на белую простыню, то издалека показалось бы, что на ней лежит одно лишь бестелесное лицо Месье Беспа с черными вопросительными знаками бровей.
Сандра ожидала продолжения, но ее нетерпеливая сестра опять не удержалась от того, чтобы брякнуть свою вечную правду.
— Что-то нам у вас тут не очень нравится, — прямо заявила разрумянившаяся от волнения Дина и посмотрела на сестру в надежде получить ее поддержку: — Да, Сандра?
Месье Бесп удивился. Или просто сделал вид, что удивлен.
— Как же так, девочки? Разве кто-то в Лармевилле осмелился вас обидеть? Неужели осмелился? Если так, то расскажите об этом мне — и недоразумение будет мигом исправлено. Непременно будет.
— Нет, нас никто не обидел. Пока. Нам просто не нравится ходить под конвоем из двадцати бессловесных коротышек. Так в гости не приглашают. Если вы захотели, чтобы мы к вам пришли, то могли бы позвать. Просто позвать… — приняла от сестры эстафету в разговоре Сандра. Не заставлять же было Динку отдуваться в разговоре с этим странным Беспом один на один. Девочка даже повторила по примеру хозяина в конце своей фразы один ее маленький кусочек. Месье Бесп, как Сандра заметила, делал это постоянно.
— Ах, это… — Белоснежный человек легонько взмахнул рукой, словно прогоняя из-за стола куда-то вниз по лестнице мысль, показавшуюся ему несущественной. — Все очень просто, и вам не стоит обижаться на наших милых крестьян. Совершенно не стоит. Вот скажите, разве вы смогли бы сами найти дорогу в мой замок и вход в него? Хотя бы вход?
— Ну-у… Нет, не смогли бы, — признала Сандра.
Она вспомнила путь, которым проследовала процессия сопровождавших их с Диной молчаливых луководов, прежде чем оказалась у холма с замком Месье Беспа на самой его вершине. Вели крестьяне Сандру с Диной не по улицам — их в Лармевилле, похоже, на самом деле не было вовсе — а по известному им одним маршруту. Со двора во двор — через какие-то маленькие калитки и узкие проходы между домами. В каких-то из этих домов жили люди, которые вовсе не удивлялись появлению в своих владениях этой странной многочисленной группы случайных гостей, а лишь провожали ее угрюмыми неприветливыми взглядами. Другие же дома выглядели давно брошенными. Объединяли здешние строения разве что всеобщая теснота и неухоженность, как будто люди в Лармевилле вовсе не стремились сделать свои жилища хоть чуть-чуть уютными.
При желании Сандра и Дина наверняка могли бы по пути улучить момент и сбежать от своих странных огородных охранников-провожатых. Но мысль оказаться в этом лабиринте тесных дворов в полном одиночестве пугала сестер еще больше, чем неизвестная цель их путешествия.
Петляя по темным закоулкам Лармевилля, они подошли к очередной калитке, и девочки даже не подозревали, что уже находятся у самого подножия замкового холма.
Но за калиткой вдруг началась крутая винтовая лестница, и из провожатых по ней вместе с девочками стал подниматься лишь один-единственный луковод со стеклянной склянкой. Он и провел сестер к массивной двери, в которую уперлась лестница, когда девочкам уже стало казаться, будто они взбираются на самое небо. Перед дверью крестьянин позвонил в колокольчик и что-то в двух словах шепотом объяснил хозяину.
Дверь отворилась, он отдал Месье Беспу склянку со слезами Дины, получил что-то взамен, после чего отправился по лестнице обратно вниз, оставив девочек в замке наедине с его хозяином.
Сандра легонько встряхнула головой, постаравшись прогнать из головы не слишком приятные воспоминания о первой прогулке по Лармевиллю. И еще раз повторила свой ответ на вопрос Месье Беспа:
— Нет, сами мы вход не нашли бы. В вашем городе, наверное, только муравьи и мыши могут без труда найти дорогу туда, куда им нужно.
Месье Бесп усмехнулся. Или только сделал вид, что усмехается.
— Ну вот, видите. Так что не стоит обижаться на наших гостеприимных крестьян, которые нашли возможность оторваться от своих занятий и взяли на себя труд проводить вас сюда. Прямо сюда. Ведь с непривычки ориентироваться в нашем городе гостям действительно непросто. Особенно — гостям. А находиться здесь вам, должно быть, куда приятнее, чем там, внизу. Наверняка приятнее. Ведь так?
Хозяин сделал новое движение рукой, словно приглашая сестер оглядеться вокруг, и Сандра с Диной невольно повиновались этому жесту. На самом деле они давно уже поняли, что обстановка в замке Месье Беспа полностью отличается от той, что они видели в домах внизу, под холмом.
Она была по-настоящему роскошной. В камине уютно потрескивали поленья, мебель была мягкой и удобной, а стены огромного зала были буквально увешаны картинами. Правда, ничего нового об образе жизни и привычках Лармевилля узнать из них Сандра с Диной не смогли, так как почти все они оказались натюрмортами с изображением цветов и фруктов. Лишь на одной из картин был нарисован лесной пейзаж, в глубине которого можно было разглядеть очертания небольшого одноэтажного домика. Что-то в этой картине привлекло внимание Сандры, и ей захотелось при случае рассмотреть ее повнимательнее. Но она быстро забыла об этом своем желании.
Тем временем Месье Бесп вдруг порывисто вскочил на ноги:
— Боже, ну какой же я сегодня невнимательный хозяин! Вы ведь, девочки, наверняка проголодались с дороги? Вы проголодались! Сейчас мы мигом что-нибудь придумаем. Буквально мигом!
Видимо, он нажал на какую-то потайную кнопку возле своего кресла. Потому что сразу после его слов створки в середине стола раздвинулись, и откуда-то снизу на специальной подставке выехал массивный поднос, уставленный огромным количеством тарелок со снедью.
— Угощайтесь, девочки! — сказал Месье Бесп. — Вот, пожалуйста, луковый суп, салат из мелко нарезанного лука под майонезом. Очень мелко нарезанного. Особенно рекомендую вот это: запеченные луковые котлетки, приготовленные по специальному рецепту моего повара. Моего отличного повара. Не стесняйтесь, накладывайте себе побольше… Обязательно накладывайте побольше.
— А без лука у вас тут хоть что-нибудь есть? — нахмурилась Дина.
— Хм-м, без лука? Ну-да, ну-да…
Месье Бесп удивился. Или сделал вид, что удивлен.
— Похоже, вы действительно не из Лармевилля, девочки. Вот теперь я в этом уже уверен. Абсолютно уверен.
И он рассмеялся. Или сделал вид, что смеется.
Средних лет человек, который сидел напротив Сандры и Дины за огромным продолговатым столом говорил изысканно вежливо. Внешность Месье Беспа была совершенно обычной, разве что брови — угольно-черные и изогнутые наподобие лежащих на боку вопросительных знаков — выглядели несколько странно. Именно они и придавали всему его облику таинственность, из-за которой казалось, будто в самых простых фразах Месье Беспа скрывается какой-то второй смысл. А за ним, быть может, есть еще и третий, и четвертый…
Одет он был во все белое, без единой полоски или хотя бы пятнышка. Костюм Месье Беспа, его шляпа (да-да, дома он почему-то тоже был в шляпе), его туфли и перчатки, а также рубашка с бабочкой, и даже пуговицы на этой рубашке — все было цвета только что выпавшего снега. Если бы в таком наряде он вдруг решил прилечь отдохнуть на белую простыню, то издалека показалось бы, что на ней лежит одно лишь бестелесное лицо Месье Беспа с черными вопросительными знаками бровей.
Сандра ожидала продолжения, но ее нетерпеливая сестра опять не удержалась от того, чтобы брякнуть свою вечную правду.
— Что-то нам у вас тут не очень нравится, — прямо заявила разрумянившаяся от волнения Дина и посмотрела на сестру в надежде получить ее поддержку: — Да, Сандра?
Месье Бесп удивился. Или просто сделал вид, что удивлен.
— Как же так, девочки? Разве кто-то в Лармевилле осмелился вас обидеть? Неужели осмелился? Если так, то расскажите об этом мне — и недоразумение будет мигом исправлено. Непременно будет.
— Нет, нас никто не обидел. Пока. Нам просто не нравится ходить под конвоем из двадцати бессловесных коротышек. Так в гости не приглашают. Если вы захотели, чтобы мы к вам пришли, то могли бы позвать. Просто позвать… — приняла от сестры эстафету в разговоре Сандра. Не заставлять же было Динку отдуваться в разговоре с этим странным Беспом один на один. Девочка даже повторила по примеру хозяина в конце своей фразы один ее маленький кусочек. Месье Бесп, как Сандра заметила, делал это постоянно.
— Ах, это… — Белоснежный человек легонько взмахнул рукой, словно прогоняя из-за стола куда-то вниз по лестнице мысль, показавшуюся ему несущественной. — Все очень просто, и вам не стоит обижаться на наших милых крестьян. Совершенно не стоит. Вот скажите, разве вы смогли бы сами найти дорогу в мой замок и вход в него? Хотя бы вход?
— Ну-у… Нет, не смогли бы, — признала Сандра.
Она вспомнила путь, которым проследовала процессия сопровождавших их с Диной молчаливых луководов, прежде чем оказалась у холма с замком Месье Беспа на самой его вершине. Вели крестьяне Сандру с Диной не по улицам — их в Лармевилле, похоже, на самом деле не было вовсе — а по известному им одним маршруту. Со двора во двор — через какие-то маленькие калитки и узкие проходы между домами. В каких-то из этих домов жили люди, которые вовсе не удивлялись появлению в своих владениях этой странной многочисленной группы случайных гостей, а лишь провожали ее угрюмыми неприветливыми взглядами. Другие же дома выглядели давно брошенными. Объединяли здешние строения разве что всеобщая теснота и неухоженность, как будто люди в Лармевилле вовсе не стремились сделать свои жилища хоть чуть-чуть уютными.
При желании Сандра и Дина наверняка могли бы по пути улучить момент и сбежать от своих странных огородных охранников-провожатых. Но мысль оказаться в этом лабиринте тесных дворов в полном одиночестве пугала сестер еще больше, чем неизвестная цель их путешествия.
Петляя по темным закоулкам Лармевилля, они подошли к очередной калитке, и девочки даже не подозревали, что уже находятся у самого подножия замкового холма.
Но за калиткой вдруг началась крутая винтовая лестница, и из провожатых по ней вместе с девочками стал подниматься лишь один-единственный луковод со стеклянной склянкой. Он и провел сестер к массивной двери, в которую уперлась лестница, когда девочкам уже стало казаться, будто они взбираются на самое небо. Перед дверью крестьянин позвонил в колокольчик и что-то в двух словах шепотом объяснил хозяину.
Дверь отворилась, он отдал Месье Беспу склянку со слезами Дины, получил что-то взамен, после чего отправился по лестнице обратно вниз, оставив девочек в замке наедине с его хозяином.
Сандра легонько встряхнула головой, постаравшись прогнать из головы не слишком приятные воспоминания о первой прогулке по Лармевиллю. И еще раз повторила свой ответ на вопрос Месье Беспа:
— Нет, сами мы вход не нашли бы. В вашем городе, наверное, только муравьи и мыши могут без труда найти дорогу туда, куда им нужно.
Месье Бесп усмехнулся. Или только сделал вид, что усмехается.
— Ну вот, видите. Так что не стоит обижаться на наших гостеприимных крестьян, которые нашли возможность оторваться от своих занятий и взяли на себя труд проводить вас сюда. Прямо сюда. Ведь с непривычки ориентироваться в нашем городе гостям действительно непросто. Особенно — гостям. А находиться здесь вам, должно быть, куда приятнее, чем там, внизу. Наверняка приятнее. Ведь так?
Хозяин сделал новое движение рукой, словно приглашая сестер оглядеться вокруг, и Сандра с Диной невольно повиновались этому жесту. На самом деле они давно уже поняли, что обстановка в замке Месье Беспа полностью отличается от той, что они видели в домах внизу, под холмом.
Она была по-настоящему роскошной. В камине уютно потрескивали поленья, мебель была мягкой и удобной, а стены огромного зала были буквально увешаны картинами. Правда, ничего нового об образе жизни и привычках Лармевилля узнать из них Сандра с Диной не смогли, так как почти все они оказались натюрмортами с изображением цветов и фруктов. Лишь на одной из картин был нарисован лесной пейзаж, в глубине которого можно было разглядеть очертания небольшого одноэтажного домика. Что-то в этой картине привлекло внимание Сандры, и ей захотелось при случае рассмотреть ее повнимательнее. Но она быстро забыла об этом своем желании.
Тем временем Месье Бесп вдруг порывисто вскочил на ноги:
— Боже, ну какой же я сегодня невнимательный хозяин! Вы ведь, девочки, наверняка проголодались с дороги? Вы проголодались! Сейчас мы мигом что-нибудь придумаем. Буквально мигом!
Видимо, он нажал на какую-то потайную кнопку возле своего кресла. Потому что сразу после его слов створки в середине стола раздвинулись, и откуда-то снизу на специальной подставке выехал массивный поднос, уставленный огромным количеством тарелок со снедью.
— Угощайтесь, девочки! — сказал Месье Бесп. — Вот, пожалуйста, луковый суп, салат из мелко нарезанного лука под майонезом. Очень мелко нарезанного. Особенно рекомендую вот это: запеченные луковые котлетки, приготовленные по специальному рецепту моего повара. Моего отличного повара. Не стесняйтесь, накладывайте себе побольше… Обязательно накладывайте побольше.
— А без лука у вас тут хоть что-нибудь есть? — нахмурилась Дина.
— Хм-м, без лука? Ну-да, ну-да…
Месье Бесп удивился. Или сделал вид, что удивлен.
— Похоже, вы действительно не из Лармевилля, девочки. Вот теперь я в этом уже уверен. Абсолютно уверен.
И он рассмеялся. Или сделал вид, что смеется.
***
— Месье Бесп, а зачем вам стекляшка с моими слезами?
Дина задала этот вопрос совершенно неожиданно для Сандры. Той казалось, что после вкуснейшего ужина ее сестра абсолютно успокоилась и пришла в беззаботное расположение духа. Ведь выяснилось, что кроме лукового меню в доме Месье Беспа есть и совершенно обычное, и для того, чтобы доставить другие блюда, хозяину достаточно было просто второй раз нажать на свою тайную кнопку. После чего на столе появились наваристая уха, аппетитные бифштексы с жареной картошкой и ароматный чай с конфетами и огромным тортом из взбитых сливок.
Сестры наелись. Месье Бесп, едва прикоснувшийся к своим угощениям, чуть заметно улыбался. Или только делал вид, что улыбается самыми уголками губ. И вдруг — этот вопрос Дины, который мгновенно изменил что-то в самом воздухе огромного замка. Во всяком случае, Сандра почувствовала, что дышать ей сразу стало заметно труднее, чем еще минуту назад. Она бросила на Дину очередной осуждающий взгляд, как всегда делала в тех случаях, когда не успевала совладать с опасной любознательностью младшей сестры.
— А что, по-твоему, не надо было спрашивать? — смутилась та под взглядом Сандры. — А, по-моему — надо. И вообще они не к твоим глазам эту свою склянку прикладывали, а к моим. Думаешь, приятно? Так что — вот!
— Не надо спорить, девочки. Не надо. Я вам обязательно все расскажу, ведь у меня нет от вас никаких секретов. Абсолютно никаких секретов.
Месье Бесп откинулся назад в своем кресле, прикрыл глаза и сложил руки на груди таким образом, что кончики пальцев его левой руки в белоснежной перчатке соединились с такими же белыми кончиками пальцев правой. Он продолжил:
— На самом деле тут и вовсе нет никакого секрета, потому что любой житель Лармевилля мог бы рассказать вам то, что расскажу сейчас я. Абсолютно любой. Слезы в наших краях имеют особую ценность, потому что именно из них мы производим эликсир вечной молодости. Пытаемся производить.
— Но почему именно из слез? — удивилась Дина.
— Это ж так просто. Элементарно просто! Ведь чаще всего на свете плачут именно дети. А потом, взрослея, люди теряют способность плакать настолько же легко и часто. Почти теряют. Значит, именно в слезах и есть нечто такое, что связано с секретами молодости и юности. Вечной молодости и юности.
— И что, получается у вас создать этот самый эликсир? — не унималась с расспросами Дина.
— Да, кое-что удалось. Секрета вечной молодости мы еще не открыли, но кое-какие результаты есть. Определенно есть результаты. Вот скажите, сколько, по-вашему, мне лет?
— Ну, сорок, — вслух прикинула Сандра, мысленно сравнив Месье Беспа по возрасту со своим папой.
— Ты ошиблась всего-то на сто лет. Мне — сто сорок. Сто сорок, честное слово! — засмеялся хозяин, который даже приоткрыл глаза, не отказав себе в удовольствии посмотреть, какой эффект произвело на сестер его признание. — Так что мы в своих опытах не топчемся на месте. Отнюдь не топчемся. Но до секрета вечной молодости еще, честно сказать, далеко. Пока что — очень далеко. Хотя эксперименты продолжаются, и они у нас не останавливаются ни на секунду. Ни на одну секунду! Было бы только достаточно слез! У нас есть прекрасная поговорка, по которой все мы тут и живем: не будет счастья, коль несчастья не помогут. И несчастья — помогают. Очень помогают. Но все равно каждая слезинка в наших краях — большая драгоценность. Недаром у любого человека здесь, в Лармевилле, всегда есть с собой специальный сосуд для их сбора. Он — у каждого с собой. Ну да, вы это уже и сами видели. Так ведь, видели?
— Угу, видели, — угрюмо призналась Сандра, которая подумала, что очень мало хорошего можно ожидать от мира, где самой большой драгоценностью считаются слезы.
Но Месье Бесп уже открыл глаза, расцепил руки и встал. Он с сочувствием смотрел на сестер. Или только делал вид, что сочувствует тем.
— Что-то заболтались мы с вами, девочки. Совсем заболтались. Уже ведь почти ночь на дворе. Пойдемте, я покажу вам вашу спальню. Вашу уютную спальню.
Сандра и Дина начали выбираться из своих мягких кресел, и Дина вдруг резко вскрикнула:
— А-ай!
— Что такое? — быстро обернулась к сестре Сандра, которая уже давно решила для себя, что в этом замке и в этом городе надо постоянно быть начеку.
— А-ай, гвоздь! Или не гвоздь? Я поцарапалась…
Дина удивленно смотрела на одну из ножек огромного стола, которую только что задела рукой, и на которой теперь не было и следа чего-нибудь острого. Тем не менее, с указательного пальца девочки крупными каплями на пол падала кровь. И больше именно от этой картины, чем от недавней боли, Дина не удержалась и расплакалась.
Месье Бесп вскочил и бросился к Дине со стеклянной трубкой в руке.
— Тебе не больно? — резко спросил он.
— Нет. Уже…, — растерянно пробормотала Дина.
— Но ты плачь, девочка, плачь, — почти прокричал Месье Бесп. — Всегда лучше выплакаться как следует, и станет легче. Сразу станет легче. Плачь!
Это было больше похоже на приказ, чем на совет. Месье Бесп уверенно орудовал около глаз Дины своим стеклянным инструментом, собирая в шар крупные слезы девочки. Но вряд ли результат его трудов сильно порадовал хозяина замка. Дина перестала плакать почти сразу, как только Месье Бесп начал суетиться вокруг нее.
— Сандра, у тебя есть какой-нибудь платок? Завяжи мне палец, пожалуйста, — потребовала она. — А то мне надоело, что вокруг меня постоянно прыгают с этими их дурацкими стекляшками…
Сандра достала из кармана своего сарафана носовой платок и быстро перевязала больной палец сестры. Месье Бесп тем временем отошел в сторонку и внимательно изучал на свет собранные из глаз Дины капли — точно так, как недавно делал это крестьянин на луковой грядке.
— Надо же, какие чистейшие слезы, — тихо пробормотал хозяин замка. — Удивительные слезы. Просто уникальное сырье…
Он действительно проговорил это очень-очень тихо, почти прошептал. Но девочки его все равно услышали. И это им очень не понравилось…
— Месье Бесп, а зачем вам стекляшка с моими слезами?
Дина задала этот вопрос совершенно неожиданно для Сандры. Той казалось, что после вкуснейшего ужина ее сестра абсолютно успокоилась и пришла в беззаботное расположение духа. Ведь выяснилось, что кроме лукового меню в доме Месье Беспа есть и совершенно обычное, и для того, чтобы доставить другие блюда, хозяину достаточно было просто второй раз нажать на свою тайную кнопку. После чего на столе появились наваристая уха, аппетитные бифштексы с жареной картошкой и ароматный чай с конфетами и огромным тортом из взбитых сливок.
Сестры наелись. Месье Бесп, едва прикоснувшийся к своим угощениям, чуть заметно улыбался. Или только делал вид, что улыбается самыми уголками губ. И вдруг — этот вопрос Дины, который мгновенно изменил что-то в самом воздухе огромного замка. Во всяком случае, Сандра почувствовала, что дышать ей сразу стало заметно труднее, чем еще минуту назад. Она бросила на Дину очередной осуждающий взгляд, как всегда делала в тех случаях, когда не успевала совладать с опасной любознательностью младшей сестры.
— А что, по-твоему, не надо было спрашивать? — смутилась та под взглядом Сандры. — А, по-моему — надо. И вообще они не к твоим глазам эту свою склянку прикладывали, а к моим. Думаешь, приятно? Так что — вот!
— Не надо спорить, девочки. Не надо. Я вам обязательно все расскажу, ведь у меня нет от вас никаких секретов. Абсолютно никаких секретов.
Месье Бесп откинулся назад в своем кресле, прикрыл глаза и сложил руки на груди таким образом, что кончики пальцев его левой руки в белоснежной перчатке соединились с такими же белыми кончиками пальцев правой. Он продолжил:
— На самом деле тут и вовсе нет никакого секрета, потому что любой житель Лармевилля мог бы рассказать вам то, что расскажу сейчас я. Абсолютно любой. Слезы в наших краях имеют особую ценность, потому что именно из них мы производим эликсир вечной молодости. Пытаемся производить.
— Но почему именно из слез? — удивилась Дина.
— Это ж так просто. Элементарно просто! Ведь чаще всего на свете плачут именно дети. А потом, взрослея, люди теряют способность плакать настолько же легко и часто. Почти теряют. Значит, именно в слезах и есть нечто такое, что связано с секретами молодости и юности. Вечной молодости и юности.
— И что, получается у вас создать этот самый эликсир? — не унималась с расспросами Дина.
— Да, кое-что удалось. Секрета вечной молодости мы еще не открыли, но кое-какие результаты есть. Определенно есть результаты. Вот скажите, сколько, по-вашему, мне лет?
— Ну, сорок, — вслух прикинула Сандра, мысленно сравнив Месье Беспа по возрасту со своим папой.
— Ты ошиблась всего-то на сто лет. Мне — сто сорок. Сто сорок, честное слово! — засмеялся хозяин, который даже приоткрыл глаза, не отказав себе в удовольствии посмотреть, какой эффект произвело на сестер его признание. — Так что мы в своих опытах не топчемся на месте. Отнюдь не топчемся. Но до секрета вечной молодости еще, честно сказать, далеко. Пока что — очень далеко. Хотя эксперименты продолжаются, и они у нас не останавливаются ни на секунду. Ни на одну секунду! Было бы только достаточно слез! У нас есть прекрасная поговорка, по которой все мы тут и живем: не будет счастья, коль несчастья не помогут. И несчастья — помогают. Очень помогают. Но все равно каждая слезинка в наших краях — большая драгоценность. Недаром у любого человека здесь, в Лармевилле, всегда есть с собой специальный сосуд для их сбора. Он — у каждого с собой. Ну да, вы это уже и сами видели. Так ведь, видели?
— Угу, видели, — угрюмо призналась Сандра, которая подумала, что очень мало хорошего можно ожидать от мира, где самой большой драгоценностью считаются слезы.
Но Месье Бесп уже открыл глаза, расцепил руки и встал. Он с сочувствием смотрел на сестер. Или только делал вид, что сочувствует тем.
— Что-то заболтались мы с вами, девочки. Совсем заболтались. Уже ведь почти ночь на дворе. Пойдемте, я покажу вам вашу спальню. Вашу уютную спальню.
Сандра и Дина начали выбираться из своих мягких кресел, и Дина вдруг резко вскрикнула:
— А-ай!
— Что такое? — быстро обернулась к сестре Сандра, которая уже давно решила для себя, что в этом замке и в этом городе надо постоянно быть начеку.
— А-ай, гвоздь! Или не гвоздь? Я поцарапалась…
Дина удивленно смотрела на одну из ножек огромного стола, которую только что задела рукой, и на которой теперь не было и следа чего-нибудь острого. Тем не менее, с указательного пальца девочки крупными каплями на пол падала кровь. И больше именно от этой картины, чем от недавней боли, Дина не удержалась и расплакалась.
Месье Бесп вскочил и бросился к Дине со стеклянной трубкой в руке.
— Тебе не больно? — резко спросил он.
— Нет. Уже…, — растерянно пробормотала Дина.
— Но ты плачь, девочка, плачь, — почти прокричал Месье Бесп. — Всегда лучше выплакаться как следует, и станет легче. Сразу станет легче. Плачь!
Это было больше похоже на приказ, чем на совет. Месье Бесп уверенно орудовал около глаз Дины своим стеклянным инструментом, собирая в шар крупные слезы девочки. Но вряд ли результат его трудов сильно порадовал хозяина замка. Дина перестала плакать почти сразу, как только Месье Бесп начал суетиться вокруг нее.
— Сандра, у тебя есть какой-нибудь платок? Завяжи мне палец, пожалуйста, — потребовала она. — А то мне надоело, что вокруг меня постоянно прыгают с этими их дурацкими стекляшками…
Сандра достала из кармана своего сарафана носовой платок и быстро перевязала больной палец сестры. Месье Бесп тем временем отошел в сторонку и внимательно изучал на свет собранные из глаз Дины капли — точно так, как недавно делал это крестьянин на луковой грядке.
— Надо же, какие чистейшие слезы, — тихо пробормотал хозяин замка. — Удивительные слезы. Просто уникальное сырье…
Он действительно проговорил это очень-очень тихо, почти прошептал. Но девочки его все равно услышали. И это им очень не понравилось…
***
Перед сном, когда сестры остались наедине в отведенной им хозяином просторной спальне и лежали в огромных мягких кроватях, утопая в нескольких пушистых перинах каждая, Сандра сказала:
— Наверняка это противный Бесп нажал на какую-то кнопку, чтобы уколоть тебя гвоздем. В его замке всего можно ожидать…
— Ага, — очень тихо согласилась Дина.
— И теперь понятно, почему из всех растений лармевилльцы выращивают именно лук. Лук и слезы — это же одна история…
— Ага, — произнесла Дина еще тише.
— И неудивительно, что там, внизу, все такие угрюмые ходят. Когда днем и ночью думаешь только о слезах — не до веселья…
На сей раз Дина уже ничего не ответила. «Уснула», — поняла Сандра. А сама еще долго ворочалась в своей мягкой постели, думая о том, в какое необычное приключение их с Диной угораздило попасть. Но переживания и усталость, в конце концов, все же взяли свое, и Сандра тоже заснула.
…Утром она проснулась от веселых лучей солнца, яркими бликами начавших играть на стенах их красивой большой спальни. Сандра сладко потянулась, встала и подбежала к окну. С огромной высоты замка Месье Беспа Лармевилль выглядел очень необычно и был по-своему красив.
— Динка, просыпайся. Посмотри-ка на этот удивительный город, — позвала Сандра.
И вдруг ее сердце словно сжало ледяным обручем. Она поняла, что не слышит привычного сонного пыхтения своей сестры, к которому привыкла с детства. Сандра резко обернулась и бросилась к кровати Дины. Та была пуста.
— Ди-и-на! Ди-и-инка! Ди-и-но-чка! — в отчаянии закричала Сандра и выбежала из спальни. Нигде не было никаких следов не только ее сестры, но и Месье Беспа. Сандра пробежала по всем комнатам и быстро убедилась, что во всем огромном замке она находится абсолютно одна.
— Так. Только не плакать. Что угодно, только не плакать, — приказала себе девочка. И заплакала. Но никто не бросился к ней со странной стеклянной трубочкой для сбора слез. Наверное, во всем Лармевилле не нашлось бы сейчас другого места, где Сандра смогла бы так безутешно и так горько порыдать в одиночестве…
Перед сном, когда сестры остались наедине в отведенной им хозяином просторной спальне и лежали в огромных мягких кроватях, утопая в нескольких пушистых перинах каждая, Сандра сказала:
— Наверняка это противный Бесп нажал на какую-то кнопку, чтобы уколоть тебя гвоздем. В его замке всего можно ожидать…
— Ага, — очень тихо согласилась Дина.
— И теперь понятно, почему из всех растений лармевилльцы выращивают именно лук. Лук и слезы — это же одна история…
— Ага, — произнесла Дина еще тише.
— И неудивительно, что там, внизу, все такие угрюмые ходят. Когда днем и ночью думаешь только о слезах — не до веселья…
На сей раз Дина уже ничего не ответила. «Уснула», — поняла Сандра. А сама еще долго ворочалась в своей мягкой постели, думая о том, в какое необычное приключение их с Диной угораздило попасть. Но переживания и усталость, в конце концов, все же взяли свое, и Сандра тоже заснула.
…Утром она проснулась от веселых лучей солнца, яркими бликами начавших играть на стенах их красивой большой спальни. Сандра сладко потянулась, встала и подбежала к окну. С огромной высоты замка Месье Беспа Лармевилль выглядел очень необычно и был по-своему красив.
— Динка, просыпайся. Посмотри-ка на этот удивительный город, — позвала Сандра.
И вдруг ее сердце словно сжало ледяным обручем. Она поняла, что не слышит привычного сонного пыхтения своей сестры, к которому привыкла с детства. Сандра резко обернулась и бросилась к кровати Дины. Та была пуста.
— Ди-и-на! Ди-и-инка! Ди-и-но-чка! — в отчаянии закричала Сандра и выбежала из спальни. Нигде не было никаких следов не только ее сестры, но и Месье Беспа. Сандра пробежала по всем комнатам и быстро убедилась, что во всем огромном замке она находится абсолютно одна.
— Так. Только не плакать. Что угодно, только не плакать, — приказала себе девочка. И заплакала. Но никто не бросился к ней со странной стеклянной трубочкой для сбора слез. Наверное, во всем Лармевилле не нашлось бы сейчас другого места, где Сандра смогла бы так безутешно и так горько порыдать в одиночестве…
Глава третья
в которой Сандра узнает о существовании Фабрики слез и о том, как туда можно попасть
Сандра осторожно выскользнула за массивную дверь замка Месье Беспа. Однако едва она успела спуститься по винтовой лестнице всего на несколько ступенек, как услышала, что снизу кто-то поднимается ей навстречу. Девочка замерла, прислушалась и вдруг заметила, что где-то в недрах лестницы мелькнула белоснежно белая одежда.
«Месье Бесп возвращается, — поняла Сандра. — Неужели он уже доставил куда-то Дину и теперь пришел за мной?» От этой мысли у нее перехватило дыхание, и Сандра стала быстро, но почти бесшумно возвращаться обратно, наверх.
Дверь за собой девочка, выходя, захлопнула и теперь понимала, что обратной дороги у нее нет. Сандре оставалось либо встретиться с Месье Беспом на лестнице лицом к лицу, либо отыскать в царившем вокруг полумраке какое-то временное убежище. К счастью, совсем недалеко от двери замка рядом с лестницей нашлась небольшая ниша, которую, видимо, использовали строители, много лет назад возводившие это сооружение. Сандра запрыгнула туда и затаилась. У нее вдруг мелькнула мысль: «А может, лучше, чтобы этот Месье Бесп сам отвел меня к Динке, где бы она ни находилась? Пусть это будет хоть сто раз опасно, но зато мы снова будем вместе. А так, разве смогу я одна отыскать сестру в этом огромном темном Лармевилле…»
Идея показалась Сандре вполне разумной, и девочка уже готова была выйти из своего укрытия, чтобы попасться на глаза приближавшемуся снизу хозяину замка. Но тут она услышала, как где-то уже совсем близко Месье Бесп зазвенел ключами.
— Так-с, одна уже на Фабрике слез. Это, конечно, совершенно уникальный экземпляр — надо обязательно предупредить, чтобы ее слезы ни в коем случае не смешивали с другими. Ни с какими другими. Чистый эликсир! Но и вторая наверняка тоже ничего — они ведь вроде бы сестры… — прокряхтел он себе под нос каким-то совершенно незнакомым голосом, как будто стал вдруг старше на те самые лишние сто лет собственного возраста.
Ключи снова зазвенели, дверь тяжело скрипнула, и голос Месье Беспа мгновенно приобрел вчерашнее моложавое звучание, вновь став приторно-слащавым. Прямо с порога он громко провозгласил:
— С добрым утром, девочка! Пора вставать. Уже давно пора. А то твоя сестра проснулась и скучает за завтраком. Очень скучает…
Дверь за Месье Беспом со скрипом захлопнулась, и Сандра стремглав бросилась вниз, перескакивая через три ступеньки. В ее сознании звучали только два зловещих слова: «Фабрика слез!» Ее сестра находится на какой-то неведомой фабрике, и ее нужно срочно спасать. Для начала — хотя бы найти. Найти как угодно — но уж совершенно точно не с помощью этого двуликого обманщика — Месье Беспа, который представлялся Сандре в эту минуту самым опасным человеком на свете.
Девочка даже удивилась тому, как быстро она сумела преодолеть всю лестницу, вчера при подъеме показавшуюся ей почти бесконечной. Она выскочила на улицу и помчалась по Лармевиллю, не разбирая дороги. Впрочем, дорог в этом городе и не было. Сандра бежала со двора во двор, мимо каких-то длинных стен, а потом — почти сразу за ними — попадала чуть ли не прямиком в жилые комнаты местных жителей. Она выбегала из них через разваливающиеся двери и вновь оказывалась в лабиринте дворов, казавшемся абсолютно беспорядочным. Сандра бежала так, наверное, целый час, прежде чем почувствовала себя достаточно далеко от замка Месье Беспа, чтобы можно было перевести дух. Она остановилась и огляделась.
Вокруг был мрачный негостеприимный город, в котором она безнадежно заблудилась и не знала ни одного-единственного человека, кроме пропавшей сестры, которую надо было немедленно выручать из беды, и злодея, ее как раз и похитившего.
«Да уж, приключение не для Диснейленда. Не зря я Дину вчера предупреждала», — подумала девочка. При мысли о сестре она почувствовала, как ее глаза быстро набухают подступившими слезами.
— Так, только не плакать, — приказала себе Сандра вслух, чтобы это получилось убедительнее. — Что угодно, но только не плакать, а то наверняка начнутся неприятности! Глаза, это приказ!
И, как ни странно, собственные глаза на этот раз ее послушались…
«Месье Бесп возвращается, — поняла Сандра. — Неужели он уже доставил куда-то Дину и теперь пришел за мной?» От этой мысли у нее перехватило дыхание, и Сандра стала быстро, но почти бесшумно возвращаться обратно, наверх.
Дверь за собой девочка, выходя, захлопнула и теперь понимала, что обратной дороги у нее нет. Сандре оставалось либо встретиться с Месье Беспом на лестнице лицом к лицу, либо отыскать в царившем вокруг полумраке какое-то временное убежище. К счастью, совсем недалеко от двери замка рядом с лестницей нашлась небольшая ниша, которую, видимо, использовали строители, много лет назад возводившие это сооружение. Сандра запрыгнула туда и затаилась. У нее вдруг мелькнула мысль: «А может, лучше, чтобы этот Месье Бесп сам отвел меня к Динке, где бы она ни находилась? Пусть это будет хоть сто раз опасно, но зато мы снова будем вместе. А так, разве смогу я одна отыскать сестру в этом огромном темном Лармевилле…»
Идея показалась Сандре вполне разумной, и девочка уже готова была выйти из своего укрытия, чтобы попасться на глаза приближавшемуся снизу хозяину замка. Но тут она услышала, как где-то уже совсем близко Месье Бесп зазвенел ключами.
— Так-с, одна уже на Фабрике слез. Это, конечно, совершенно уникальный экземпляр — надо обязательно предупредить, чтобы ее слезы ни в коем случае не смешивали с другими. Ни с какими другими. Чистый эликсир! Но и вторая наверняка тоже ничего — они ведь вроде бы сестры… — прокряхтел он себе под нос каким-то совершенно незнакомым голосом, как будто стал вдруг старше на те самые лишние сто лет собственного возраста.
Ключи снова зазвенели, дверь тяжело скрипнула, и голос Месье Беспа мгновенно приобрел вчерашнее моложавое звучание, вновь став приторно-слащавым. Прямо с порога он громко провозгласил:
— С добрым утром, девочка! Пора вставать. Уже давно пора. А то твоя сестра проснулась и скучает за завтраком. Очень скучает…
Дверь за Месье Беспом со скрипом захлопнулась, и Сандра стремглав бросилась вниз, перескакивая через три ступеньки. В ее сознании звучали только два зловещих слова: «Фабрика слез!» Ее сестра находится на какой-то неведомой фабрике, и ее нужно срочно спасать. Для начала — хотя бы найти. Найти как угодно — но уж совершенно точно не с помощью этого двуликого обманщика — Месье Беспа, который представлялся Сандре в эту минуту самым опасным человеком на свете.
Девочка даже удивилась тому, как быстро она сумела преодолеть всю лестницу, вчера при подъеме показавшуюся ей почти бесконечной. Она выскочила на улицу и помчалась по Лармевиллю, не разбирая дороги. Впрочем, дорог в этом городе и не было. Сандра бежала со двора во двор, мимо каких-то длинных стен, а потом — почти сразу за ними — попадала чуть ли не прямиком в жилые комнаты местных жителей. Она выбегала из них через разваливающиеся двери и вновь оказывалась в лабиринте дворов, казавшемся абсолютно беспорядочным. Сандра бежала так, наверное, целый час, прежде чем почувствовала себя достаточно далеко от замка Месье Беспа, чтобы можно было перевести дух. Она остановилась и огляделась.
Вокруг был мрачный негостеприимный город, в котором она безнадежно заблудилась и не знала ни одного-единственного человека, кроме пропавшей сестры, которую надо было немедленно выручать из беды, и злодея, ее как раз и похитившего.
«Да уж, приключение не для Диснейленда. Не зря я Дину вчера предупреждала», — подумала девочка. При мысли о сестре она почувствовала, как ее глаза быстро набухают подступившими слезами.
— Так, только не плакать, — приказала себе Сандра вслух, чтобы это получилось убедительнее. — Что угодно, но только не плакать, а то наверняка начнутся неприятности! Глаза, это приказ!
И, как ни странно, собственные глаза на этот раз ее послушались…
***
— Эх, сегодня мы не наплакали даже на то, чтобы купить завтра хоть пару луковиц. Куда ж нам теперь деваться-то?..
Сандра тихонько стояла, прислонившись к стене, и совершенно не хотела, чтобы ее заметили жители очередного из домов этого странного города-лабиринта, в котором она оказалась. Уже довольно давно девочка блуждала по дворам Лармевилля и почти везде заставала одну и ту же невеселую картину. Местные жители говорили только о плаче и рыданиях, но при этом мало кому из них удавалось выдавить из себя хоть слезинку. Из разговоров Сандра поняла, что именно слезы были в Лармевилле самой ходовой валютой, на которую можно было приобрести все, что угодно. Вот только люди в домах-лачугах так и оставались беспросветными бедняками. Везде ощутимо пахло луком, словно этот не слишком приятный аромат был растворен в самом воздухе Лармевилля. За все это время Сандра не видела на лицах людей ни одной улыбки, а на ее появление почти все местные жители реагировали одинаково:
— Иди прочь, девочка…
Или вообще делали вид, что не замечают ее — с явной надеждой, что она быстро покинет их дом и пойдет своей дорогой. В этом городе застенчивость девочки ничуть ей не мешала — разговаривать в Лармевилле ей было просто не с кем.
Она тихо оттолкнулась от стены и направилась из очередного дома мечтающих о рыданиях людей. Просто — куда глаза глядят. А куда ей было деваться? И вдруг…
Не может быть! В первое мгновение Сандра подумала, что ей просто показалось, настолько невероятным было услышать этот звук именно здесь, в Лармевилле. Девочка замерла и прислушалась. Нет, она определенно не ошиблась — где-то неподалеку раздавались настоящие рыдания. Плачущему человеку — судя по звукам, это была женщина — определенно не приходилось выдавливать из себя слезы по одной-единственной капельке. Она рыдала по-настоящему.
«Тот, кто способен так честно плакать в этом городе — наверняка согласится хотя бы поговорить со мной», — решила Сандра и пошла на звук сдавленных рыданий.
К счастью, отыскать дорогу оказалось совсем несложно. Миновав несколько пустых дворов, Сандра быстро оказалась возле дома, откуда раздавались такие непривычные для Лармевилля звуки.
Вернее, девочка очутилась чуть ли не прямо внутри этого дома, ведь по странному местному обычаю одной из стен у него не было вовсе. По этой причине сами дома в городе слез, как уже успела заметить Сандра, просто казались всего лишь частью лабиринта дворов, полностью опутавшего своей паутиной всю равнинную часть Лармевилля — то есть абсолютно весь город, кроме нескольких высоченных замков-холмов.
Картина, открывшаяся перед Сандрой, еще больше удивила девочку. Невысокий мужчина в уже знакомом ей буро-зеленом комбинезоне луковода с грядки суетился со стекляшкой, предназначенной для сбора слез, вокруг красивой молодой женщины, которая была намного выше его ростом. Она сидела на стуле, склонившись над детской кроваткой, и плакала навзрыд.
— Давай, давай, Аппи, еще немножко. Это же настоящее богатство! — Мужчина как будто и не думал утешать свою жену, а лишь колдовал вокруг ее глаз, орудуя своим нехитрым стеклянным приспособлением.
— Как же ты можешь думать только о слезах, когда вот-вот придут за нашим малышом, и мы его, возможно, никогда больше не увидим? — вдруг спросила та, оттолкнув руку мужчины.
— Таковы наши законы, Аппи. Их не изменишь, — как будто смутившись на одно-единственное мгновение, тот действительно убрал свою склянку. Однако совсем ненадолго. Вскоре он заметил, что по щеке жены побежала очередная крупная слезинка, и тут же ловко поймал ее, не позволив драгоценной капле упасть на пол. После чего ласково погладил женщину по голове: — Зато твои слезы помогут нам пережить эту неприятность. Ах, какая же ты у меня умница, Аппи! Уже вторая бутылочка за одно утро!..
Сандра ничего не понимала в происходящем, но и сама уже едва сдерживалась от слез. Девочка до сих пор оставалась незамеченной и как раз собиралась обратить на себя внимание хозяев, как вдруг раздался резкий стук в дверь.
«Зачем нужно стучать, если с другой стороны — там, где нет стены — в дом можно войти просто так — прямо с улицы?» — удивилась Сандра. Но людям за дверью, похоже, было важно проникнуть в дом именно с разрешения хозяев. Послышался еще один требовательный стук, а затем и холодный равнодушный громкий голос:
— Служба набора на Фабрику слез! Откройте во исполнение закона Лармевилля «номер «один-тринадцать-тринадцать»!..
Муж Аппи оторвался от суеты вокруг глаз жены и, аккуратно поставив наполненную ее слезами склянку на полку, подошел к двери. Когда он распахнул ее, в дом вошли двое полных мужчин в одинаковых цветных комбинезонах — наполовину голубых, наполовину оранжевых. «Как попугаи», — зло подумала Сандра, которой эти пестрые исполнители закона «номер 1−13−13» сразу не понравились. Один из них окинул быстрым взглядом комнату, подошел к детской кроватке и сказал:
— А у вас, я вижу, все уже готово. Ну, и хорошо. Вот и славно. А то, знаете, оно теперь по-разному бывает… Некоторые так и вовсе зазря капризничают. Что ж, раз все готово — тогда в путь!
Аппи уже не плакала. Женщина выпрямилась и сидела на своем стуле ровно и неподвижно, словно статуя на постаменте.
— Таковы наши законы, Аппи, — зачем-то повторил ее муж. После этого он взял из кроватки спящего ребенка, закутанного в теплое одеяло, и в сопровождении двух «попугаев» направился к выходу. Уже на пороге он оглянулся и сказал: — И не переживай ты так сильно, Аппи. Обычное ведь дело — и с нами самими в свое время было тоже самое. И ничего, живем себе — поживаем. А захочешь — так и поплачь еще. Бутылочка — вон она, в углу…
Дверь захлопнулась с громким и резким звуком, который как будто вывел Аппи из ее оцепенения. Женщина посмотрела на дверь. Потом — на пустую кроватку. И — вновь заплакала навзрыд, не обращая внимания на то, как ее драгоценные слезы падают прямо на пол. Но совсем скоро Аппи опомнилась, нашла взглядом оставленную мужем склянку, подошла, взяла ее и снова тяжело опустилась на свой стул.
Именно то, как Аппи механическими движениями подносит склянку то к одному своему глазу, то к другому, показалось Сандре совершенно невыносимым зрелищем. Она уже совсем было собралась тайком направиться вслед за процессией из трех мужчин с младенцем. Ведь судя по тому, что Сандра услышала, эта компания должна была направиться именно к зловещей Фабрике слез. А значит — привести ее прямиком к Дине. Но Сандра просто не смогла оставить Аппи в такую минуту в одиночестве.
Не в силах больше сдерживаться девочка бросилась к несчастной женщине и обняла ее. Та удивленно посмотрела на Сандру. Потом отвела взгляд, затем — вновь посмотрела на девочку, причем гораздо внимательнее, чем прежде. И сразу прекратила плакать.
— Что ты тут делаешь? Зачем ты тут?
— Я… Я все слышала… И видела… Извините, — призналась Сандра, и глаза ее сами собой налились собственными слезами.
Аппи со всем большим изумлением смотрела на Сандру. Вдруг женщина сказала:
— Я думала, что мне показалось, но теперь вижу, что это на самом деле так. Девочка, неужели ты готова плакать просто так, из сострадания? Но это же невозможно… Откуда ты, и зачем ты здесь?
Аппи оказалась первым человеком в Лармевилле, который готов был выслушать ее историю, и Сандра рассказала женщине обо всем, что случилось с ней в этом очень странном городе…
— Эх, сегодня мы не наплакали даже на то, чтобы купить завтра хоть пару луковиц. Куда ж нам теперь деваться-то?..
Сандра тихонько стояла, прислонившись к стене, и совершенно не хотела, чтобы ее заметили жители очередного из домов этого странного города-лабиринта, в котором она оказалась. Уже довольно давно девочка блуждала по дворам Лармевилля и почти везде заставала одну и ту же невеселую картину. Местные жители говорили только о плаче и рыданиях, но при этом мало кому из них удавалось выдавить из себя хоть слезинку. Из разговоров Сандра поняла, что именно слезы были в Лармевилле самой ходовой валютой, на которую можно было приобрести все, что угодно. Вот только люди в домах-лачугах так и оставались беспросветными бедняками. Везде ощутимо пахло луком, словно этот не слишком приятный аромат был растворен в самом воздухе Лармевилля. За все это время Сандра не видела на лицах людей ни одной улыбки, а на ее появление почти все местные жители реагировали одинаково:
— Иди прочь, девочка…
Или вообще делали вид, что не замечают ее — с явной надеждой, что она быстро покинет их дом и пойдет своей дорогой. В этом городе застенчивость девочки ничуть ей не мешала — разговаривать в Лармевилле ей было просто не с кем.
Она тихо оттолкнулась от стены и направилась из очередного дома мечтающих о рыданиях людей. Просто — куда глаза глядят. А куда ей было деваться? И вдруг…
Не может быть! В первое мгновение Сандра подумала, что ей просто показалось, настолько невероятным было услышать этот звук именно здесь, в Лармевилле. Девочка замерла и прислушалась. Нет, она определенно не ошиблась — где-то неподалеку раздавались настоящие рыдания. Плачущему человеку — судя по звукам, это была женщина — определенно не приходилось выдавливать из себя слезы по одной-единственной капельке. Она рыдала по-настоящему.
«Тот, кто способен так честно плакать в этом городе — наверняка согласится хотя бы поговорить со мной», — решила Сандра и пошла на звук сдавленных рыданий.
К счастью, отыскать дорогу оказалось совсем несложно. Миновав несколько пустых дворов, Сандра быстро оказалась возле дома, откуда раздавались такие непривычные для Лармевилля звуки.
Вернее, девочка очутилась чуть ли не прямо внутри этого дома, ведь по странному местному обычаю одной из стен у него не было вовсе. По этой причине сами дома в городе слез, как уже успела заметить Сандра, просто казались всего лишь частью лабиринта дворов, полностью опутавшего своей паутиной всю равнинную часть Лармевилля — то есть абсолютно весь город, кроме нескольких высоченных замков-холмов.
Картина, открывшаяся перед Сандрой, еще больше удивила девочку. Невысокий мужчина в уже знакомом ей буро-зеленом комбинезоне луковода с грядки суетился со стекляшкой, предназначенной для сбора слез, вокруг красивой молодой женщины, которая была намного выше его ростом. Она сидела на стуле, склонившись над детской кроваткой, и плакала навзрыд.
— Давай, давай, Аппи, еще немножко. Это же настоящее богатство! — Мужчина как будто и не думал утешать свою жену, а лишь колдовал вокруг ее глаз, орудуя своим нехитрым стеклянным приспособлением.
— Как же ты можешь думать только о слезах, когда вот-вот придут за нашим малышом, и мы его, возможно, никогда больше не увидим? — вдруг спросила та, оттолкнув руку мужчины.
— Таковы наши законы, Аппи. Их не изменишь, — как будто смутившись на одно-единственное мгновение, тот действительно убрал свою склянку. Однако совсем ненадолго. Вскоре он заметил, что по щеке жены побежала очередная крупная слезинка, и тут же ловко поймал ее, не позволив драгоценной капле упасть на пол. После чего ласково погладил женщину по голове: — Зато твои слезы помогут нам пережить эту неприятность. Ах, какая же ты у меня умница, Аппи! Уже вторая бутылочка за одно утро!..
Сандра ничего не понимала в происходящем, но и сама уже едва сдерживалась от слез. Девочка до сих пор оставалась незамеченной и как раз собиралась обратить на себя внимание хозяев, как вдруг раздался резкий стук в дверь.
«Зачем нужно стучать, если с другой стороны — там, где нет стены — в дом можно войти просто так — прямо с улицы?» — удивилась Сандра. Но людям за дверью, похоже, было важно проникнуть в дом именно с разрешения хозяев. Послышался еще один требовательный стук, а затем и холодный равнодушный громкий голос:
— Служба набора на Фабрику слез! Откройте во исполнение закона Лармевилля «номер «один-тринадцать-тринадцать»!..
Муж Аппи оторвался от суеты вокруг глаз жены и, аккуратно поставив наполненную ее слезами склянку на полку, подошел к двери. Когда он распахнул ее, в дом вошли двое полных мужчин в одинаковых цветных комбинезонах — наполовину голубых, наполовину оранжевых. «Как попугаи», — зло подумала Сандра, которой эти пестрые исполнители закона «номер 1−13−13» сразу не понравились. Один из них окинул быстрым взглядом комнату, подошел к детской кроватке и сказал:
— А у вас, я вижу, все уже готово. Ну, и хорошо. Вот и славно. А то, знаете, оно теперь по-разному бывает… Некоторые так и вовсе зазря капризничают. Что ж, раз все готово — тогда в путь!
Аппи уже не плакала. Женщина выпрямилась и сидела на своем стуле ровно и неподвижно, словно статуя на постаменте.
— Таковы наши законы, Аппи, — зачем-то повторил ее муж. После этого он взял из кроватки спящего ребенка, закутанного в теплое одеяло, и в сопровождении двух «попугаев» направился к выходу. Уже на пороге он оглянулся и сказал: — И не переживай ты так сильно, Аппи. Обычное ведь дело — и с нами самими в свое время было тоже самое. И ничего, живем себе — поживаем. А захочешь — так и поплачь еще. Бутылочка — вон она, в углу…
Дверь захлопнулась с громким и резким звуком, который как будто вывел Аппи из ее оцепенения. Женщина посмотрела на дверь. Потом — на пустую кроватку. И — вновь заплакала навзрыд, не обращая внимания на то, как ее драгоценные слезы падают прямо на пол. Но совсем скоро Аппи опомнилась, нашла взглядом оставленную мужем склянку, подошла, взяла ее и снова тяжело опустилась на свой стул.
Именно то, как Аппи механическими движениями подносит склянку то к одному своему глазу, то к другому, показалось Сандре совершенно невыносимым зрелищем. Она уже совсем было собралась тайком направиться вслед за процессией из трех мужчин с младенцем. Ведь судя по тому, что Сандра услышала, эта компания должна была направиться именно к зловещей Фабрике слез. А значит — привести ее прямиком к Дине. Но Сандра просто не смогла оставить Аппи в такую минуту в одиночестве.
Не в силах больше сдерживаться девочка бросилась к несчастной женщине и обняла ее. Та удивленно посмотрела на Сандру. Потом отвела взгляд, затем — вновь посмотрела на девочку, причем гораздо внимательнее, чем прежде. И сразу прекратила плакать.
— Что ты тут делаешь? Зачем ты тут?
— Я… Я все слышала… И видела… Извините, — призналась Сандра, и глаза ее сами собой налились собственными слезами.
Аппи со всем большим изумлением смотрела на Сандру. Вдруг женщина сказала:
— Я думала, что мне показалось, но теперь вижу, что это на самом деле так. Девочка, неужели ты готова плакать просто так, из сострадания? Но это же невозможно… Откуда ты, и зачем ты здесь?
Аппи оказалась первым человеком в Лармевилле, который готов был выслушать ее историю, и Сандра рассказала женщине обо всем, что случилось с ней в этом очень странном городе…
***
— Так ты непременно хочешь оказаться на Фабрике слез? — спросила Аппи, выслушав всю короткую историю приключений Сандры и Дины в Лармевилле.
— Да, я должна отыскать свою сестру. Обязательно.
— Знаешь ли, Сандра, попасть-то на Фабрику слез — дело совсем нехитрое. Особенно для тебя — девочки, которая еще не разучилась плакать. Честно говоря, гораздо сложнее тебе будет туда не попасть. Но беда-то ведь в том, что выбраться оттуда вам с сестрой будет почти невозможно. Те, кто еще способен рыдать настоящими детскими слезами — слишком большая ценность в Лармевилле. И будь уверена, что просто так никто вас с Фабрики слез не выпустит.
— Это что — как детская тюрьма, что ли?
Сандра даже содрогнулась от ужаса, представив себе Дину в окружении мрачных стен зловещей темницы. Но Аппи ее успокоила:
— Ну, почему тюрьма? Дети там растут, учатся, играют. Плачут — да, но куда без этого? Они же дети… Ты пойми, Сандра, абсолютно каждый человек в Лармевилле вырос именно там. И именно там мы выплакали все свои слезы. А уж потом этот источник иссякает, и человек почти теряет способность плакать просто так — от грусти или от обиды. Тогда он и выходит с Фабрики слез в обычную жизнь. У кого-то это случается в семь лет от роду, у другого — в десять, а у кого — так и в двадцать… Люди — они ж все разные. Вот я и не знаю теперь, увижу ли еще когда-нибудь своего малыша, — снова всхлипнула Аппи, не забыв приложить к глазам склянку, сам вид которой уже опостылел Сандре.
— И что, неужели никто и никогда у вас в Лармевилле не пытался спрятать своего ребенка и не отдавать его на эту противную Фабрику слез? — все-таки не удержалась девочка от вопроса, который давным-давно вертелся у нее на языке, но задать который она долго не решалась из-за боязни еще больше расстроить Аппи.
— Нет. А зачем? Ребенка, еще не выплакавшего свои слезы, так легко узнать в нашем мире. А значит, рано или поздно он все равно окажется на Фабрике слез. Только это будет еще больнее — и нам, родителям, и ему самому. Ведь мы еще больше привыкнем друг к другу, а расставание все равно неизбежно… Хотя…
Аппи вдруг прервалась на полуслове, вскочила со своего стула и быстро прошлась по комнате. Она пристально посмотрела на Сандру, словно желая еще раз в чем-то саму себя убедить. Потом опять прошла из угла в угол. Аппи явно не могла решиться на какой-то поступок, но при этом очень хотела все-таки преодолеть свои сомнения. Наконец, она резко опустилась на свой стул и жестом подозвала девочку к себе.
— Есть только одна девочка в Лармевилле, которая не побывала на Фабрике слез. Ее зовут Сампра. И вам обязательно надо с ней встретиться. Пожалуй, если кто-то у нас в городе может тебе помочь — так именно она, — быстрым шепотом произнесла Аппи.
— И как мне найти эту Сампру? — так же шепотом спросила девочка.
Однако ответить ей Аппи не успела. С той стороны дома, где не было стены, вдруг появился маленький лысоватый человек в комбинезоне серо-стального цвета. Он появился так внезапно, словно материализовался прямо из воздуха.
— Эты-ть, — промямлил он. — Месье Бесп, значить, интересуется… Мол, не видали ли вы девчонку, которая, эты-ть, сбежала от него сегодня утром.
Он мельком взглянул на Сандру и без всякой паузы продолжил:
— Хотя, эты-ть, оно и так понятно, что видали…
Не дослушав его, Сандра выскочила в дверь и во второй раз за одно утро бросилась наутек по мрачным дворам Лармевилля. Теперь она уже ничуть не жалела, что зловещий город так похож на непроходимый лабиринт. Играть тут в прятки — было бы одно удовольствие.
От своего преследователя Сандра сумела оторваться довольно быстро, но в безопасности девочка все равно себя не чувствовала. Как-то ведь он сумел ее разыскать — этот мямлящий посланец Месье Беспа. Мысль об этом так пугала Сандру, что она все бежала и бежала по лабиринту дворов — до того самого момента, пока вдруг не остановилась, как вкопанная. Это произошло, когда она неожиданно нащупала у себя в кармане какую-то бумажку, которую в самый последний момент, видимо, успела туда сунуть несчастная Аппи.
В записке были только две буквы. Точнее, буква и цифра — «В 8».
— Так ты непременно хочешь оказаться на Фабрике слез? — спросила Аппи, выслушав всю короткую историю приключений Сандры и Дины в Лармевилле.
— Да, я должна отыскать свою сестру. Обязательно.
— Знаешь ли, Сандра, попасть-то на Фабрику слез — дело совсем нехитрое. Особенно для тебя — девочки, которая еще не разучилась плакать. Честно говоря, гораздо сложнее тебе будет туда не попасть. Но беда-то ведь в том, что выбраться оттуда вам с сестрой будет почти невозможно. Те, кто еще способен рыдать настоящими детскими слезами — слишком большая ценность в Лармевилле. И будь уверена, что просто так никто вас с Фабрики слез не выпустит.
— Это что — как детская тюрьма, что ли?
Сандра даже содрогнулась от ужаса, представив себе Дину в окружении мрачных стен зловещей темницы. Но Аппи ее успокоила:
— Ну, почему тюрьма? Дети там растут, учатся, играют. Плачут — да, но куда без этого? Они же дети… Ты пойми, Сандра, абсолютно каждый человек в Лармевилле вырос именно там. И именно там мы выплакали все свои слезы. А уж потом этот источник иссякает, и человек почти теряет способность плакать просто так — от грусти или от обиды. Тогда он и выходит с Фабрики слез в обычную жизнь. У кого-то это случается в семь лет от роду, у другого — в десять, а у кого — так и в двадцать… Люди — они ж все разные. Вот я и не знаю теперь, увижу ли еще когда-нибудь своего малыша, — снова всхлипнула Аппи, не забыв приложить к глазам склянку, сам вид которой уже опостылел Сандре.
— И что, неужели никто и никогда у вас в Лармевилле не пытался спрятать своего ребенка и не отдавать его на эту противную Фабрику слез? — все-таки не удержалась девочка от вопроса, который давным-давно вертелся у нее на языке, но задать который она долго не решалась из-за боязни еще больше расстроить Аппи.
— Нет. А зачем? Ребенка, еще не выплакавшего свои слезы, так легко узнать в нашем мире. А значит, рано или поздно он все равно окажется на Фабрике слез. Только это будет еще больнее — и нам, родителям, и ему самому. Ведь мы еще больше привыкнем друг к другу, а расставание все равно неизбежно… Хотя…
Аппи вдруг прервалась на полуслове, вскочила со своего стула и быстро прошлась по комнате. Она пристально посмотрела на Сандру, словно желая еще раз в чем-то саму себя убедить. Потом опять прошла из угла в угол. Аппи явно не могла решиться на какой-то поступок, но при этом очень хотела все-таки преодолеть свои сомнения. Наконец, она резко опустилась на свой стул и жестом подозвала девочку к себе.
— Есть только одна девочка в Лармевилле, которая не побывала на Фабрике слез. Ее зовут Сампра. И вам обязательно надо с ней встретиться. Пожалуй, если кто-то у нас в городе может тебе помочь — так именно она, — быстрым шепотом произнесла Аппи.
— И как мне найти эту Сампру? — так же шепотом спросила девочка.
Однако ответить ей Аппи не успела. С той стороны дома, где не было стены, вдруг появился маленький лысоватый человек в комбинезоне серо-стального цвета. Он появился так внезапно, словно материализовался прямо из воздуха.
— Эты-ть, — промямлил он. — Месье Бесп, значить, интересуется… Мол, не видали ли вы девчонку, которая, эты-ть, сбежала от него сегодня утром.
Он мельком взглянул на Сандру и без всякой паузы продолжил:
— Хотя, эты-ть, оно и так понятно, что видали…
Не дослушав его, Сандра выскочила в дверь и во второй раз за одно утро бросилась наутек по мрачным дворам Лармевилля. Теперь она уже ничуть не жалела, что зловещий город так похож на непроходимый лабиринт. Играть тут в прятки — было бы одно удовольствие.
От своего преследователя Сандра сумела оторваться довольно быстро, но в безопасности девочка все равно себя не чувствовала. Как-то ведь он сумел ее разыскать — этот мямлящий посланец Месье Беспа. Мысль об этом так пугала Сандру, что она все бежала и бежала по лабиринту дворов — до того самого момента, пока вдруг не остановилась, как вкопанная. Это произошло, когда она неожиданно нащупала у себя в кармане какую-то бумажку, которую в самый последний момент, видимо, успела туда сунуть несчастная Аппи.
В записке были только две буквы. Точнее, буква и цифра — «В 8».
Глава четвертая
в которой Дина посещает урок печальной арифметики, а Фабрика слез оправдывает свое название
Дина ничего не понимала.
Она прекрасно помнила, как засыпала в уютной кровати в замке Месье Беспа, рядом была Сандра… А теперь! Очнувшись от сна, девочка растерянно смотрела по сторонам и не узнавала ничего вокруг. Она сидела в каком-то большом зале, где, помимо ее стула, было еще штук тридцать таких же, стоявших в один ряд — все пустые. Освещался зал несколькими тусклыми лампочками, которые были установлены в специальных маленьких нишах по всему периметру помещения. Дина сразу почувствовала, что в этой комнате явно есть что-то необычное, и довольно быстро разобралась, что именно — тут не было ни одного окна! Ни большого, ни маленького. Ни даже крохотной щелочки в стене, в которую можно было бы заглянуть, чтобы понять, где именно ты находишься.
Но самое главное — нигде поблизости не было Сандры! Дина прекрасно понимала, что сестра ни за что не оставила бы ее в этой сказке в одиночестве по собственной воле. А значит — произошло что-то очень неприятное. Девочка всхлипнула, так как редко отказывала себе в удовольствии от души всплакнуть и по менее важным поводам, чем потеря сестры в страшном и опасном приключении. Но по-настоящему погоревать так и не успела.
С резким звуком неожиданно распахнулась единственная узкая дверь зала, и в помещение стали один за другим входить дети. Они были очень разные: кто-то — чуть постарше, примерно возраста Сандры, другие — ровесники Дины. Мальчишек и девчонок среди них было примерно поровну. Последним в зале появился темноволосый мальчик с карими глазами и маленьким острым носом. Он был почти на голову ниже всех остальных, но держался при этом довольно уверенно — было сразу заметно, что самый маленький он в этой компании только по росту, но не по возрасту.
Самое удивительное, что в зал все дети заходили в полном молчании. Дине еще не доводилось видеть, чтобы такое количество ребят, собравшихся вместе, производили настолько мало шума. В их с Сандрой школе перед началом урока и после звонка на перемену в классах стоял такой невообразимый гвалт, что в нем трудно было расслышать даже самих себя. А тут — почти полная тишина, нарушаемая лишь легким поскрипыванием двери!
Пока Дина размышляла об этом, вошедшие дети разместились на стульях, которых оказалось ровно столько, сколько было самих ребят. При этом ни один из них без своего места не остался, что Дине очень не понравилось — это означало, что сама она находится в этой странной компании отнюдь не в качестве случайной гостьи. Иначе на занятый ею стул обязательно нашелся бы другой претендент.
Поскольку место, где сидела Дина, располагалось на самом дальнем от двери краю ряда, у девочки оказался только один сосед. Им стал как раз темноглазый маленький мальчуган, который перед тем, как усесться, посмотрел на девочку внимательным взглядом и чуть-чуть отодвинул от нее свой стул — словно провел тем самым между собой и Диной невидимую линию.
«Эх, лучше бы мы с Сандрой запрыгнули из „Красного дома“ в какую-нибудь другую сказку, — подумала Дина. — Это же нечестно — прямо посреди собственных летних каникул оказаться в школе, да еще в классе с какими-то одними немыми буками. Так можно вообще сказки разлюбить. Тут не хватает еще только какой-нибудь строгой учительницы…»
Не успела Дина додумать до конца эту невеселую мысль, как в дверь зала действительно вошел еще один человек. Правильнее будет сказать, что он в нее протиснулся, так как этот толстяк с багровым лицом, одетый в зеленый комбинезон, своими размерами явно превосходил место, отведенное в помещении под дверной проем. Если не по высоте, то по ширине — уж точно. На строгую учительницу он был, правда, похож чуть-чуть меньше, чем на светофор. Правда, и сходству с последним явно мешало отсутствие чего-нибудь желтого, что располагалось бы между пухлым красным лицом толстяка и лягушачьей зеленью его комбинезона.
— Сегодняшняя тема — отнимание! — чуть ли не с порога рявкнул необъятный человек, когда ему удалось, наконец, целиком оказаться в помещении зала. После этого он резко захлопнул дверь и сразу же стал еще краснее прежнего.
— Похоже, вот-вот задымится. Уже, — прошептала Дина.
Девочка с изумлением поняла, что раскалившийся до цвета багряного заката толстяк — действительно самый настоящий учитель. И что сама она — и вправду, оказалась на каком-то уроке. Правда, в очень-очень странной школе. Девочке казалось, что она произнесла свою фразу про дым совсем тихо — одними губами. Но мальчик рядом с ней явно расслышал слова Дины, и как будто отодвинулся от нее еще дальше — уже не вместе со своим стулом, а на нем. Похоже, обратил внимание на звук из дальнего угла класса и учитель, который бросил на Дину очень внимательный взгляд.
— А-а, новенькая, — сказал он. — Так вот ты какой… экземпляр.
Девочке совершенно не нравилось, что ее в Лармевилле разные люди почему-то постоянно называют экземпляром. Как будто она была тут частью чьей-то коллекции. Впрочем, развивать тему появления в классе новенькой толстяк-учитель не стал и начал объяснение предмета.
— Итак, задача. Если у вас в доме хранилось девять луковиц, а вор украл восемь из них, то сколько луковиц у вас осталось? Ответ: одна! Да, всего одна. И завтра вам будет не наплакать себе даже на корочку хлеба, — неожиданно захихикал он на последней фразе. Но спустя секунду вновь стал серьезным: — Именно это и есть отнимание. Если от девяти отнять восемь, то останется один. Всего один. То есть одна. Луковица! Всем все ясно?
Дети промолчали.
— Теперь задача для вас, — объявил тогда «зеленый комбинезон». — У вас в комнате было четырнадцать лампочек. Пришел сосед и отнял тринадцать ваших лампочек. Сколько у вас осталось? И осталось ли? Или с этого дня вам придется всегда сидеть в кромешной темноте и пугаться каждого шороха?
В конце фразы учитель снова не удержался от своего гнусного хихиканья. А затем обвел взглядом весь ряд детей и снова остановился при этом именно на Дине. На сей раз девочке показалось, что смотрит он на нее с каким-то сожалением. Вот только касается это вовсе не ее, а жалеет краснолицый толстяк о чем-то своем. Возможно, об отнятых у него когда-то кем-то лампочках.
— Нежль! — вдруг резко рявкнул учитель отнимания, продолжая смотреть на Дину. Девочка не поняла, что этому типу от нее надо, но правильный ответ на вопрос задачи она, конечно, знала. И уже собиралась дать его вслух, как вдруг мальчуган рядом с ней поднялся со своего стула и сказал:
— После этого отнимания у нас останется одна лампочка.
— Какая жалость, Нежль. Ты прав.
Дина так и не успела разобраться, что доставило странному педагогу большую жалость — то, что мальчик Нежль дал правильный ответ, или же то, что этим самым решением не оказалась кромешная темнота в ответе на вопрос задачи.
Потом ученики решили еще несколько похожих задач на «отнимание», и довольно скоро этот урок печальной арифметики закончился. Толстый учитель боком протиснулся в дверь зала и, не попрощавшись, покинул помещение. Следом — один за другим — стали выходить и дети.
— А ты чего сидишь? Пошли, — вдруг обратился к растерявшейся Дине мальчик по имени Нежль. Не сказал больше не слова, он тоже вышел. Дина немного подумала и решила, что ей ничего не остается, кроме как направиться вслед за ним…
Она прекрасно помнила, как засыпала в уютной кровати в замке Месье Беспа, рядом была Сандра… А теперь! Очнувшись от сна, девочка растерянно смотрела по сторонам и не узнавала ничего вокруг. Она сидела в каком-то большом зале, где, помимо ее стула, было еще штук тридцать таких же, стоявших в один ряд — все пустые. Освещался зал несколькими тусклыми лампочками, которые были установлены в специальных маленьких нишах по всему периметру помещения. Дина сразу почувствовала, что в этой комнате явно есть что-то необычное, и довольно быстро разобралась, что именно — тут не было ни одного окна! Ни большого, ни маленького. Ни даже крохотной щелочки в стене, в которую можно было бы заглянуть, чтобы понять, где именно ты находишься.
Но самое главное — нигде поблизости не было Сандры! Дина прекрасно понимала, что сестра ни за что не оставила бы ее в этой сказке в одиночестве по собственной воле. А значит — произошло что-то очень неприятное. Девочка всхлипнула, так как редко отказывала себе в удовольствии от души всплакнуть и по менее важным поводам, чем потеря сестры в страшном и опасном приключении. Но по-настоящему погоревать так и не успела.
С резким звуком неожиданно распахнулась единственная узкая дверь зала, и в помещение стали один за другим входить дети. Они были очень разные: кто-то — чуть постарше, примерно возраста Сандры, другие — ровесники Дины. Мальчишек и девчонок среди них было примерно поровну. Последним в зале появился темноволосый мальчик с карими глазами и маленьким острым носом. Он был почти на голову ниже всех остальных, но держался при этом довольно уверенно — было сразу заметно, что самый маленький он в этой компании только по росту, но не по возрасту.
Самое удивительное, что в зал все дети заходили в полном молчании. Дине еще не доводилось видеть, чтобы такое количество ребят, собравшихся вместе, производили настолько мало шума. В их с Сандрой школе перед началом урока и после звонка на перемену в классах стоял такой невообразимый гвалт, что в нем трудно было расслышать даже самих себя. А тут — почти полная тишина, нарушаемая лишь легким поскрипыванием двери!
Пока Дина размышляла об этом, вошедшие дети разместились на стульях, которых оказалось ровно столько, сколько было самих ребят. При этом ни один из них без своего места не остался, что Дине очень не понравилось — это означало, что сама она находится в этой странной компании отнюдь не в качестве случайной гостьи. Иначе на занятый ею стул обязательно нашелся бы другой претендент.
Поскольку место, где сидела Дина, располагалось на самом дальнем от двери краю ряда, у девочки оказался только один сосед. Им стал как раз темноглазый маленький мальчуган, который перед тем, как усесться, посмотрел на девочку внимательным взглядом и чуть-чуть отодвинул от нее свой стул — словно провел тем самым между собой и Диной невидимую линию.
«Эх, лучше бы мы с Сандрой запрыгнули из „Красного дома“ в какую-нибудь другую сказку, — подумала Дина. — Это же нечестно — прямо посреди собственных летних каникул оказаться в школе, да еще в классе с какими-то одними немыми буками. Так можно вообще сказки разлюбить. Тут не хватает еще только какой-нибудь строгой учительницы…»
Не успела Дина додумать до конца эту невеселую мысль, как в дверь зала действительно вошел еще один человек. Правильнее будет сказать, что он в нее протиснулся, так как этот толстяк с багровым лицом, одетый в зеленый комбинезон, своими размерами явно превосходил место, отведенное в помещении под дверной проем. Если не по высоте, то по ширине — уж точно. На строгую учительницу он был, правда, похож чуть-чуть меньше, чем на светофор. Правда, и сходству с последним явно мешало отсутствие чего-нибудь желтого, что располагалось бы между пухлым красным лицом толстяка и лягушачьей зеленью его комбинезона.
— Сегодняшняя тема — отнимание! — чуть ли не с порога рявкнул необъятный человек, когда ему удалось, наконец, целиком оказаться в помещении зала. После этого он резко захлопнул дверь и сразу же стал еще краснее прежнего.
— Похоже, вот-вот задымится. Уже, — прошептала Дина.
Девочка с изумлением поняла, что раскалившийся до цвета багряного заката толстяк — действительно самый настоящий учитель. И что сама она — и вправду, оказалась на каком-то уроке. Правда, в очень-очень странной школе. Девочке казалось, что она произнесла свою фразу про дым совсем тихо — одними губами. Но мальчик рядом с ней явно расслышал слова Дины, и как будто отодвинулся от нее еще дальше — уже не вместе со своим стулом, а на нем. Похоже, обратил внимание на звук из дальнего угла класса и учитель, который бросил на Дину очень внимательный взгляд.
— А-а, новенькая, — сказал он. — Так вот ты какой… экземпляр.
Девочке совершенно не нравилось, что ее в Лармевилле разные люди почему-то постоянно называют экземпляром. Как будто она была тут частью чьей-то коллекции. Впрочем, развивать тему появления в классе новенькой толстяк-учитель не стал и начал объяснение предмета.
— Итак, задача. Если у вас в доме хранилось девять луковиц, а вор украл восемь из них, то сколько луковиц у вас осталось? Ответ: одна! Да, всего одна. И завтра вам будет не наплакать себе даже на корочку хлеба, — неожиданно захихикал он на последней фразе. Но спустя секунду вновь стал серьезным: — Именно это и есть отнимание. Если от девяти отнять восемь, то останется один. Всего один. То есть одна. Луковица! Всем все ясно?
Дети промолчали.
— Теперь задача для вас, — объявил тогда «зеленый комбинезон». — У вас в комнате было четырнадцать лампочек. Пришел сосед и отнял тринадцать ваших лампочек. Сколько у вас осталось? И осталось ли? Или с этого дня вам придется всегда сидеть в кромешной темноте и пугаться каждого шороха?
В конце фразы учитель снова не удержался от своего гнусного хихиканья. А затем обвел взглядом весь ряд детей и снова остановился при этом именно на Дине. На сей раз девочке показалось, что смотрит он на нее с каким-то сожалением. Вот только касается это вовсе не ее, а жалеет краснолицый толстяк о чем-то своем. Возможно, об отнятых у него когда-то кем-то лампочках.
— Нежль! — вдруг резко рявкнул учитель отнимания, продолжая смотреть на Дину. Девочка не поняла, что этому типу от нее надо, но правильный ответ на вопрос задачи она, конечно, знала. И уже собиралась дать его вслух, как вдруг мальчуган рядом с ней поднялся со своего стула и сказал:
— После этого отнимания у нас останется одна лампочка.
— Какая жалость, Нежль. Ты прав.
Дина так и не успела разобраться, что доставило странному педагогу большую жалость — то, что мальчик Нежль дал правильный ответ, или же то, что этим самым решением не оказалась кромешная темнота в ответе на вопрос задачи.
Потом ученики решили еще несколько похожих задач на «отнимание», и довольно скоро этот урок печальной арифметики закончился. Толстый учитель боком протиснулся в дверь зала и, не попрощавшись, покинул помещение. Следом — один за другим — стали выходить и дети.
— А ты чего сидишь? Пошли, — вдруг обратился к растерявшейся Дине мальчик по имени Нежль. Не сказал больше не слова, он тоже вышел. Дина немного подумала и решила, что ей ничего не остается, кроме как направиться вслед за ним…
***
Длинный и узкий коридор, в который выводила из учебного класса единственная дверь, выглядел еще более странно, чем зал. Окон не было и тут, и освещался он точно такими же тусклыми лампочками, как и внутреннее помещение. Необычным коридор выглядел потому, что был абсолютно кривым. Он довольно резко закруглялся с обеих сторон — словно огибая учебный зал, остававшийся внутри образованной им изогнутой линии. Примерно как футбольное поле внутри беговой дорожки на стадионе.
Ребята уже успели разойтись кто куда. Но едва Дина появилась в этом коридоре, как какая-то светловолосая девочка с такими же светлыми, как волосы, бровями, которые едва можно было различить на ее бледном лице, быстро подскочила к Нежлю.
— Эй, коротышка, как это ты додумался до правильного ответа насчет лампочек? У тебя и голова-то вообще есть? А то иногда кажется, что ты ее куда-то прячешь, когда встаешь — стоя-то ты ведь еще ниже, чем когда сидишь. Ха-ха-ха.
Мальчик поморщился, словно от сильной зубной боли, но ничего не ответил.
— Да ладно, Гуга, оставь его, — подошла к первой девочке вторая, тоже блондинка. — Ты же знаешь, что от этого Нежля ничего не добиться — ни словечка, ни слезинки. У него, наверное, уже давно кто-то выкрутил его последнюю лампочку.
— Нет уж, нет уж, я так легко не сдамся, — упрямо заявила первая девочка, которую звали Гугой. — Нежль ведь ее не знает нашей главной новости.
— Это какой еще? — спросила ее подруга.
— А такой, что никуда его завтра отсюда не выпустят, как бы наш Нежлик об этом ни мечтал. Нет его в списке. Вот так-то. Ха-ха-ха.
— К-как это м-меня н-нет? Не м-может быть, — почему-то Нежль даже начал заикаться, когда услышал слова девочки, которую называли Гугой.
— А вот и м-может. Еще как м-может, — передразнила его вредная девчонка.
Нежль провел рукой по волосам и снова поморщился. На сей раз это испытанное средство, видимо, не помогло. Мальчик резко обхватил лицо обеими руками и почти беззвучно зарыдал. Об этом можно было догадаться лишь только по тому, как начали вдруг сотрясаться его плечи. Но незамеченным это событие не осталось. Мгновенно с обеих сторон изогнутого коридора появились две невысокие женщины в точно таких же зеленых комбинезонах, какой был на толстяке-учителе. Они стремительно выхватили стеклянные приспособления для сбора слез и начали спорыми движениями орудовать ими вокруг глаз плачущего Нежля. Продолжалось это недолго, так как мальчик почти сразу успокоился. Он поднял голову, резко встряхнул ею и произнес одно-единственное слово:
— Всё.
Женщины в зеленом быстро убедились, что плакать Нежль действительно перестал. Они с некоторым разочарованием изучили свои склянки на просвет, оценивая количество собранных слез.
— Негусто, — сказала одна.
— Хоть так, — ответила другая. И обратилась к детям: — Теперь рассказывайте, что тут у вас произошло.
Дина, наблюдавшая за этой сценой от начала до конца, совершенно не собиралась ничего говорить. Она на самом деле очень мало поняла в случившемся, кроме одного — все это ей очень не понравилось. Очень-очень. Но неожиданно для самой себя девочка вдруг не сдержалась.
— Это она во всем виновата, — показала Дина на Гугу.
— Гуга во всем виновата? — переспросила одна из женщин в зеленом. А подруга вредной светловолосой девчонки при этом почему-то весело захохотала, словно Дина сказала что-то удивительно остроумное.
— Да, — подтвердила Дина.
— Ну, что ж, раз так — вот тебе. — Женщина извлекла из недр своего зеленого комбинезона какую-то бумажку с печатью и вручила Гуге. — За этот поступок ты получаешь освобождение от урока вечернего чтения на сегодняшний день.
— Ур-ра! — вскрикнула Гуга и весело заявила подруге: — Я же говорила тебе, что мы обязательно доведем до слез этого Нежля. Ха-ха-ха. Нет еще такого человека, которого мне не удалось бы расплакать.
— А я-то, я-то… Тебе — и не верила. Нет, не зря ты у нас не просто Гуга, а чудо по прозвищу Гуга-Во-Всем-Виновата — гордость Фабрики слез!
И две противные девчонки, продолжая свою болтовню, вприпрыжку убежали по кривому коридору…
Длинный и узкий коридор, в который выводила из учебного класса единственная дверь, выглядел еще более странно, чем зал. Окон не было и тут, и освещался он точно такими же тусклыми лампочками, как и внутреннее помещение. Необычным коридор выглядел потому, что был абсолютно кривым. Он довольно резко закруглялся с обеих сторон — словно огибая учебный зал, остававшийся внутри образованной им изогнутой линии. Примерно как футбольное поле внутри беговой дорожки на стадионе.
Ребята уже успели разойтись кто куда. Но едва Дина появилась в этом коридоре, как какая-то светловолосая девочка с такими же светлыми, как волосы, бровями, которые едва можно было различить на ее бледном лице, быстро подскочила к Нежлю.
— Эй, коротышка, как это ты додумался до правильного ответа насчет лампочек? У тебя и голова-то вообще есть? А то иногда кажется, что ты ее куда-то прячешь, когда встаешь — стоя-то ты ведь еще ниже, чем когда сидишь. Ха-ха-ха.
Мальчик поморщился, словно от сильной зубной боли, но ничего не ответил.
— Да ладно, Гуга, оставь его, — подошла к первой девочке вторая, тоже блондинка. — Ты же знаешь, что от этого Нежля ничего не добиться — ни словечка, ни слезинки. У него, наверное, уже давно кто-то выкрутил его последнюю лампочку.
— Нет уж, нет уж, я так легко не сдамся, — упрямо заявила первая девочка, которую звали Гугой. — Нежль ведь ее не знает нашей главной новости.
— Это какой еще? — спросила ее подруга.
— А такой, что никуда его завтра отсюда не выпустят, как бы наш Нежлик об этом ни мечтал. Нет его в списке. Вот так-то. Ха-ха-ха.
— К-как это м-меня н-нет? Не м-может быть, — почему-то Нежль даже начал заикаться, когда услышал слова девочки, которую называли Гугой.
— А вот и м-может. Еще как м-может, — передразнила его вредная девчонка.
Нежль провел рукой по волосам и снова поморщился. На сей раз это испытанное средство, видимо, не помогло. Мальчик резко обхватил лицо обеими руками и почти беззвучно зарыдал. Об этом можно было догадаться лишь только по тому, как начали вдруг сотрясаться его плечи. Но незамеченным это событие не осталось. Мгновенно с обеих сторон изогнутого коридора появились две невысокие женщины в точно таких же зеленых комбинезонах, какой был на толстяке-учителе. Они стремительно выхватили стеклянные приспособления для сбора слез и начали спорыми движениями орудовать ими вокруг глаз плачущего Нежля. Продолжалось это недолго, так как мальчик почти сразу успокоился. Он поднял голову, резко встряхнул ею и произнес одно-единственное слово:
— Всё.
Женщины в зеленом быстро убедились, что плакать Нежль действительно перестал. Они с некоторым разочарованием изучили свои склянки на просвет, оценивая количество собранных слез.
— Негусто, — сказала одна.
— Хоть так, — ответила другая. И обратилась к детям: — Теперь рассказывайте, что тут у вас произошло.
Дина, наблюдавшая за этой сценой от начала до конца, совершенно не собиралась ничего говорить. Она на самом деле очень мало поняла в случившемся, кроме одного — все это ей очень не понравилось. Очень-очень. Но неожиданно для самой себя девочка вдруг не сдержалась.
— Это она во всем виновата, — показала Дина на Гугу.
— Гуга во всем виновата? — переспросила одна из женщин в зеленом. А подруга вредной светловолосой девчонки при этом почему-то весело захохотала, словно Дина сказала что-то удивительно остроумное.
— Да, — подтвердила Дина.
— Ну, что ж, раз так — вот тебе. — Женщина извлекла из недр своего зеленого комбинезона какую-то бумажку с печатью и вручила Гуге. — За этот поступок ты получаешь освобождение от урока вечернего чтения на сегодняшний день.
— Ур-ра! — вскрикнула Гуга и весело заявила подруге: — Я же говорила тебе, что мы обязательно доведем до слез этого Нежля. Ха-ха-ха. Нет еще такого человека, которого мне не удалось бы расплакать.
— А я-то, я-то… Тебе — и не верила. Нет, не зря ты у нас не просто Гуга, а чудо по прозвищу Гуга-Во-Всем-Виновата — гордость Фабрики слез!
И две противные девчонки, продолжая свою болтовню, вприпрыжку убежали по кривому коридору…
***
— Может, вас тут еще и бьют на уроках, чтобы добиться у учеников этих самых драгоценных слез? — спросила Дина.
Нежль, который коротко рассказал девочке об укладе жизни на Фабрике слез, когда они с Диной остались вдвоем, отрицательно покачал головой.
— Во-первых, не вас, а нас. Ты теперь — такая же ученица на нашей Фабрике, как и все остальные. А бьют ли? Нет, чего нет — того нет. Как я слышал, слезы от боли почему-то не годятся для этих взрослых опытов с их эликсиром вечной молодости. Раньше пробовали что-то там смешивать, но получалась какая-то ерунда. Хотя точно я ничего этого не знаю — так, слышал какие-то разговоры… Но боли нам тут никто не причиняет, не беспокойся.
— Ну, хоть так…
— Да уж, если бы «болевые» слезы тоже были пригодны для этого дела, то у нас, в Лармевилле, и вовсе было бы трудно жить, — вздохнул мальчик.
— А без этого у вас тут — просто курорт, да? Детей забирают у родителей, загоняют на какую-то фабрику, а там только и делают, что при каждом удобном случае доводят до слез. Прямо хоть туристов приглашай! — взвилась Дина. И зачем-то добавила: — Да еще гнилым луком везде пахнет … Спасибо, что хоть бродячих собак нет.
— Ладно, ты давай — потише. У нас тут шуметь не принято, — взял девочку за руку Нежль. — А то услышат — и как пропишут нам с тобой дополнительный урок вечернего чтения!.. Я еще когда тебя в первый раз в классе увидел — сразу почувствовал, что попаду с тобой в какую-то неприятность.
— Пока что ты попал в неприятность не со мной, а с этой противной Гугой, — напомнила Дина. Но все же последовала совету мальчика и перешла на шепот:
— А что это еще у вас тут за уроки вечернего чтения, которых все так боятся?
— Сама увидишь.
— Нет, расскажи. Уже.
— Сидим. Читаем. Плачем. Я же говорю, сама увидишь. Пойдем-ка, я тебе лучше покажу, где мы живем, пока до следующего урока еще есть время.
И ребята пошли. Сначала — по кривому коридору, потом — вниз по какой-то полутемной лестнице, освещенной одной-единственной маленькой лампочкой. Окон не было нигде. Без сопровождения Нежля Дина бы, наверное, не решилась гулять по этим внутренним помещениям Фабрики слез, которые были похожи на извилистые узкие проходы в каком-то муравейнике. С той лишь разницей, что людей-муравьев на их пути почти не повстречалось. Видимо, таких вот узких коридоров здесь было так много, что все здешние обитатели запросто могли разбрестись по разным.
Наконец, Нежль распахнул какую-то очередную дверь и жестом гостеприимного хозяина пригласил Дину войти внутрь:
— Вот тут тебе теперь и предстоит жить.
В первое мгновение девочка даже оцепенела. Огромный зал был чем-то похож на тот, в котором проходил их урок с толстяком-учителем — те же ниши с тусклыми лампочками вместо окон, тот же низкий давящий сверху потолок. Только этот зал был гораздо больше учебного — раза в три. И весь уставлен не слишком тщательно прибранными металлическими кроватями. Менее уютного помещения девочка не видела еще ни разу в жизни. Ей захотелось выскочить оттуда сразу же, словно там, внутри, было совсем нечем дышать.
— Можешь выбрать себе любую кровать из тех, что не заправлены, Все они свободны, — сказал Нежль. Но тут мальчик заметил, как лицо Дины налилось румянцем, а ее нижняя губа предательски задрожала: — Нет, нет, ты только не плачь. Если тебе никакая не понравится — завтра освободятся другие, надо только одну ночь переночевать. Только не плачь, — отчаянно заговорил он.
Но было уже поздно.
— Не буду я тут жить. Ни за что не буду. Я хочу отсюда уйти. Уже… — прерывисто успела промолвить несколько слов девочка. А когда первые ее слезы вырвались наружу, Дина добавила: — И вообще у меня есть сестра, и Сандра меня обязательно отсюда вытащит. Прямо сегодня. Уже. Ну, или, в крайнем случае, завтра…
Зеленый толстяк-учитель со склянкой для сбора слез появился возле Дины почти мгновенно. Просто откуда-ни-возьмись — как волшебник. Было трудно поверить, что этот «преподаватель отнимания», когда ему это оказалось надо, мог оказаться настолько проворным. Девочка плакала и плакала, а он все наполнял свою емкость солеными каплями из глаз Дины. Наверное, именно из-за того, что он все время противно подхихикивал, девочка нарыдала гораздо меньше, чем могла бы в такую невеселую минуту. Она успокоилась, и толстяк, как это делали все сборщики слез в Лармевилле, оценил на просвет свою добычу в склянке.
— Да, Месье Бесп не обманул. Удивительные слезы. Чистый эликсир, — пробормотал он себе под нос. — А-а, да, кстати… Вот тебе освобождение от вечернего чтения. Это же твоя заслуга…
Толстяк потряс склянкой и протянул Нежлю бумажку с печатью — точно такую же, как недавно получила за свою вредность Гуга. Мальчик посмотрел на бумажку и остался стоять на месте.
— Не надо мне никакого освобождения. Я не хотел этого. И вообще на вечернее чтение я пойду с ней. Вот.
Учитель, как показалось, немного удивился, но спорить не стал. Ему сейчас явно было не до того. Толстяк спрятал свою бумагу где-то внутри комбинезона. Потом посмотрел еще раз на Дину — словно оценивая, не может ли девочка на его счастье расплакаться снова. И быстрыми шагами скрылся где-то в извилистых коридорах.
— Похоже, ему очень понравились твои слезы, — задумчиво сказал Нежль. И улыбнулся: — Знаешь, мы зовем его между собой «Пузан Второй». Смешно, правда?
— Смешно. А что, есть еще и Первый? — изумилась Дина.
— Ага.
— Тогда он, наверное, все дни проводит в одной и той же комнате, потому что ни в одну дверь на вашей Фабрике ни один Пузан пузанистее этого просто не пролезет, — засмеялась Дина, у которой никогда не получалось грустить долго.
— Знаешь, тогда, перед тем, как запла… Ну, перед тем, как пришел Пузан Второй… Ты сказала, что у тебя где-то снаружи есть сестра. Неужели это правда? — спросил мальчик.
— Да, есть, ее зовут Сандра. А что?
— Да так… Странно все это. Просто у меня тоже, — признался Нежль.
— Может, вас тут еще и бьют на уроках, чтобы добиться у учеников этих самых драгоценных слез? — спросила Дина.
Нежль, который коротко рассказал девочке об укладе жизни на Фабрике слез, когда они с Диной остались вдвоем, отрицательно покачал головой.
— Во-первых, не вас, а нас. Ты теперь — такая же ученица на нашей Фабрике, как и все остальные. А бьют ли? Нет, чего нет — того нет. Как я слышал, слезы от боли почему-то не годятся для этих взрослых опытов с их эликсиром вечной молодости. Раньше пробовали что-то там смешивать, но получалась какая-то ерунда. Хотя точно я ничего этого не знаю — так, слышал какие-то разговоры… Но боли нам тут никто не причиняет, не беспокойся.
— Ну, хоть так…
— Да уж, если бы «болевые» слезы тоже были пригодны для этого дела, то у нас, в Лармевилле, и вовсе было бы трудно жить, — вздохнул мальчик.
— А без этого у вас тут — просто курорт, да? Детей забирают у родителей, загоняют на какую-то фабрику, а там только и делают, что при каждом удобном случае доводят до слез. Прямо хоть туристов приглашай! — взвилась Дина. И зачем-то добавила: — Да еще гнилым луком везде пахнет … Спасибо, что хоть бродячих собак нет.
— Ладно, ты давай — потише. У нас тут шуметь не принято, — взял девочку за руку Нежль. — А то услышат — и как пропишут нам с тобой дополнительный урок вечернего чтения!.. Я еще когда тебя в первый раз в классе увидел — сразу почувствовал, что попаду с тобой в какую-то неприятность.
— Пока что ты попал в неприятность не со мной, а с этой противной Гугой, — напомнила Дина. Но все же последовала совету мальчика и перешла на шепот:
— А что это еще у вас тут за уроки вечернего чтения, которых все так боятся?
— Сама увидишь.
— Нет, расскажи. Уже.
— Сидим. Читаем. Плачем. Я же говорю, сама увидишь. Пойдем-ка, я тебе лучше покажу, где мы живем, пока до следующего урока еще есть время.
И ребята пошли. Сначала — по кривому коридору, потом — вниз по какой-то полутемной лестнице, освещенной одной-единственной маленькой лампочкой. Окон не было нигде. Без сопровождения Нежля Дина бы, наверное, не решилась гулять по этим внутренним помещениям Фабрики слез, которые были похожи на извилистые узкие проходы в каком-то муравейнике. С той лишь разницей, что людей-муравьев на их пути почти не повстречалось. Видимо, таких вот узких коридоров здесь было так много, что все здешние обитатели запросто могли разбрестись по разным.
Наконец, Нежль распахнул какую-то очередную дверь и жестом гостеприимного хозяина пригласил Дину войти внутрь:
— Вот тут тебе теперь и предстоит жить.
В первое мгновение девочка даже оцепенела. Огромный зал был чем-то похож на тот, в котором проходил их урок с толстяком-учителем — те же ниши с тусклыми лампочками вместо окон, тот же низкий давящий сверху потолок. Только этот зал был гораздо больше учебного — раза в три. И весь уставлен не слишком тщательно прибранными металлическими кроватями. Менее уютного помещения девочка не видела еще ни разу в жизни. Ей захотелось выскочить оттуда сразу же, словно там, внутри, было совсем нечем дышать.
— Можешь выбрать себе любую кровать из тех, что не заправлены, Все они свободны, — сказал Нежль. Но тут мальчик заметил, как лицо Дины налилось румянцем, а ее нижняя губа предательски задрожала: — Нет, нет, ты только не плачь. Если тебе никакая не понравится — завтра освободятся другие, надо только одну ночь переночевать. Только не плачь, — отчаянно заговорил он.
Но было уже поздно.
— Не буду я тут жить. Ни за что не буду. Я хочу отсюда уйти. Уже… — прерывисто успела промолвить несколько слов девочка. А когда первые ее слезы вырвались наружу, Дина добавила: — И вообще у меня есть сестра, и Сандра меня обязательно отсюда вытащит. Прямо сегодня. Уже. Ну, или, в крайнем случае, завтра…
Зеленый толстяк-учитель со склянкой для сбора слез появился возле Дины почти мгновенно. Просто откуда-ни-возьмись — как волшебник. Было трудно поверить, что этот «преподаватель отнимания», когда ему это оказалось надо, мог оказаться настолько проворным. Девочка плакала и плакала, а он все наполнял свою емкость солеными каплями из глаз Дины. Наверное, именно из-за того, что он все время противно подхихикивал, девочка нарыдала гораздо меньше, чем могла бы в такую невеселую минуту. Она успокоилась, и толстяк, как это делали все сборщики слез в Лармевилле, оценил на просвет свою добычу в склянке.
— Да, Месье Бесп не обманул. Удивительные слезы. Чистый эликсир, — пробормотал он себе под нос. — А-а, да, кстати… Вот тебе освобождение от вечернего чтения. Это же твоя заслуга…
Толстяк потряс склянкой и протянул Нежлю бумажку с печатью — точно такую же, как недавно получила за свою вредность Гуга. Мальчик посмотрел на бумажку и остался стоять на месте.
— Не надо мне никакого освобождения. Я не хотел этого. И вообще на вечернее чтение я пойду с ней. Вот.
Учитель, как показалось, немного удивился, но спорить не стал. Ему сейчас явно было не до того. Толстяк спрятал свою бумагу где-то внутри комбинезона. Потом посмотрел еще раз на Дину — словно оценивая, не может ли девочка на его счастье расплакаться снова. И быстрыми шагами скрылся где-то в извилистых коридорах.
— Похоже, ему очень понравились твои слезы, — задумчиво сказал Нежль. И улыбнулся: — Знаешь, мы зовем его между собой «Пузан Второй». Смешно, правда?
— Смешно. А что, есть еще и Первый? — изумилась Дина.
— Ага.
— Тогда он, наверное, все дни проводит в одной и той же комнате, потому что ни в одну дверь на вашей Фабрике ни один Пузан пузанистее этого просто не пролезет, — засмеялась Дина, у которой никогда не получалось грустить долго.
— Знаешь, тогда, перед тем, как запла… Ну, перед тем, как пришел Пузан Второй… Ты сказала, что у тебя где-то снаружи есть сестра. Неужели это правда? — спросил мальчик.
— Да, есть, ее зовут Сандра. А что?
— Да так… Странно все это. Просто у меня тоже, — признался Нежль.
Глава пятая
в которой Сандра раскрывает «секрет двух символов» и знакомится с Сампрой
«В 8».
Сандра долго вертела в руках непонятную записку Аппи на квадратном листке бумаги — примерно так же, как это делала в свое время с найденными очками мартышка из басни. Девочка даже попыталась перевернуть текст вверх ногами, но смысла в записке от этой процедуры почему-то не прибавилось. Скорее, наоборот, потому что восьмерка так и осталась сама собой, а вот буква, в отличие от нее, к перевороту отнеслась плохо и превратилась вообще неизвестно во что. Сандра быстро разочаровалась в своей попытке и повернула записку обратно. Итак, «В 8».
Девочка задумалась. Должно быть, эти два символа содержали указание либо на время, либо на место возможной встречи с Сампрой. Например, Сандре надо было оказаться где-то именно в 8 часов. Но где? А может, речь шла о каком-то доме — например, о доме, расположенном в каком-нибудь лармевилльском квартале В8, если, конечно, лабиринты этого города кому-нибудь могло прийти в голову разбить на кварталы. Но как этот квартал и этот дом в таком случае найти?
Спрашивать о географии Лармевилля кого-то из местных жителей Сандра не решалась вовсе не из-за своей застенчивости. Теперь, когда нужно было во что бы то ни стало разыскать Динку, она и сама выбросила бы свой значок «Я стесняюсь» на помойку, если бы до сих пор носила его. Она готовы была бы подойти с расспросами к любому, но никто из этих мрачных страдальцев Лармевилля не вызывал у девочки доверия. А ведь она помнила, насколько долго колебалась Аппи перед тем, как рассказать о существовании Сампры.
В конце концов, Сандра решила, что, если уж ей у кого-то и можно будет спросить о местонахождении этого самого загадочного квартала В8, то лучше всего — у самой Аппи. Так уж Сандра точно никому бы не навредила и не раскрыла бы никаких тайн. И лучше всего сделать это в 8 часов вечера — ведь, возможно, именно это Аппи и имела в виду, когда писала свою записку: чтобы девочка просто вернулась к назначенному времени.
Вот только найти обратный путь к дому Аппи в этом лабиринте Сандре было ничуть не легче, чем к любому другому дому в Лармевилле, ведь она уже давным-давно заблудилась в его мрачных неприветливых дворах. Как же ей теперь быть?
Решение о том, как поступить дальше, появилось само собой, но это вовсе не обрадовало Сандру. Девочка с ужасом почувствовала, как кто-то взял ее за руку — и не просто взял, а схватил так цепко, что это вовсе не походило на дружеское прикосновение.
— Ты, девочка, эты-ть, уж больше так шибко быстро не бегай… А то, эты-ть, запыхался я за тобой, а Месье Бесп, значить, ждет, — услышала она знакомый противный голос коротышки в сером комбинезоне. Значит, как Сандра ни старалась, а убежать от него дворами Лармевилля ей так и не удалось. Девочке как-то сразу разонравилась недавняя идея когда-нибудь поиграть в этом городе в прятки. Похоже, правила знакомой игры тут были какие-то нечестные.
— Давай, эты-ть, пойдем уже, — потянул Сандру за руку посланник Месье Беспа. И девочка сразу поняла, что сопротивляться бесполезно. Несмотря на неказистую внешность и явное неумение связно разговаривать этот «серый комбинезон» оказался физически очень силен. Сандра чувствовала себя так, словно у нее на запястье прямо-таки захлопнулся какой-то металлический капкан. «У-у, чудище серое, как клещ прицепился», — с досадой подумала девочка. Она начала понимать, что в 8 часов вечера окажется совершенно не там, где ее, возможно, рассчитывала увидеть Аппи.
Уже во второй раз со вчерашнего дня Сандру провожали к замку Месье Беспа. Но если вчера им с Диной это казалось самым началом какого-то приключения, и они даже не думали убегать от сопровождавших их луковых коротышек, то сегодня все было совершенно иначе.
Сандра готова была при первой же возможности пуститься наутек. Вот только возможности такой у девочки не было, так как за всю дорогу спутник ни на секунду не ослабил своей хватки на ее руке. Видимо, ему тоже не слишком хотелось снова начать с пленницей игру в «лармевилльские прятки». К тому же по дороге Сандра то и дело замечала других людей в точно таких же, как у ее сопровождающего, серо-стальных комбинезонах. Они старались не слишком попадаться на глаза, быстро растворяясь в полумраке дворов, но от внимательного взгляда Сандры это негласное сопровождение укрыться не могло. И девочка окончательно поняла, что любая попытка побега в ее положении обречена на неудачу.
Путь к замку Месье Беспа оказался гораздо короче, чем надеялась Сандра. Выяснилось, что далеко убежать от этого зловещего холма ей за целый день так и не удалось. И вот она в сопровождении своего конвоира уже приблизилась к калитке, за которой, как девочка уже знала, должна была начаться крутая винтовая лестница вверх. Оставалось миновать последний двор, который казался полностью заброшенным.
«Ясно, кто же захочет жить так близко к месту, где обитает этот ужасный Бесп?» — успела подумать Сандра, оглядывая этот унылый двор, который выглядел еще безрадостнее всех соседних.
И тут… У девочки отчаянно заколотилось сердце, так как она почувствовала, что заметила что-то очень важное. Но вот что? Отчаянно стараясь не выдать своего волнения, Сандра еще раз посмотрела в ту сторону, при первом взгляде в которую у нее появилось чувство близости какой-то чрезвычайно важной догадки. И… ничего! А «серый комбинезон» тем временем уже потянул невольно притормозившую девочку в сторону калитки, за которой — уже одна лишь только лестница к зловещему замку на холме. Что же такое важное привлекло ее внимание? Ведь она наверняка еще подумает и обязательно догадается, но совсем скоро будет уже поздно!
«Ну же, думай, думай», — приказала себе Сандра. Она напоследок еще раз окинула взглядом печальный двор, и тут -поняла! Это же было так просто!
Рядом с полуразвалившейся дверью заброшенного дома находилось окно, на потрескавшемся стекле которого какой-то шутник — и откуда им было взяться здесь, в этом мрачном Лармевилле? — белой краской нарисовал силуэт приоткрытых к нижней части занавесок. А под ними — два расположенных совсем рядом один с другим кружочка, будто из окна выглядывают две головы. Почему же Сандре потребовалось столько времени, чтобы разобраться, что же напоминают эти детские каракули на стекле?
Лишь с третьего раза девочка все-таки поняла: они в точности повторяют рисунок на записке, которую сунула ей в карман Аппи! Просто смотрела она на квадратный листок бумаги все время неправильно. Записку надо было положить на бок, и тогда все становилось легче легкого. То, что она поначалу приняла за букву В, в точности повторяло контур занавески сверху. А два круглых силуэта рожиц вместе образовали ту самую восьмерку под ней. Как же она не разглядела этого сразу, едва только удивительное окно попалось ей на глаза?! Неужели теперь уже поздно хоть что-то предпринять?
На счастье Сандры ее серый сопровождающий как раз в это мгновение чуть ослабил хватку, чтобы дотянуться свободной рукой до тяжеленной двери, ведущей к винтовой лестнице. Девочка собрала все свои силы, выдернула руку и со всех ног бросилась бежать во двор — к двери, расположенной рядом с разрисованным окном. Но стоило ей толкнуть эту дверь и сделать шаг внутрь, как Сандра почувствовала, как ее снова резко дернули за руку.
«Руку мне сегодня рано или поздно точно оторвут», — успела подумать девочка перед тем, как услышала отчаянное:
— Тс-с-с…
Сандра долго вертела в руках непонятную записку Аппи на квадратном листке бумаги — примерно так же, как это делала в свое время с найденными очками мартышка из басни. Девочка даже попыталась перевернуть текст вверх ногами, но смысла в записке от этой процедуры почему-то не прибавилось. Скорее, наоборот, потому что восьмерка так и осталась сама собой, а вот буква, в отличие от нее, к перевороту отнеслась плохо и превратилась вообще неизвестно во что. Сандра быстро разочаровалась в своей попытке и повернула записку обратно. Итак, «В 8».
Девочка задумалась. Должно быть, эти два символа содержали указание либо на время, либо на место возможной встречи с Сампрой. Например, Сандре надо было оказаться где-то именно в 8 часов. Но где? А может, речь шла о каком-то доме — например, о доме, расположенном в каком-нибудь лармевилльском квартале В8, если, конечно, лабиринты этого города кому-нибудь могло прийти в голову разбить на кварталы. Но как этот квартал и этот дом в таком случае найти?
Спрашивать о географии Лармевилля кого-то из местных жителей Сандра не решалась вовсе не из-за своей застенчивости. Теперь, когда нужно было во что бы то ни стало разыскать Динку, она и сама выбросила бы свой значок «Я стесняюсь» на помойку, если бы до сих пор носила его. Она готовы была бы подойти с расспросами к любому, но никто из этих мрачных страдальцев Лармевилля не вызывал у девочки доверия. А ведь она помнила, насколько долго колебалась Аппи перед тем, как рассказать о существовании Сампры.
В конце концов, Сандра решила, что, если уж ей у кого-то и можно будет спросить о местонахождении этого самого загадочного квартала В8, то лучше всего — у самой Аппи. Так уж Сандра точно никому бы не навредила и не раскрыла бы никаких тайн. И лучше всего сделать это в 8 часов вечера — ведь, возможно, именно это Аппи и имела в виду, когда писала свою записку: чтобы девочка просто вернулась к назначенному времени.
Вот только найти обратный путь к дому Аппи в этом лабиринте Сандре было ничуть не легче, чем к любому другому дому в Лармевилле, ведь она уже давным-давно заблудилась в его мрачных неприветливых дворах. Как же ей теперь быть?
Решение о том, как поступить дальше, появилось само собой, но это вовсе не обрадовало Сандру. Девочка с ужасом почувствовала, как кто-то взял ее за руку — и не просто взял, а схватил так цепко, что это вовсе не походило на дружеское прикосновение.
— Ты, девочка, эты-ть, уж больше так шибко быстро не бегай… А то, эты-ть, запыхался я за тобой, а Месье Бесп, значить, ждет, — услышала она знакомый противный голос коротышки в сером комбинезоне. Значит, как Сандра ни старалась, а убежать от него дворами Лармевилля ей так и не удалось. Девочке как-то сразу разонравилась недавняя идея когда-нибудь поиграть в этом городе в прятки. Похоже, правила знакомой игры тут были какие-то нечестные.
— Давай, эты-ть, пойдем уже, — потянул Сандру за руку посланник Месье Беспа. И девочка сразу поняла, что сопротивляться бесполезно. Несмотря на неказистую внешность и явное неумение связно разговаривать этот «серый комбинезон» оказался физически очень силен. Сандра чувствовала себя так, словно у нее на запястье прямо-таки захлопнулся какой-то металлический капкан. «У-у, чудище серое, как клещ прицепился», — с досадой подумала девочка. Она начала понимать, что в 8 часов вечера окажется совершенно не там, где ее, возможно, рассчитывала увидеть Аппи.
Уже во второй раз со вчерашнего дня Сандру провожали к замку Месье Беспа. Но если вчера им с Диной это казалось самым началом какого-то приключения, и они даже не думали убегать от сопровождавших их луковых коротышек, то сегодня все было совершенно иначе.
Сандра готова была при первой же возможности пуститься наутек. Вот только возможности такой у девочки не было, так как за всю дорогу спутник ни на секунду не ослабил своей хватки на ее руке. Видимо, ему тоже не слишком хотелось снова начать с пленницей игру в «лармевилльские прятки». К тому же по дороге Сандра то и дело замечала других людей в точно таких же, как у ее сопровождающего, серо-стальных комбинезонах. Они старались не слишком попадаться на глаза, быстро растворяясь в полумраке дворов, но от внимательного взгляда Сандры это негласное сопровождение укрыться не могло. И девочка окончательно поняла, что любая попытка побега в ее положении обречена на неудачу.
Путь к замку Месье Беспа оказался гораздо короче, чем надеялась Сандра. Выяснилось, что далеко убежать от этого зловещего холма ей за целый день так и не удалось. И вот она в сопровождении своего конвоира уже приблизилась к калитке, за которой, как девочка уже знала, должна была начаться крутая винтовая лестница вверх. Оставалось миновать последний двор, который казался полностью заброшенным.
«Ясно, кто же захочет жить так близко к месту, где обитает этот ужасный Бесп?» — успела подумать Сандра, оглядывая этот унылый двор, который выглядел еще безрадостнее всех соседних.
И тут… У девочки отчаянно заколотилось сердце, так как она почувствовала, что заметила что-то очень важное. Но вот что? Отчаянно стараясь не выдать своего волнения, Сандра еще раз посмотрела в ту сторону, при первом взгляде в которую у нее появилось чувство близости какой-то чрезвычайно важной догадки. И… ничего! А «серый комбинезон» тем временем уже потянул невольно притормозившую девочку в сторону калитки, за которой — уже одна лишь только лестница к зловещему замку на холме. Что же такое важное привлекло ее внимание? Ведь она наверняка еще подумает и обязательно догадается, но совсем скоро будет уже поздно!
«Ну же, думай, думай», — приказала себе Сандра. Она напоследок еще раз окинула взглядом печальный двор, и тут -поняла! Это же было так просто!
Рядом с полуразвалившейся дверью заброшенного дома находилось окно, на потрескавшемся стекле которого какой-то шутник — и откуда им было взяться здесь, в этом мрачном Лармевилле? — белой краской нарисовал силуэт приоткрытых к нижней части занавесок. А под ними — два расположенных совсем рядом один с другим кружочка, будто из окна выглядывают две головы. Почему же Сандре потребовалось столько времени, чтобы разобраться, что же напоминают эти детские каракули на стекле?
Лишь с третьего раза девочка все-таки поняла: они в точности повторяют рисунок на записке, которую сунула ей в карман Аппи! Просто смотрела она на квадратный листок бумаги все время неправильно. Записку надо было положить на бок, и тогда все становилось легче легкого. То, что она поначалу приняла за букву В, в точности повторяло контур занавески сверху. А два круглых силуэта рожиц вместе образовали ту самую восьмерку под ней. Как же она не разглядела этого сразу, едва только удивительное окно попалось ей на глаза?! Неужели теперь уже поздно хоть что-то предпринять?
На счастье Сандры ее серый сопровождающий как раз в это мгновение чуть ослабил хватку, чтобы дотянуться свободной рукой до тяжеленной двери, ведущей к винтовой лестнице. Девочка собрала все свои силы, выдернула руку и со всех ног бросилась бежать во двор — к двери, расположенной рядом с разрисованным окном. Но стоило ей толкнуть эту дверь и сделать шаг внутрь, как Сандра почувствовала, как ее снова резко дернули за руку.
«Руку мне сегодня рано или поздно точно оторвут», — успела подумать девочка перед тем, как услышала отчаянное:
— Тс-с-с…
***
— Первый… Второй… А где же третий?..
Глаза Сандры еще только привыкали к темноте, и она едва разглядела, как где-то неподалеку от нее промелькнули две тени. Вернее, неподалеку от них, так как рядом с Сандрой находилась другая девочка, которая шепотом пересчитывала эти тени. Вскоре промелькнула и еще одна, что явно не удивило незнакомку.
— А, вот и он! Третий… Теперь можно не бояться. Ну, рассказывай: кто ты такая? — требовательно спросила Сандру девочка, черты лица которой были в темноте не видны. Только силуэт, по которому Сандра сделала вывод, что ее новая знакомая — примерно одного с ней возраста.
— А почему можно не бояться? — уточнила она. — Вдруг будут еще четвертый и пятый?
— Не-а. Люди из Службы поиска всегда работают группами по трое — один главный и двое сопровождающих. Неужели ты не знала?
— А эти — из Службы поиска — они такие в серых комбинезонах, да? — на всякий случай спросила Сандра, которая уже начала понимать, почему посланники Месье Беспа с такой легкостью догнали ее после бегства из дома несчастной Аппи. А заодно — и то, почему она то и дело замечала по дороге серых сослуживцев своего сопровождающего. Они, оказывается, доставляли ее к Месье Беспу втроем.
— Ну да, естественно, — подтвердила из темноты незнакомая девочка — Ты, что ли, с неба свалилась? Или откуда? Кто ж в Лармевилле не знает серые наряды людей из Службы поиска?
— А они сейчас не вернутся? Ну, когда не найдут нас… то есть меня… там, куда пошли?
Сандра сыпала вопросами один за другим — будто это была вовсе не она, а… Дина. Она обычно так не поступала, но просто девочка так долго искала и наконец-то она нашла в этом городе человека, с которым можно поговорить! И никакого стеснения при этом почему-то не чувствовала.
Незнакомка весело рассмеялась. Впервые за все время, проведенное в Лармевилле, Сандра услышала такой звонкий и искренний смех. Неожиданная встреча нравилась ей все больше.
— Не-а, — опять протянула девочка. — Не вернутся. Не спрашивай — почему. Может, расскажу потом, позже. Сначала ты давай рассказывай, откуда взялась? Почему побежала именно в эту дверь? И почему прячешься от Службы поиска, если даже не знаешь, что это такое? Вон у меня тоже сколько вопросов. И попробуй только меня обмани.
Девочка из темноты снова рассмеялась. Сандре от этого ее смеха стало так легко на душе, что она лишь сейчас почувствовала, насколько трудно было до этого находиться в городе, где все мечтают только о том, чтобы расплакаться. Она коротко изложила новой знакомой историю своего появления в Лармевилле и как раз дошла до того места, как догадалась, что означает рисунок на бумажке Аппи…
В этот момент девочка прервала ее рассказ своим любимым протяжным отрицанием:
— Не-а… Больше ничего не рассказывай. Все понятно, я тебе верю. Теперь можем познакомиться по-настоящему.
Она чуть-чуть помолчала, но Сандра уже и сама догадалась, что сейчас услышит. Так и произошло.
— Меня зовут Сампра, — представилась девочка.
И включила свет.
— Первый… Второй… А где же третий?..
Глаза Сандры еще только привыкали к темноте, и она едва разглядела, как где-то неподалеку от нее промелькнули две тени. Вернее, неподалеку от них, так как рядом с Сандрой находилась другая девочка, которая шепотом пересчитывала эти тени. Вскоре промелькнула и еще одна, что явно не удивило незнакомку.
— А, вот и он! Третий… Теперь можно не бояться. Ну, рассказывай: кто ты такая? — требовательно спросила Сандру девочка, черты лица которой были в темноте не видны. Только силуэт, по которому Сандра сделала вывод, что ее новая знакомая — примерно одного с ней возраста.
— А почему можно не бояться? — уточнила она. — Вдруг будут еще четвертый и пятый?
— Не-а. Люди из Службы поиска всегда работают группами по трое — один главный и двое сопровождающих. Неужели ты не знала?
— А эти — из Службы поиска — они такие в серых комбинезонах, да? — на всякий случай спросила Сандра, которая уже начала понимать, почему посланники Месье Беспа с такой легкостью догнали ее после бегства из дома несчастной Аппи. А заодно — и то, почему она то и дело замечала по дороге серых сослуживцев своего сопровождающего. Они, оказывается, доставляли ее к Месье Беспу втроем.
— Ну да, естественно, — подтвердила из темноты незнакомая девочка — Ты, что ли, с неба свалилась? Или откуда? Кто ж в Лармевилле не знает серые наряды людей из Службы поиска?
— А они сейчас не вернутся? Ну, когда не найдут нас… то есть меня… там, куда пошли?
Сандра сыпала вопросами один за другим — будто это была вовсе не она, а… Дина. Она обычно так не поступала, но просто девочка так долго искала и наконец-то она нашла в этом городе человека, с которым можно поговорить! И никакого стеснения при этом почему-то не чувствовала.
Незнакомка весело рассмеялась. Впервые за все время, проведенное в Лармевилле, Сандра услышала такой звонкий и искренний смех. Неожиданная встреча нравилась ей все больше.
— Не-а, — опять протянула девочка. — Не вернутся. Не спрашивай — почему. Может, расскажу потом, позже. Сначала ты давай рассказывай, откуда взялась? Почему побежала именно в эту дверь? И почему прячешься от Службы поиска, если даже не знаешь, что это такое? Вон у меня тоже сколько вопросов. И попробуй только меня обмани.
Девочка из темноты снова рассмеялась. Сандре от этого ее смеха стало так легко на душе, что она лишь сейчас почувствовала, насколько трудно было до этого находиться в городе, где все мечтают только о том, чтобы расплакаться. Она коротко изложила новой знакомой историю своего появления в Лармевилле и как раз дошла до того места, как догадалась, что означает рисунок на бумажке Аппи…
В этот момент девочка прервала ее рассказ своим любимым протяжным отрицанием:
— Не-а… Больше ничего не рассказывай. Все понятно, я тебе верю. Теперь можем познакомиться по-настоящему.
Она чуть-чуть помолчала, но Сандра уже и сама догадалась, что сейчас услышит. Так и произошло.
— Меня зовут Сампра, — представилась девочка.
И включила свет.
***
— Вот видишь, снаружи ни за что не догадаться, что там, внутри, есть еще одна комната, — Сампра с явным удовольствием демонстрировала гостье секрет своего жилища, благодаря которому она могла совершенно не бояться серых комбинезонов из Службы поиска Месье Беспа.
— Ух, ты! — только и произнесла Сандра. Это действительно был похоже на какое-то волшебство. Система из двух больших — в пол-стены — запыленных зеркал создавала в этом казавшемся заброшенным доме потрясающий эффект, полностью скрывая вход в потайную комнату Сампры. Неудивительно, что трое недавних преследователей были абсолютно уверены, что Сандра просто проскочила мимо этого пустого дома и убежала куда-то дальше — во дворы Лармевилля. Они даже представить себе не могли, что в этом доме есть, где спрятаться. А оказалось: есть. Да еще как!
Девочки снова вернулись в безопасную комнату Сампры, которая выглядела симпатичной и очень уютной. Мебели тут было совсем немного — кровать, шкаф, пара полок, да стол со стулом. Но зато все было прибрано, почищено, а забавные рисунки на стенах — наверняка дело рук самой Сампры — создавали тут добрую и радостную атмосферу, так не похожую на мрак большинства домов-дворов Лармевилля.
Сандра с восхищением смотрела на свою новую знакомую, которая действительно оказалась примерно ее ровесницей. Густые кудрявые черные волосы Сампры обрамляли круглое лицо, на котором сразу выделялись огромные глаза — такие большие, что в первый момент при взгляде на девочку казалось, будто на ее лице только эти самые глаза одни и есть.
— Неужели ты сама все это придумала: комнату, зеркала и все остальное? — спросила Сандра.
— Не-а, не сама. Это все сделал мой папа. Когда они с мамой решили, что не будут подчиняться этому ужасному закону «1−13−13» о направлении детей на Фабрику слез и спрячут меня, то сразу стало ясно, что понадобится надежное убежище. Отец и придумал его — вот эту самую комнату. Он сказал, что чем ближе к замку Месье Беспа — тем безопаснее. Мол, когда меня начнут искать, то никому и в голову не придет, что я могу находиться чуть ли не возле самой двери замка. Так оно и вышло.
— Неужели тебя до сих пор не обнаружили?
— Не-а. И не найдут, уж поверь. Тут и надо-то всего — чуть-чуть осторожности. А уж водить за нос этих серых типов из Службы поиска я давно научилась.
— Но ведь о твоем убежище некоторые все равно знают — вон Аппи, например… Ты не боишься, что кто-то может выдать твой секрет?
Сандра ожидала услышать от своей новой знакомой ее обычное протяжное «не-а», к которому уже начала потихоньку привыкать. Но та вдруг сбросила с себя прежнюю беззаботность и тихо призналась:
— Боюсь, конечно. Очень боюсь. Я вообще знаю, что рассчитывать у нас, в Лармевилле, можно только на себя. Уж сам-то себя точно не предашь. Хотя с некоторыми, говорят, и такое случается. Но, во-первых, мой секрет знают очень немногие — самые близкие родственники, да несколько знакомых. А, во-вторых, всем им ужасно не хочется, чтобы меня нашли. Знаешь, ведь в трудную минуту многие из них приходят ко мне за одной-другой склянкой слез…
Сампра тряхнула головой, словно отбрасывая в сторону мрачные мысли, а вместе с ними и неприятную тему разговора. И вдруг снова звонко рассмеялась:
— Уж чего-чего, а этого добра у меня в доме всегда достаточно… Пойдем — покажу.
Девочка подвела Сандру к специальной полочке, на которой, как будто на стеллаже в аптеке, ровным рядом стояли склянки с прозрачной жидкостью. Их было не меньше ста.
— Неужели это все твои слезы? — изумилась Сандра.
— Не-а. Это только когда-то было моими слезами. А теперь это — мое состояние. Не выплакала все это на их противной Фабрике слез — вот и превратилась в богачку, — засмеялась Сампра.
При упоминании о Фабрике слез Сандра сразу помрачнела, и это не укрылось от проницательного взгляда ее новой знакомой.
— Думаешь о том, как помочь сестре? — спросила та.
— Да.
— Не переживай. Теперь будем думать вместе. И для начала у меня для тебя две новости…
— Плохая и хорошая?
— Не-а. Хорошая и плохая. Первая: как раз завтра — единственный день в году, когда с Фабрики слез кому-то можно выйти. Ворота откроются на выход — и это такой шанс выбраться оттуда, которого потом не будет целый год.
— А плохая новость?
— Чтобы как-то воспользоваться этим, нам с тобой надо проникнуть на Фабрику слез. А это почти невозможно. Если только кто-нибудь не поможет нам изнутри…
— Вот видишь, снаружи ни за что не догадаться, что там, внутри, есть еще одна комната, — Сампра с явным удовольствием демонстрировала гостье секрет своего жилища, благодаря которому она могла совершенно не бояться серых комбинезонов из Службы поиска Месье Беспа.
— Ух, ты! — только и произнесла Сандра. Это действительно был похоже на какое-то волшебство. Система из двух больших — в пол-стены — запыленных зеркал создавала в этом казавшемся заброшенным доме потрясающий эффект, полностью скрывая вход в потайную комнату Сампры. Неудивительно, что трое недавних преследователей были абсолютно уверены, что Сандра просто проскочила мимо этого пустого дома и убежала куда-то дальше — во дворы Лармевилля. Они даже представить себе не могли, что в этом доме есть, где спрятаться. А оказалось: есть. Да еще как!
Девочки снова вернулись в безопасную комнату Сампры, которая выглядела симпатичной и очень уютной. Мебели тут было совсем немного — кровать, шкаф, пара полок, да стол со стулом. Но зато все было прибрано, почищено, а забавные рисунки на стенах — наверняка дело рук самой Сампры — создавали тут добрую и радостную атмосферу, так не похожую на мрак большинства домов-дворов Лармевилля.
Сандра с восхищением смотрела на свою новую знакомую, которая действительно оказалась примерно ее ровесницей. Густые кудрявые черные волосы Сампры обрамляли круглое лицо, на котором сразу выделялись огромные глаза — такие большие, что в первый момент при взгляде на девочку казалось, будто на ее лице только эти самые глаза одни и есть.
— Неужели ты сама все это придумала: комнату, зеркала и все остальное? — спросила Сандра.
— Не-а, не сама. Это все сделал мой папа. Когда они с мамой решили, что не будут подчиняться этому ужасному закону «1−13−13» о направлении детей на Фабрику слез и спрячут меня, то сразу стало ясно, что понадобится надежное убежище. Отец и придумал его — вот эту самую комнату. Он сказал, что чем ближе к замку Месье Беспа — тем безопаснее. Мол, когда меня начнут искать, то никому и в голову не придет, что я могу находиться чуть ли не возле самой двери замка. Так оно и вышло.
— Неужели тебя до сих пор не обнаружили?
— Не-а. И не найдут, уж поверь. Тут и надо-то всего — чуть-чуть осторожности. А уж водить за нос этих серых типов из Службы поиска я давно научилась.
— Но ведь о твоем убежище некоторые все равно знают — вон Аппи, например… Ты не боишься, что кто-то может выдать твой секрет?
Сандра ожидала услышать от своей новой знакомой ее обычное протяжное «не-а», к которому уже начала потихоньку привыкать. Но та вдруг сбросила с себя прежнюю беззаботность и тихо призналась:
— Боюсь, конечно. Очень боюсь. Я вообще знаю, что рассчитывать у нас, в Лармевилле, можно только на себя. Уж сам-то себя точно не предашь. Хотя с некоторыми, говорят, и такое случается. Но, во-первых, мой секрет знают очень немногие — самые близкие родственники, да несколько знакомых. А, во-вторых, всем им ужасно не хочется, чтобы меня нашли. Знаешь, ведь в трудную минуту многие из них приходят ко мне за одной-другой склянкой слез…
Сампра тряхнула головой, словно отбрасывая в сторону мрачные мысли, а вместе с ними и неприятную тему разговора. И вдруг снова звонко рассмеялась:
— Уж чего-чего, а этого добра у меня в доме всегда достаточно… Пойдем — покажу.
Девочка подвела Сандру к специальной полочке, на которой, как будто на стеллаже в аптеке, ровным рядом стояли склянки с прозрачной жидкостью. Их было не меньше ста.
— Неужели это все твои слезы? — изумилась Сандра.
— Не-а. Это только когда-то было моими слезами. А теперь это — мое состояние. Не выплакала все это на их противной Фабрике слез — вот и превратилась в богачку, — засмеялась Сампра.
При упоминании о Фабрике слез Сандра сразу помрачнела, и это не укрылось от проницательного взгляда ее новой знакомой.
— Думаешь о том, как помочь сестре? — спросила та.
— Да.
— Не переживай. Теперь будем думать вместе. И для начала у меня для тебя две новости…
— Плохая и хорошая?
— Не-а. Хорошая и плохая. Первая: как раз завтра — единственный день в году, когда с Фабрики слез кому-то можно выйти. Ворота откроются на выход — и это такой шанс выбраться оттуда, которого потом не будет целый год.
— А плохая новость?
— Чтобы как-то воспользоваться этим, нам с тобой надо проникнуть на Фабрику слез. А это почти невозможно. Если только кто-нибудь не поможет нам изнутри…
Глава шестая
в которой Дина привыкает к жизни на Фабрике слез и снова встречается с Месье Беспом
А тебе — ничего, идет…
Нежль одобрительно кивнул, окинув Дину придирчивым взглядом. Девочка только что вернулась в спальную комнату, переодевшись из своего сарафана в темно-синий комбинезон — в таких на Фабрике слез ходили абсолютно все дети. Артачиться и протестовать, когда две «надзирательницы со склянками», как прозвала их по себя Дина, принесли ей этот наряд и потребовали переодеться, девочка не стала. Она подумала, что чем незаметнее будет выглядеть среди остальных детей — тем лучше. При оказии и улизнуть со злосчастной Фабрики будет в таком случае гораздо проще.
Дина невольно поискала глазами зеркало, чтобы убедиться в словах Нежля: правда, что ли, ей идет? Но зеркал тут нигде не было, как и окон. Ничего не оставалось, кроме как поверить мальчику на слово.
Хотя сам по себе комбинезон был довольно удобный — с этим не поспоришь: не облегающий, просторный, с двумя широченными карманами по бокам. Вот только то, что девочки и мальчики ходили тут в совершенно одинаковых нарядах, Дине совершенно не нравилось. «Похожи друг на друга, как овощи», — подумала она. И поддерживать разговор с Нежлем на тему одежды девочка не стала.
— Идет и идет, — буркнула Дина и аккуратно сложила свой только что снятый сарафан под подушку выбранной кровати. Она словно убеждала этим движением саму себя, что, если ей и придется задержаться на Фабрике слез, то ненадолго. Сандра обязательно найдет способ ее отсюда вытащить. Недаром же она старшая сестра. Ну, и вообще — главная.
— А о каком это завтрашнем списке, в котором тебя не оказалось, говорила та противная Гуга? — спросила Дина Нежля.
По привычке она не стала надолго откладывать выяснение вопроса, который ее заинтересовал. Наверное, в этот момент Сандра привычно одернула бы Дину за сарафан. Вот только сестры рядом не было. Да и сарафан уже лежал под подушкой.
Мальчик вздрогнул и опять едва заметно поморщился, как делал это недавно во время разговора с Гугой-Во-Всем-Виновата. Потом оглянулся по сторонам и тихо сказал:
— Пойдем. Сейчас начнется новый урок.
И было в голосе Нежля что-то такое, что Дина даже не подумала с ним спорить. Ребята снова пошли по извилистым коридорам Фабрики слез в направлении учебных классов. И в тот момент, когда они находились на одной из узких лестниц между этажами, Нежль остановился. Он посмотрел Дине прямо в глаза и совершенно бесстрастным механическим голосом — примерно так, как говорит кто-то свое вечное «осторожно, двери закрываются» в вагонах метро — объяснил:
— Завтра у нас на Фабрике день выпуска. Это единственный день в году, когда ее кто-то покидает — те, кто уже выплакал свои слезы, и те, чьи слезы не подходят для изготовления их дурацкого эликсира. Списки составляются заранее и тем, кто в них не попал, предстоит провести на Фабрике слез еще как минимум год. Это все. Пошли дальше.
— А это как? Что значит: выплакал свои слезы? — изумилась Дина. — Нельзя же наплакаться на всю жизнь вперед. Это ведь то же самое, что пытаться за завтраком наесться на целый день…
Но ее слова так и повисли в воздухе. Нежль продолжал подниматься по лестнице, как будто только что с девочкой разговаривал вовсе и не он. Странный он был какой-то, этот Нежль. Вроде и добрый, и Дине помогал, но порой у него как будто какую-то кнопку внутри нажимали — и мальчик вмиг становился неприветливым и молчаливым.
— Ну и ладно, хорошо еще, что вас хоть когда-то отсюда выпускают, — с обидой проговорила ему в спину запыхавшаяся от подъема и переживаний Дина. И… тут же осеклась. Она вспомнила, что как раз Нежля-то завтра с Фабрики слез и не выпустят, хотя он явно на это очень надеялся. Но тот не обратил на ее слова никакого внимания. А, может, просто не расслышал.
Вскоре они оказались у входа в тот же самый класс, где проходил урок арифметики. В него уже заходили молчаливой толпой другие дети, и Нежль, посмотрев на Дину, приложил палец к губам. Девочка и сама поняла, что в учебных помещениях на Фабрике слез болтать не принято. Она прошла вслед за Нежлем в класс и заняла точно тоже самое место, что и раньше. Стульев в классе вновь оказалось ровно столько же, как и учеников. Теперь это Дину не удивило и не расстроило. Лица большинства ребят уже были ей знакомы, пусть никто из них и не обращал на остальных никакого внимания. Даже белокурая Гуга-Во-Всем-Виновата просто сидела на своем стуле, уставившись в какую-то одну точку — в эти минуты в ней почти невозможно было узнать зловредную девчонку, которая совсем недавно специально довела Нежля до слез.
Дина поняла, что начинает потихоньку привыкать к этой странной школе-фабрике. И собственная мысль почему-то очень ее расстроила.
***
Это был урок рисования, и проводил его Пузан Первый.
Дина сразу поняла, что это именно он — дело не было бы яснее, даже будь где-нибудь на комбинезоне преподавателя прикреплена табличка с его прозвищем. Больше всего он был похож на тряпичную куклу с фарфоровой головой, под которую бабушка Дины и Сандры в деревне убирала заварочный чайник, чтобы приготовить свой любимый крепчайший чай. Маленькая голова учителя рисования была прикреплена к поистине необъятному телу, которое все расширялось и расширялось книзу до тех пор, пока откуда-то из-под складок зеленого комбинезона не появлялись две коротенькие ноги. Говорил Пузан Первый отрывистыми фразами, которые произносил противным визгливым голосом.
— Возьмите листы… Черный карандаш и красный карандаш… Этого достаточно… Рисуем все… Ночь… Лес… Волк… Зайчонок… Один ест другого…
— Кто кого? — не удержалась Дина от насмешливого вопроса. Этот Пузан понравился девочке еще меньше предыдущего.
— Новенькая? — вперился в нее взглядом маленьких злых глазок учитель.
— Да.
— Та самая?
Дина пожала плечами. А что она могла ответить? Назвать саму себя «экземпляром», что ли? Однако Пузан Первый уже отвернулся от нее, хотя обратился при этом не ко всему классу, а именно к Дине.
— Сиди и рисуй… Ночь… Лес… Волк ест зайчонка…
Потом учитель снова пристально посмотрел на Дину, но говорить продолжил, наоборот, уже для всего класса.
— Кто нарисует лучше всех — все, как обычно… Освобождение от вечернего чтения… Кроме новенькой… Она наказана… За болтовню… Всем ясно?
И Пузан Первый плюхнулся на свой стул. Дина чуть не засмеялась, когда увидела, что его короткие ноги при сидении даже не доставали до пола, забавно болтаясь в воздухе. Рисовать она любила, но изображать, как волк нападает на зайца, ей совершенно не хотелось — да и этого их непонятного вечернего чтения избежать теперь все равно бы не удалось. К тому же было не слишком удобно — альбомы и карандаши Пузан Первый им перед уроком выдал, но парт или столов в классе не было. Так что дети занимались рисованием, удерживая листы у себя на коленях. Дина так не привыкла.
Она нехотя нацарапала на своем листе несколько деревьев и посмотрела по сторонам. На соседнем с ней стуле сидел Нежль, в альбоме у которого на фоне темного леса уже появился волк с грозно раскрытой красной пастью. Как настоящий. Дина удивилась, что ее новый знакомый так здорово умеет рисовать. Она почувствовала, что ей очень не хочется, чтобы на этом рисунке Нежля теперь появился несчастный зайчонок. Все там было настолько убедительно — тревожно шумящие листвой деревья, мрачные тучи в небе, беспощадный хищник с горящими глазами… Дина поняла: если Нежль закончит свое произведение, то она вполне может расплакаться от сочувствия к беззащитному существу, попавшему в волчьи лапы. «Ишь, как старается. И зачем это ему? — подумала она. — Обещал же, что пойдет на вечернее чтение вместе со мной…»
Девочка механически нарисовала у себя на листе еще одну березу и повертела головой, как будто разминая шею. Странно все-таки выглядел этот класс без единого окна, таких помещений Дина еще не видывала. И тут ей в голову пришла новая мысль. Вместо того, чтобы малевать всякие страшилки, можно провести время гораздо интереснее.
Дина аккуратно приподняла первый лист своего альбома, на котором рисовала деревья, а на втором, под ним, аккуратно вывела: «Почему нигде нет окон. Мы в подземелье?» Потом девочка чуть развернулась на стуле в сторону Нежля и, делая вид, что продолжает рисовать, приоткрыла ему страницу со своим вопросом. Мальчик бросил на альбом Дины быстрый взгляд, но ничем не показал, что прочитал ее вопрос, хотя девочка была абсолютно уверена: прочитал! «Ну и ладно, — почти обиделась она. — Ну и рисуй себе своих злобных волков».
Однако когда Дина снова мельком посмотрела на альбом Нежля, то увидела в нем поразительную картину. Где-то за далеко лесом, в котором волк на рисунке мальчика вышел на охоту, появились очертания высокого с холма с красивым замком на самой вершине. Нежль действительно очень здорово умел рисовать! Благодаря нескольким точным штрихам Дина мгновенно узнала контуры того самого холма, в который их вчера привели к Месье Беспу коротышки-луководы. «Мы — внутри холма!» — догадалась девочка из этого молчаливого объяснения. И в этот же самый момент Дина услышала голос Гуги-Во-Всем-Виновата.
— А Нежль с новенькой переписываются в альбомах вместо рисования, — наябедничала та.
Пузан Первый соскочил со своего стула — даже удивительно, как ловко у него это получилось! — и быстро подошел к Дине с Нежлем. Он грубо выхватил у ребят оба их альбома, внимательно осмотрел рисунки и то, что было у Дины под первым листом. Вместо обычного визга Пузан перешел на зловещее шипение:
— Так, значит… Письма пишем… Картинки рисуем… На все правила внимания не обращаем… Так, значит… Нарушение распорядка первой степени…
Пузан Первый схватил Нежля за руку и силком потащил за собой из класса. Мальчик не сопротивлялся, покорно следуя за продолжавшим шипеть от злости учителем рисования. Когда они скрылись за дверью, и в классе остались одни ученики, вновь послышался голос Гуги:
— Похоже, освобождения от вечернего чтения сегодня больше никто не получит. Ну и ладно, у меня-то оно уже есть…
И противная девчонка громко захохотала. Дине опять захотелось плакать, но она совладала с собой, решив, что уж этого удовольствия зловредной Гуге точно не доставит.
Нежль одобрительно кивнул, окинув Дину придирчивым взглядом. Девочка только что вернулась в спальную комнату, переодевшись из своего сарафана в темно-синий комбинезон — в таких на Фабрике слез ходили абсолютно все дети. Артачиться и протестовать, когда две «надзирательницы со склянками», как прозвала их по себя Дина, принесли ей этот наряд и потребовали переодеться, девочка не стала. Она подумала, что чем незаметнее будет выглядеть среди остальных детей — тем лучше. При оказии и улизнуть со злосчастной Фабрики будет в таком случае гораздо проще.
Дина невольно поискала глазами зеркало, чтобы убедиться в словах Нежля: правда, что ли, ей идет? Но зеркал тут нигде не было, как и окон. Ничего не оставалось, кроме как поверить мальчику на слово.
Хотя сам по себе комбинезон был довольно удобный — с этим не поспоришь: не облегающий, просторный, с двумя широченными карманами по бокам. Вот только то, что девочки и мальчики ходили тут в совершенно одинаковых нарядах, Дине совершенно не нравилось. «Похожи друг на друга, как овощи», — подумала она. И поддерживать разговор с Нежлем на тему одежды девочка не стала.
— Идет и идет, — буркнула Дина и аккуратно сложила свой только что снятый сарафан под подушку выбранной кровати. Она словно убеждала этим движением саму себя, что, если ей и придется задержаться на Фабрике слез, то ненадолго. Сандра обязательно найдет способ ее отсюда вытащить. Недаром же она старшая сестра. Ну, и вообще — главная.
— А о каком это завтрашнем списке, в котором тебя не оказалось, говорила та противная Гуга? — спросила Дина Нежля.
По привычке она не стала надолго откладывать выяснение вопроса, который ее заинтересовал. Наверное, в этот момент Сандра привычно одернула бы Дину за сарафан. Вот только сестры рядом не было. Да и сарафан уже лежал под подушкой.
Мальчик вздрогнул и опять едва заметно поморщился, как делал это недавно во время разговора с Гугой-Во-Всем-Виновата. Потом оглянулся по сторонам и тихо сказал:
— Пойдем. Сейчас начнется новый урок.
И было в голосе Нежля что-то такое, что Дина даже не подумала с ним спорить. Ребята снова пошли по извилистым коридорам Фабрики слез в направлении учебных классов. И в тот момент, когда они находились на одной из узких лестниц между этажами, Нежль остановился. Он посмотрел Дине прямо в глаза и совершенно бесстрастным механическим голосом — примерно так, как говорит кто-то свое вечное «осторожно, двери закрываются» в вагонах метро — объяснил:
— Завтра у нас на Фабрике день выпуска. Это единственный день в году, когда ее кто-то покидает — те, кто уже выплакал свои слезы, и те, чьи слезы не подходят для изготовления их дурацкого эликсира. Списки составляются заранее и тем, кто в них не попал, предстоит провести на Фабрике слез еще как минимум год. Это все. Пошли дальше.
— А это как? Что значит: выплакал свои слезы? — изумилась Дина. — Нельзя же наплакаться на всю жизнь вперед. Это ведь то же самое, что пытаться за завтраком наесться на целый день…
Но ее слова так и повисли в воздухе. Нежль продолжал подниматься по лестнице, как будто только что с девочкой разговаривал вовсе и не он. Странный он был какой-то, этот Нежль. Вроде и добрый, и Дине помогал, но порой у него как будто какую-то кнопку внутри нажимали — и мальчик вмиг становился неприветливым и молчаливым.
— Ну и ладно, хорошо еще, что вас хоть когда-то отсюда выпускают, — с обидой проговорила ему в спину запыхавшаяся от подъема и переживаний Дина. И… тут же осеклась. Она вспомнила, что как раз Нежля-то завтра с Фабрики слез и не выпустят, хотя он явно на это очень надеялся. Но тот не обратил на ее слова никакого внимания. А, может, просто не расслышал.
Вскоре они оказались у входа в тот же самый класс, где проходил урок арифметики. В него уже заходили молчаливой толпой другие дети, и Нежль, посмотрев на Дину, приложил палец к губам. Девочка и сама поняла, что в учебных помещениях на Фабрике слез болтать не принято. Она прошла вслед за Нежлем в класс и заняла точно тоже самое место, что и раньше. Стульев в классе вновь оказалось ровно столько же, как и учеников. Теперь это Дину не удивило и не расстроило. Лица большинства ребят уже были ей знакомы, пусть никто из них и не обращал на остальных никакого внимания. Даже белокурая Гуга-Во-Всем-Виновата просто сидела на своем стуле, уставившись в какую-то одну точку — в эти минуты в ней почти невозможно было узнать зловредную девчонку, которая совсем недавно специально довела Нежля до слез.
Дина поняла, что начинает потихоньку привыкать к этой странной школе-фабрике. И собственная мысль почему-то очень ее расстроила.
***
Это был урок рисования, и проводил его Пузан Первый.
Дина сразу поняла, что это именно он — дело не было бы яснее, даже будь где-нибудь на комбинезоне преподавателя прикреплена табличка с его прозвищем. Больше всего он был похож на тряпичную куклу с фарфоровой головой, под которую бабушка Дины и Сандры в деревне убирала заварочный чайник, чтобы приготовить свой любимый крепчайший чай. Маленькая голова учителя рисования была прикреплена к поистине необъятному телу, которое все расширялось и расширялось книзу до тех пор, пока откуда-то из-под складок зеленого комбинезона не появлялись две коротенькие ноги. Говорил Пузан Первый отрывистыми фразами, которые произносил противным визгливым голосом.
— Возьмите листы… Черный карандаш и красный карандаш… Этого достаточно… Рисуем все… Ночь… Лес… Волк… Зайчонок… Один ест другого…
— Кто кого? — не удержалась Дина от насмешливого вопроса. Этот Пузан понравился девочке еще меньше предыдущего.
— Новенькая? — вперился в нее взглядом маленьких злых глазок учитель.
— Да.
— Та самая?
Дина пожала плечами. А что она могла ответить? Назвать саму себя «экземпляром», что ли? Однако Пузан Первый уже отвернулся от нее, хотя обратился при этом не ко всему классу, а именно к Дине.
— Сиди и рисуй… Ночь… Лес… Волк ест зайчонка…
Потом учитель снова пристально посмотрел на Дину, но говорить продолжил, наоборот, уже для всего класса.
— Кто нарисует лучше всех — все, как обычно… Освобождение от вечернего чтения… Кроме новенькой… Она наказана… За болтовню… Всем ясно?
И Пузан Первый плюхнулся на свой стул. Дина чуть не засмеялась, когда увидела, что его короткие ноги при сидении даже не доставали до пола, забавно болтаясь в воздухе. Рисовать она любила, но изображать, как волк нападает на зайца, ей совершенно не хотелось — да и этого их непонятного вечернего чтения избежать теперь все равно бы не удалось. К тому же было не слишком удобно — альбомы и карандаши Пузан Первый им перед уроком выдал, но парт или столов в классе не было. Так что дети занимались рисованием, удерживая листы у себя на коленях. Дина так не привыкла.
Она нехотя нацарапала на своем листе несколько деревьев и посмотрела по сторонам. На соседнем с ней стуле сидел Нежль, в альбоме у которого на фоне темного леса уже появился волк с грозно раскрытой красной пастью. Как настоящий. Дина удивилась, что ее новый знакомый так здорово умеет рисовать. Она почувствовала, что ей очень не хочется, чтобы на этом рисунке Нежля теперь появился несчастный зайчонок. Все там было настолько убедительно — тревожно шумящие листвой деревья, мрачные тучи в небе, беспощадный хищник с горящими глазами… Дина поняла: если Нежль закончит свое произведение, то она вполне может расплакаться от сочувствия к беззащитному существу, попавшему в волчьи лапы. «Ишь, как старается. И зачем это ему? — подумала она. — Обещал же, что пойдет на вечернее чтение вместе со мной…»
Девочка механически нарисовала у себя на листе еще одну березу и повертела головой, как будто разминая шею. Странно все-таки выглядел этот класс без единого окна, таких помещений Дина еще не видывала. И тут ей в голову пришла новая мысль. Вместо того, чтобы малевать всякие страшилки, можно провести время гораздо интереснее.
Дина аккуратно приподняла первый лист своего альбома, на котором рисовала деревья, а на втором, под ним, аккуратно вывела: «Почему нигде нет окон. Мы в подземелье?» Потом девочка чуть развернулась на стуле в сторону Нежля и, делая вид, что продолжает рисовать, приоткрыла ему страницу со своим вопросом. Мальчик бросил на альбом Дины быстрый взгляд, но ничем не показал, что прочитал ее вопрос, хотя девочка была абсолютно уверена: прочитал! «Ну и ладно, — почти обиделась она. — Ну и рисуй себе своих злобных волков».
Однако когда Дина снова мельком посмотрела на альбом Нежля, то увидела в нем поразительную картину. Где-то за далеко лесом, в котором волк на рисунке мальчика вышел на охоту, появились очертания высокого с холма с красивым замком на самой вершине. Нежль действительно очень здорово умел рисовать! Благодаря нескольким точным штрихам Дина мгновенно узнала контуры того самого холма, в который их вчера привели к Месье Беспу коротышки-луководы. «Мы — внутри холма!» — догадалась девочка из этого молчаливого объяснения. И в этот же самый момент Дина услышала голос Гуги-Во-Всем-Виновата.
— А Нежль с новенькой переписываются в альбомах вместо рисования, — наябедничала та.
Пузан Первый соскочил со своего стула — даже удивительно, как ловко у него это получилось! — и быстро подошел к Дине с Нежлем. Он грубо выхватил у ребят оба их альбома, внимательно осмотрел рисунки и то, что было у Дины под первым листом. Вместо обычного визга Пузан перешел на зловещее шипение:
— Так, значит… Письма пишем… Картинки рисуем… На все правила внимания не обращаем… Так, значит… Нарушение распорядка первой степени…
Пузан Первый схватил Нежля за руку и силком потащил за собой из класса. Мальчик не сопротивлялся, покорно следуя за продолжавшим шипеть от злости учителем рисования. Когда они скрылись за дверью, и в классе остались одни ученики, вновь послышался голос Гуги:
— Похоже, освобождения от вечернего чтения сегодня больше никто не получит. Ну и ладно, у меня-то оно уже есть…
И противная девчонка громко захохотала. Дине опять захотелось плакать, но она совладала с собой, решив, что уж этого удовольствия зловредной Гуге точно не доставит.
***
Луковица на столе перед Диной выглядела не слишком аппетитно. Но луковый суп, который подавали в столовой, куда все дети направились из класса после неожиданного окончания урока рисования, есть она и вовсе не могла. А не сидеть же целый день голодной. И Дина снова посмотрела на свою луковицу. Хоть бы хлеб какой-нибудь дали, что ли!
Она окинула взглядом других ребят. Большинство из них уплетали суп за обе щеки, а некоторые грызли свои луковицы, как будто яблоки. «Надзирательницы со склянками» внимательно следили за происходящим, успевая ловко подбирать все появлявшиеся из глаз учеников слезинки от лука. К этому все тут так привыкли, что даже не обращали никакого внимания на суету женщин в зеленых комбинезонах. Дина набралась духа и надкусила свою луковицу. Тьфу, какая гадость!.. Девочка положила ее обратно на стол. Лучше сидеть голодной.
— Что, неужели не нравится наш вкуснейший лучок?
Дина и не заметила, как Гуга-Во-Всем-Виновата подошла к ней. Но разговаривать с этой противной ябедой она не собиралась. Пусть поищет себе для бесед кого-нибудь другого. Однако Гуга не унималась.
— Зря ты так, не век голодной-то сидеть… А у нас тут, знаешь, не ресторан, выбирать не приходится. Ты же теперь к нам надолго. Я так понимаю, что о-чень надолго.
Гуга-Во-Всем-Виновата так смачно чмокнула на слове «очень», что почти все в столовой обернулись на них с Диной. А многие так и продолжили грызть свой лук и смотреть на двух девочек. Видимо, хорошо знали, что вредная Гуга готовит какой-то очередной свой сольный номер. Привыкли.
— Слушай, новенькая, может, ты всплакнешь мне на секундочку. А то у нас тут только и разговоров сегодня, что о твоих супер-пресупер-слезах. Так взглянуть охота…
Дина отвернулась от Гуги, но отделаться от противной девчонки оказалось не так-то просто.
— Молчит. Отвернулась. Наверное, по Нежлику нашему скучает, — проговорила, обращаясь к Гуге, ее подружка-блондинка, которая тенью ходила за той и опять оказалась тут как тут.
— Ага, наверняка, — согласилась Гуга-Во-Всем-Виновата. — Ну, так пусть не расстраивается. Нежль-то теперь с нами еще на целый год останется — будет время наговориться. А ведь он был в этих списках на завтрашний день выпуска, я точно знаю. Но уж теперь-то Нежлика точно вычеркнут — после таких-то слез, как сегодня, ясно, что с ним нашей Фабрике расставаться рано.
И Гуга-Во-Всем-Виновата опять весело захохотала. У Дины аж перехватило дыхание от ярости. Оказывается, эта противная девчонка специально «расплакала» утром Нежля, а теперь мальчику из-за этого придется провести на Фабрике слез целый лишний год. Дина схватила свою надкушенную луковицу и со всего размаха запустила ею в Гугу. Но та ловко увернулась от слезоточивого снаряда.
— Ух ты, смотрите: новенькая луковицами кидается. Весь Лармевилль их старается, выращивает, а некоторые — хвать и шлеп об стену! — прокомментировала Гуга и ехидно обратилась к подруге. — Ничего, скоро привыкнет дорожить каждой луковичкой, правда?
— Это уж точно, — согласилась та. — Но ты-то, Гуга, так ее и не расплакала сегодня. А еще хвасталась, что за пять минут с любым на Фабрике справишься…
— Кто, я не расплакала? Эту новенькую? Ты меня обижаешь. Да ты только посмотри на нее…
У Дины опять предательски задрожала нижняя губа. Девочка старалась изо всех сил, но ничего не могла с собой поделать. Ей стало почему-то ужасно обидно — и за Нежля, которого Гуга лишила возможности выбраться с этой недружелюбной Фабрики, и за себя саму, очутившуюся в такой странной сказке. И еще неизвестно, что сейчас происходит с Сандрой.
— Зачем ты делаешь все эти гадости? — прошептала Дина одними губами, обращаясь к Гуге-Во-Всем-Виновата.
Но та в ответ только ухмыльнулась. И Дина все-таки не удержалась, заплакала. Мгновенно к ней бросились сразу две «надзирательницы со склянками», но, сделав всего по паре шагов, обе остановились как вкопанные. Они замерли почти по стойке «смирно». Рядом тихонько скрипнула входная дверь столовой, и Дина услышала знакомый голос.
— Как это зачем? Это же Гуга-Во-Всем-Виновата — гордость Фабрики слез. Гордость всей нашей фабрики. Даже не знаю, что мы будем делать без нее. Если окажемся без нее…
Оказалось, что Месье Бесп довольно давно наблюдал за происходящим, стоя на пороге рядом с Нежлем, которого он привел в столовую. Месье Бесп подошел к Дине и протянул к девочке руку в белой перчатке, в которой, словно в руке фокусника, неизвестно откуда появилась склянка для сбора слез. Несколько драгоценных слезинок все-таки скатились в нее, хотя успокоилась Дина на удивление быстро. Месье Бесп не удержался и посмотрел емкость на просвет. Но от комментариев на этот раз воздержался.
Дина уже поняла, как она очутилась на этой Фабрике слез, и от кого тут исходит главная опасность. Девочка отпрянула от Месье Беспа и подошла к Нежлю, по-прежнему стоявшему на пороге. Тот казался ей единственной опорой в этом чужом и недобром помещении. Нежль какое-то мгновение помедлил, а потом, не глядя Дине в глаза, молча сделал несколько шагов в сторону. Девочке показалось, что в этот момент между ней и всем остальным миром Фабрики слез образовалась пропасть, которая пролегла как раз там, где стоял мальчик, тоже отчего-то решивший перейти на враждебный берег.
По-вчерашнему белоснежный Месье Бесп удовлетворенно кивнул. Или он просто сделал вид, что удовлетворен. Затем подождал еще чуть-чуть и громко объявил:
— Добро пожаловать на урок вечернего чтения, дети. Сегодня я сам проведу его…
Луковица на столе перед Диной выглядела не слишком аппетитно. Но луковый суп, который подавали в столовой, куда все дети направились из класса после неожиданного окончания урока рисования, есть она и вовсе не могла. А не сидеть же целый день голодной. И Дина снова посмотрела на свою луковицу. Хоть бы хлеб какой-нибудь дали, что ли!
Она окинула взглядом других ребят. Большинство из них уплетали суп за обе щеки, а некоторые грызли свои луковицы, как будто яблоки. «Надзирательницы со склянками» внимательно следили за происходящим, успевая ловко подбирать все появлявшиеся из глаз учеников слезинки от лука. К этому все тут так привыкли, что даже не обращали никакого внимания на суету женщин в зеленых комбинезонах. Дина набралась духа и надкусила свою луковицу. Тьфу, какая гадость!.. Девочка положила ее обратно на стол. Лучше сидеть голодной.
— Что, неужели не нравится наш вкуснейший лучок?
Дина и не заметила, как Гуга-Во-Всем-Виновата подошла к ней. Но разговаривать с этой противной ябедой она не собиралась. Пусть поищет себе для бесед кого-нибудь другого. Однако Гуга не унималась.
— Зря ты так, не век голодной-то сидеть… А у нас тут, знаешь, не ресторан, выбирать не приходится. Ты же теперь к нам надолго. Я так понимаю, что о-чень надолго.
Гуга-Во-Всем-Виновата так смачно чмокнула на слове «очень», что почти все в столовой обернулись на них с Диной. А многие так и продолжили грызть свой лук и смотреть на двух девочек. Видимо, хорошо знали, что вредная Гуга готовит какой-то очередной свой сольный номер. Привыкли.
— Слушай, новенькая, может, ты всплакнешь мне на секундочку. А то у нас тут только и разговоров сегодня, что о твоих супер-пресупер-слезах. Так взглянуть охота…
Дина отвернулась от Гуги, но отделаться от противной девчонки оказалось не так-то просто.
— Молчит. Отвернулась. Наверное, по Нежлику нашему скучает, — проговорила, обращаясь к Гуге, ее подружка-блондинка, которая тенью ходила за той и опять оказалась тут как тут.
— Ага, наверняка, — согласилась Гуга-Во-Всем-Виновата. — Ну, так пусть не расстраивается. Нежль-то теперь с нами еще на целый год останется — будет время наговориться. А ведь он был в этих списках на завтрашний день выпуска, я точно знаю. Но уж теперь-то Нежлика точно вычеркнут — после таких-то слез, как сегодня, ясно, что с ним нашей Фабрике расставаться рано.
И Гуга-Во-Всем-Виновата опять весело захохотала. У Дины аж перехватило дыхание от ярости. Оказывается, эта противная девчонка специально «расплакала» утром Нежля, а теперь мальчику из-за этого придется провести на Фабрике слез целый лишний год. Дина схватила свою надкушенную луковицу и со всего размаха запустила ею в Гугу. Но та ловко увернулась от слезоточивого снаряда.
— Ух ты, смотрите: новенькая луковицами кидается. Весь Лармевилль их старается, выращивает, а некоторые — хвать и шлеп об стену! — прокомментировала Гуга и ехидно обратилась к подруге. — Ничего, скоро привыкнет дорожить каждой луковичкой, правда?
— Это уж точно, — согласилась та. — Но ты-то, Гуга, так ее и не расплакала сегодня. А еще хвасталась, что за пять минут с любым на Фабрике справишься…
— Кто, я не расплакала? Эту новенькую? Ты меня обижаешь. Да ты только посмотри на нее…
У Дины опять предательски задрожала нижняя губа. Девочка старалась изо всех сил, но ничего не могла с собой поделать. Ей стало почему-то ужасно обидно — и за Нежля, которого Гуга лишила возможности выбраться с этой недружелюбной Фабрики, и за себя саму, очутившуюся в такой странной сказке. И еще неизвестно, что сейчас происходит с Сандрой.
— Зачем ты делаешь все эти гадости? — прошептала Дина одними губами, обращаясь к Гуге-Во-Всем-Виновата.
Но та в ответ только ухмыльнулась. И Дина все-таки не удержалась, заплакала. Мгновенно к ней бросились сразу две «надзирательницы со склянками», но, сделав всего по паре шагов, обе остановились как вкопанные. Они замерли почти по стойке «смирно». Рядом тихонько скрипнула входная дверь столовой, и Дина услышала знакомый голос.
— Как это зачем? Это же Гуга-Во-Всем-Виновата — гордость Фабрики слез. Гордость всей нашей фабрики. Даже не знаю, что мы будем делать без нее. Если окажемся без нее…
Оказалось, что Месье Бесп довольно давно наблюдал за происходящим, стоя на пороге рядом с Нежлем, которого он привел в столовую. Месье Бесп подошел к Дине и протянул к девочке руку в белой перчатке, в которой, словно в руке фокусника, неизвестно откуда появилась склянка для сбора слез. Несколько драгоценных слезинок все-таки скатились в нее, хотя успокоилась Дина на удивление быстро. Месье Бесп не удержался и посмотрел емкость на просвет. Но от комментариев на этот раз воздержался.
Дина уже поняла, как она очутилась на этой Фабрике слез, и от кого тут исходит главная опасность. Девочка отпрянула от Месье Беспа и подошла к Нежлю, по-прежнему стоявшему на пороге. Тот казался ей единственной опорой в этом чужом и недобром помещении. Нежль какое-то мгновение помедлил, а потом, не глядя Дине в глаза, молча сделал несколько шагов в сторону. Девочке показалось, что в этот момент между ней и всем остальным миром Фабрики слез образовалась пропасть, которая пролегла как раз там, где стоял мальчик, тоже отчего-то решивший перейти на враждебный берег.
По-вчерашнему белоснежный Месье Бесп удовлетворенно кивнул. Или он просто сделал вид, что удовлетворен. Затем подождал еще чуть-чуть и громко объявил:
— Добро пожаловать на урок вечернего чтения, дети. Сегодня я сам проведу его…
Глава седьмая
в которой Сандра догадывается, где находится «выход из Лармевилля»
Неужели все дети Лармевилля, кроме тебя, находятся на этой ужасной Фабрике под замком Месье Беспа?
От рассказа своей новой знакомой об обычаях странного города Сандра становилась все печальнее и печальнее. Мысль о том, что в эти самые минуты может происходить с Диной, теперь по-настоящему пугала ее.
— Не-а.
Сампра опять тряхнула головой, как поступала всегда, когда произносила свое традиционное «не-а». Очень часто хозяйка потайной комнаты начинала фразу этим самым протяжным отрицанием даже в тех случаях, когда собиралась в чем-то согласиться с Сандрой. Она просто очень любила спорить, а такая возможность в одинокой жизни Сампры появлялась нечасто.
— Что, неужели есть еще какие-то ребята, которым тоже удалось спрятаться от Фабрики слез?
— Не-а, — опять проговорила Сампра. И на этот раз пояснила:
— Таких, как я, в нашем городе наверняка больше нет. Я хотела просто сказать, что не все дети — именно там, под замком Месье Беспа. На самом деле такие Фабрики есть внутри каждого из холмов Лармевилля. У самых маленьких — своя Фабрика слез, потом, со временем, они переходят на следующую по возрасту. Ну, и так далее…
— А эта, под замком Мсье Беспа — самая последняя?
— Не-а. Не последняя, а выпускная. Так она называется. Хотя еще попробуй с нее выпустись.
Сандра почувствовала, что в поведении ее новой знакомой что-то неуловимо изменилось. Темноволосая девочка, которая еще недавно при каждом удобном случае начинала заразительно смеяться, теперь почти совсем перестала даже улыбаться. Было видно, что по какой-то причине она чувствует себя совсем не так, как в первые минуты их знакомства.
Сампра встала, посмотрелась в большое зеркало своей комнаты и задумчиво встряхнула головой. При этом на ее лице появилось какое-то новое, еще незнакомой Сандре, выражение — как будто именно в это мгновение девочка приняла важное решение. Видимо, так оно и было на самом деле.
— Ладно, пошли, нечего тут рассиживаться, — резко произнесла Сампра. — На улице уже наверняка стемнело.
— Куда пошли?
— Куда-куда? Сестру твою искать — вот куда. Завтра уже поздно будет. Поди еще, отыщи его — этот вход-выход с Фабрики слез…
— А ты… Ты… — От неожиданности Сандра смутилась и немножко замялась. — Ты не боишься покидать свою потайную комнату?
— Не-а.
Сампра зачем-то снова посмотрела в зеркало и по привычке упрямо встряхнула при этом головой. Но, похоже, на сей раз испытанное средство девочке не помогло.
— Ну, зачем ты спрашиваешь? — обратилась она к Сандре уже совсем другим голосом. Тихо-тихо — так, что та ее едва расслышала. — Конечно, боюсь. Больше всего на свете я боюсь Фабрики слез. И не спрашивай больше об этом никогда, понятно тебе? Пошли!..
Это самое «пошли!» Сампра сказала уже обычным своим голосом — громко и почти повелительно. Она резко двинулась к двери потайной комнаты, будто раскидывая по сторонам размашистыми движениями обступавшие ее страхи. Уже на самом пороге девочка обернулась и прошептала Сандре:
— Иди за мной. Ни в коем случае не отставай ни на шаг. Внимательно смотри по сторонам. А то… Ну, в общем, иначе встретишься со своей сестрой намного раньше, чем нужно. Поняла?
Сандра молча кивнула. И две девочки почти бесшумно ступили за порог своего убежища, представлявшегося в эту минуту таким надежным и безопасным.
От рассказа своей новой знакомой об обычаях странного города Сандра становилась все печальнее и печальнее. Мысль о том, что в эти самые минуты может происходить с Диной, теперь по-настоящему пугала ее.
— Не-а.
Сампра опять тряхнула головой, как поступала всегда, когда произносила свое традиционное «не-а». Очень часто хозяйка потайной комнаты начинала фразу этим самым протяжным отрицанием даже в тех случаях, когда собиралась в чем-то согласиться с Сандрой. Она просто очень любила спорить, а такая возможность в одинокой жизни Сампры появлялась нечасто.
— Что, неужели есть еще какие-то ребята, которым тоже удалось спрятаться от Фабрики слез?
— Не-а, — опять проговорила Сампра. И на этот раз пояснила:
— Таких, как я, в нашем городе наверняка больше нет. Я хотела просто сказать, что не все дети — именно там, под замком Месье Беспа. На самом деле такие Фабрики есть внутри каждого из холмов Лармевилля. У самых маленьких — своя Фабрика слез, потом, со временем, они переходят на следующую по возрасту. Ну, и так далее…
— А эта, под замком Мсье Беспа — самая последняя?
— Не-а. Не последняя, а выпускная. Так она называется. Хотя еще попробуй с нее выпустись.
Сандра почувствовала, что в поведении ее новой знакомой что-то неуловимо изменилось. Темноволосая девочка, которая еще недавно при каждом удобном случае начинала заразительно смеяться, теперь почти совсем перестала даже улыбаться. Было видно, что по какой-то причине она чувствует себя совсем не так, как в первые минуты их знакомства.
Сампра встала, посмотрелась в большое зеркало своей комнаты и задумчиво встряхнула головой. При этом на ее лице появилось какое-то новое, еще незнакомой Сандре, выражение — как будто именно в это мгновение девочка приняла важное решение. Видимо, так оно и было на самом деле.
— Ладно, пошли, нечего тут рассиживаться, — резко произнесла Сампра. — На улице уже наверняка стемнело.
— Куда пошли?
— Куда-куда? Сестру твою искать — вот куда. Завтра уже поздно будет. Поди еще, отыщи его — этот вход-выход с Фабрики слез…
— А ты… Ты… — От неожиданности Сандра смутилась и немножко замялась. — Ты не боишься покидать свою потайную комнату?
— Не-а.
Сампра зачем-то снова посмотрела в зеркало и по привычке упрямо встряхнула при этом головой. Но, похоже, на сей раз испытанное средство девочке не помогло.
— Ну, зачем ты спрашиваешь? — обратилась она к Сандре уже совсем другим голосом. Тихо-тихо — так, что та ее едва расслышала. — Конечно, боюсь. Больше всего на свете я боюсь Фабрики слез. И не спрашивай больше об этом никогда, понятно тебе? Пошли!..
Это самое «пошли!» Сампра сказала уже обычным своим голосом — громко и почти повелительно. Она резко двинулась к двери потайной комнаты, будто раскидывая по сторонам размашистыми движениями обступавшие ее страхи. Уже на самом пороге девочка обернулась и прошептала Сандре:
— Иди за мной. Ни в коем случае не отставай ни на шаг. Внимательно смотри по сторонам. А то… Ну, в общем, иначе встретишься со своей сестрой намного раньше, чем нужно. Поняла?
Сандра молча кивнула. И две девочки почти бесшумно ступили за порог своего убежища, представлявшегося в эту минуту таким надежным и безопасным.
***
Действительно уже стемнело, и вечерний Лармевилль показался Сандре городом теней и далеких голосов. Тени были почти незаметны и растворялись где-то в невесомости притихших дворов, едва-едва в них проявившись. А голоса сливались в общий негромкий гул, в котором невозможно было разобрать ни одного отдельно сказанного слова — во всяком случае, Сандре, которая неотступно следовала за своей новой подругой, сделать этого так ни разу и не удалось. Поначалу тени и голоса пугали девочку, но скоро, видя, что Сампра не обращает на них особого внимания, она привыкла и к тому, и к другому. И даже перестала вздрагивать от страха каждую секунду.
По прямой от дома с потайной комнатой, откуда вышли девочки, до железной двери владений Месье Беспа было совсем близко, но Сампра выбрала более извилистый маршрут через дворы Лармевилля. Благодаря этому, не теряя из виду своей цели — железной двери к лестнице замка-холма, спутницы миновали любые мало-мальски открытые пространства. А при первой опасности имели возможность мгновенно шмыгнуть за угол.
Совсем скоро выяснилось, что эта предосторожность не была лишней. То ли в голосовом гуле, то ли в наполненном тенями сумраке дворов Сампра различила что-то, насторожившее девочку. Она резко дернула Сандру за руку в направлении ближайшего угла одной из хижин, и обе беглянки буквально вжались в неровную серую стену.
— Уф-ф, наконец-то завтра передохнем…, — послышался поблизости резкий визгливый голос.
— Ты… это… в каком смысле? — ответил ему точно такой же. Только по чуть-чуть изменившейся интонации можно было понять, что это не один и тот же человек разговаривает сам с собой. Сандра подумала, что не удивилась бы и такому. От этих лармевилльцев всего можно ожидать.
— Завтра все-таки День выпуска. Согласись, доставлять детей на Фабрику слез по указу «один-тринадцать-тринадцать» — совсем не то, что возвращать выпущенных обратно, в город… Жаль, такой день только один в году.
— Ты… это …странные вещи говоришь. Туда-обратно — невелика разница. Знай себе доставляй, раз… это… работа такая. Указ-то… это… один.
— А ты не слышал — говорят, на выпускной Фабрике какой-то переполох? Мол, появилась девчонка с чудо-слезами, и теперь пересматривают все списки на день выпуска?
— Ты… это… не рассуждай давай. Будет нужно — и нам … это… все объявят. Без списков не останемся.
Сандра почувствовала, что сердце у нее словно сдавил ледяной обруч — речь только что явно шла о Динке. Тем временем подруга перестала судорожно сжимать ее руку, и стало ясно, что Сампра уже перестала бояться. Да и голоса постепенно стихли. Два оранжево-голубых комбинезона сотрудников Службы доставки, в какой-то момент мелькнувшие совсем рядом с девочками, уже удалились и почти растворились в лабиринте окрестных дворов.
— От этих можно не шарахаться, — прошептала из темноты Сампра. — Эти, даже если бы нас увидели, — начали бы копаться в своих списках, не нашли, растерялись бы и отпустили. Без бумажки они ничего не делают. Я с ними иногда развлекаюсь даже, когда совсем уж невмоготу становится от скуки. Так смешно бывает, когда их заклинит: листают свои бумажки, мычат без конца свое «.это…» и убегают за начальниками для консультации. А ты идешь себе дальше своей дорогой. Бояться нужно не их, а тех… серых… из Службы поиска.
— Вон тех? — срывающимся от тревоги голосом прошептала Сандра, заметив проявившиеся на фоне стены три фигуры людей в серых комбинезонах.
— Ага, — почти беззвучно подтвердила ее спутница.
Сампру от ужаса буквально парализовало, и только теперь Сандра поняла, насколько та на самом деле боится попадания на Фабрику слез. Две девочки затаили дыхание и еще плотнее вжались в стену — как будто она была сделана не из камня, а из пластилина, в котором можно было бы продавить себе временное убежище.
Троица из Службы поиска тем временем говорила именно о Сандре.
— Сбежала, — проговорил один.
— Как сквозь землю провалилась, — подтвердил другой.
— Не могла она… эты-ть… сквозь землю. У нас тут никто еще… эты-ть… — сквозь землю не сбегал, — промямлил третий, в котором Сандра мгновенно узнала того самого «серого комбинезона», от которого ей недавно едва удалось улизнуть. — Это ведь не простая… эты-ть …девчонка. Про нее от самого Месье Беспа получено особое распоряжение. Если мы ее… эты-ть… не найдем — наплачемся тогда без всякого лука. Уж вы мне… эты-ть… поверьте.
— Раз это такая-растакая важная девчонка — что ж ты ее прямо из рук выпустил-то? — недовольно пробурчал ему в ответ другой из троицы.
— Я-то, может, и выпустил, но вы-то… эты-ть… на что? Месье Бесп — он особо разбираться не станет, который там из нас ее выпустил, который не догнал, а который проморгал. Тройка Службы поиска — на то мы… эты-ть… и тройка.
— Хватит спорить. Надо искать, — резко перебил своих заболтавшихся коллег в серых комбинезонах третий. — Не сомневайтесь, девчонка где-то рядом. Вы не хуже меня знаете: это только кажется, будто в Лармевилле легко спрятаться.
Сандра почувствовала, что при этих словах по спине у нее пробежал неприятный холодок. И не сразу сообразила, что случилось это вовсе не из-за слов. Просто проговоривший их «серый комбинезон» смотрел из своего полумрака прямо на нее. Девочка понимала, что разглядеть их с Сампрой с такого расстояния на фоне темной стены он наверняка не может, но почему-то ей казалось, будто этим своим взглядом он высветил их ненадежное убежище как будто прожектором.
— Бежим, — почти крикнула Сампра. Видимо, так боявшаяся Фабрики слез девочка под зловещим взглядом «серого комбинезона» почувствовала в это мгновение точно тоже самое, что и Сандра. И хладнокровие на какой-то момент изменило ей…
Действительно уже стемнело, и вечерний Лармевилль показался Сандре городом теней и далеких голосов. Тени были почти незаметны и растворялись где-то в невесомости притихших дворов, едва-едва в них проявившись. А голоса сливались в общий негромкий гул, в котором невозможно было разобрать ни одного отдельно сказанного слова — во всяком случае, Сандре, которая неотступно следовала за своей новой подругой, сделать этого так ни разу и не удалось. Поначалу тени и голоса пугали девочку, но скоро, видя, что Сампра не обращает на них особого внимания, она привыкла и к тому, и к другому. И даже перестала вздрагивать от страха каждую секунду.
По прямой от дома с потайной комнатой, откуда вышли девочки, до железной двери владений Месье Беспа было совсем близко, но Сампра выбрала более извилистый маршрут через дворы Лармевилля. Благодаря этому, не теряя из виду своей цели — железной двери к лестнице замка-холма, спутницы миновали любые мало-мальски открытые пространства. А при первой опасности имели возможность мгновенно шмыгнуть за угол.
Совсем скоро выяснилось, что эта предосторожность не была лишней. То ли в голосовом гуле, то ли в наполненном тенями сумраке дворов Сампра различила что-то, насторожившее девочку. Она резко дернула Сандру за руку в направлении ближайшего угла одной из хижин, и обе беглянки буквально вжались в неровную серую стену.
— Уф-ф, наконец-то завтра передохнем…, — послышался поблизости резкий визгливый голос.
— Ты… это… в каком смысле? — ответил ему точно такой же. Только по чуть-чуть изменившейся интонации можно было понять, что это не один и тот же человек разговаривает сам с собой. Сандра подумала, что не удивилась бы и такому. От этих лармевилльцев всего можно ожидать.
— Завтра все-таки День выпуска. Согласись, доставлять детей на Фабрику слез по указу «один-тринадцать-тринадцать» — совсем не то, что возвращать выпущенных обратно, в город… Жаль, такой день только один в году.
— Ты… это …странные вещи говоришь. Туда-обратно — невелика разница. Знай себе доставляй, раз… это… работа такая. Указ-то… это… один.
— А ты не слышал — говорят, на выпускной Фабрике какой-то переполох? Мол, появилась девчонка с чудо-слезами, и теперь пересматривают все списки на день выпуска?
— Ты… это… не рассуждай давай. Будет нужно — и нам … это… все объявят. Без списков не останемся.
Сандра почувствовала, что сердце у нее словно сдавил ледяной обруч — речь только что явно шла о Динке. Тем временем подруга перестала судорожно сжимать ее руку, и стало ясно, что Сампра уже перестала бояться. Да и голоса постепенно стихли. Два оранжево-голубых комбинезона сотрудников Службы доставки, в какой-то момент мелькнувшие совсем рядом с девочками, уже удалились и почти растворились в лабиринте окрестных дворов.
— От этих можно не шарахаться, — прошептала из темноты Сампра. — Эти, даже если бы нас увидели, — начали бы копаться в своих списках, не нашли, растерялись бы и отпустили. Без бумажки они ничего не делают. Я с ними иногда развлекаюсь даже, когда совсем уж невмоготу становится от скуки. Так смешно бывает, когда их заклинит: листают свои бумажки, мычат без конца свое «.это…» и убегают за начальниками для консультации. А ты идешь себе дальше своей дорогой. Бояться нужно не их, а тех… серых… из Службы поиска.
— Вон тех? — срывающимся от тревоги голосом прошептала Сандра, заметив проявившиеся на фоне стены три фигуры людей в серых комбинезонах.
— Ага, — почти беззвучно подтвердила ее спутница.
Сампру от ужаса буквально парализовало, и только теперь Сандра поняла, насколько та на самом деле боится попадания на Фабрику слез. Две девочки затаили дыхание и еще плотнее вжались в стену — как будто она была сделана не из камня, а из пластилина, в котором можно было бы продавить себе временное убежище.
Троица из Службы поиска тем временем говорила именно о Сандре.
— Сбежала, — проговорил один.
— Как сквозь землю провалилась, — подтвердил другой.
— Не могла она… эты-ть… сквозь землю. У нас тут никто еще… эты-ть… — сквозь землю не сбегал, — промямлил третий, в котором Сандра мгновенно узнала того самого «серого комбинезона», от которого ей недавно едва удалось улизнуть. — Это ведь не простая… эты-ть …девчонка. Про нее от самого Месье Беспа получено особое распоряжение. Если мы ее… эты-ть… не найдем — наплачемся тогда без всякого лука. Уж вы мне… эты-ть… поверьте.
— Раз это такая-растакая важная девчонка — что ж ты ее прямо из рук выпустил-то? — недовольно пробурчал ему в ответ другой из троицы.
— Я-то, может, и выпустил, но вы-то… эты-ть… на что? Месье Бесп — он особо разбираться не станет, который там из нас ее выпустил, который не догнал, а который проморгал. Тройка Службы поиска — на то мы… эты-ть… и тройка.
— Хватит спорить. Надо искать, — резко перебил своих заболтавшихся коллег в серых комбинезонах третий. — Не сомневайтесь, девчонка где-то рядом. Вы не хуже меня знаете: это только кажется, будто в Лармевилле легко спрятаться.
Сандра почувствовала, что при этих словах по спине у нее пробежал неприятный холодок. И не сразу сообразила, что случилось это вовсе не из-за слов. Просто проговоривший их «серый комбинезон» смотрел из своего полумрака прямо на нее. Девочка понимала, что разглядеть их с Сампрой с такого расстояния на фоне темной стены он наверняка не может, но почему-то ей казалось, будто этим своим взглядом он высветил их ненадежное убежище как будто прожектором.
— Бежим, — почти крикнула Сампра. Видимо, так боявшаяся Фабрики слез девочка под зловещим взглядом «серого комбинезона» почувствовала в это мгновение точно тоже самое, что и Сандра. И хладнокровие на какой-то момент изменило ей…
***
— Схватить их!
Троица «серых комбинезонов» произнесла эти два слова почти одновременно, хором. Благодаря тому, что они, видимо, не до конца понимали, кто в сложившейся ситуации должен приказывать, а кто хватать, — девочки получили несколько дополнительных секунд на побег.
Сандра на своем опыте уже знала, что спрятаться от преследователей из Службы поиска в недружелюбных дворах Лармевилля почти невозможно. Обратная дорога к их потайной комнате тоже была отрезана, ведь как раз на пути к ней расположилась троица серых комбинезонов, так неожиданно для самих себя обнаруживших свою потерю. Поэтому Сандра не слишком удивилась тому, что ее подруга в поисках спасения бросилась именно к железной двери владений Мсье Беспа. Выбора у девочек просто не оставалось. Как и времени на сомнения.
Тяжеленная дверь подалась с трудом, но общими усилиями девчонки все-таки смогли отодвинуть ее ровно настолько, чтобы у них появилась возможность проскочить внутрь.
— Засов! — крикнула спутнице Сампра, которая заметила, что входная дверь, ведущая внутрь замка-холма, как ни странно, изнутри запирается на засов. В эту минуту опасность со стороны преследовавших их снаружи серых комбинезонов Службы поиска казалась девочкам настолько большей, чем невидимая пока угроза, поджидавшая их по эту сторону двери, что силы Сандры с Сампрой, казалось, удесятерились. Они отчаянно налегли на железную дверь, захлопнули ее и в самую последнюю секунду — буквально за мгновение до того, как преследователи настигли их — успели задвинуть засов, издавший пронзительный металлический скрип.
Лязг древнего засова на какое-то время показался девочкам настоящей мелодией спасения. Но ненадолго. Обе они понимали, что в этом зловещем месте не могли бы чувствовать себя в безопасности, даже пробравшись сюда тайком, как собирались. А уж тем более — теперь, когда их прибытие получилось настолько не тайным, что по этому случаю обошлось разве что без фанфар и праздничного фейерверка.
— Уф-ф, — перевела дух Сампра. — Ну, теперь твоя очередь водить меня за собой. Ты ведь рассказывала, что уже была сегодня на этой лестнице, да? Дверь на Фабрику слез должна вести откуда-то с нее. Сами снаружи открыть ее мы, конечно, не сможем, но нужно хотя бы найти эту самую дверь.
— И чтобы при этом не нашли нас, — подтвердила Сандра, которой вторая часть плана представлялась даже сложнее первой.
Она знала, что до самого верха по лестнице подниматься нельзя — это путь прямиком в руки к Месье Беспу. При этом Сандра смутно помнила, что на нескольких уровнях лестницы есть какие-то ответвления в стороны, на которые она прежде, занятая другими мыслями, не слишком обращала внимание. Видимо, где-то там и надо было искать таинственную дверь.
— Наверх, — скомандовала она. Впрочем, пути от железной двери в какую-нибудь другую сторону просто-напросто не было.
Девочки сделали несколько кругов вверх по винтовой лестнице и попали на уровень, где
в сторону действительно ответвлялся узкий проход-коридор. Даже с их ростом идти по нему можно было, лишь согнувшись в три погибели. Они молча переглянулись и направились именно туда. Едва освещенный тусклым светом ламп, расположенных с большим интервалом одна от другой, коридор, сделав несколько поворотов, расширился. И — вдруг уперся в стену. Тупик! Сандра обернулась и увидела, что при взгляде назад проход, по которому они пришли, выглядит уже совершенно иначе. Под углом от него ответвлялись какие-то другие полутемные коридоры, которые были совершенно незаметны поначалу. Стало ясно, что отыскать в этом лабиринте не только вход на Фабрику слез, но даже хотя бы обратный путь будет совсем непросто.
— На свете не бывает коридоров в никуда, — уверенно заявила Сандра, еще раз оценив взглядом стенку, к которой вывел их первый коридор.
— Бывают. Еще как бывают. И как-то именно так я и представляла себе путь на Фабрику слез, — откликнулась ее спутница.
Девочки сели прямо на пол, не очень понимая, куда им направляться теперь.
— А знаешь, почему я так боюсь этой Фабрики? — коротко спросила Сампра, в огромных глазах которой вместо недавнего ужаса теперь была только пронзительная грусть.
— Это же ясно. Если ты всю жизнь прячешься от нее, то поэтому и боишься. Просто…
— Не-а. То есть просто боюсь, конечно, тоже. Но еще… Вот если ты вдруг попадешь на Фабрику и увидишь свою сестру, то что будет?
— Ну, не знаю. Обрадуюсь, конечно. Скажу: «Привет, Динка! Как ты тут?»
— Вот видишь… А я, когда увижу там своего брата, то даже не узнаю его. Его ведь забрали на Фабрику слез совсем маленьким, и именно после этого мои родители решили спрятать меня. Больше всего на свете я боюсь именно этого — увидеть Нежля и не узнать…
У Сандры в горле встал настоящий комок. Ей стало мучительно жаль трогательную большеглазую Сампру, которая ради того, чтобы помочь ей найти сестру, по доброй воле пошла на такой риск. И теперь вполне может сама оказаться на Фабрике слез.
— Ну и город у вас! Не зря его там, откуда мы пришли, называют «темным Лармевиллем», — всплеснула руками Сандра. И неожиданно для самой себя заплакала: — Как же вы тут живете, если даже сестры не знают в лицо братьев?.. Зачем мы с Диной только оказались тут, у вас? И как нам отсюда спастись?
Ее спутница вмиг забыла о собственных переживаниях. Так случалось с Сампрой всегда, когда кому-то рядом становилось больно или плохо.
— Хватит хныкать, даже слезы твои нам некуда собирать. Чего зря богатство тратить? — задорно улыбнулась она. — А как из Лармевилля спастись — у нас любой ребенок в городе знает. Всего-то и дел — перейти через белую черту за лесной избушкой…
— И где она, эта избушка, тоже любой ребенок знает?
— Не-а. Никто. Многие пытались, все окрестные леса обошли — никаких избушек. Но ведь найдется же, правда?
…Сандру словно ударило током! В ушах у нее как будто снова прозвучал зловещий голос Месье Беспа с его вчерашней фразой: «А находиться здесь вам, должно быть, куда приятнее, чем там, внизу. Наверняка приятнее…»
Почему же эта фраза всплыла у нее в памяти именно сейчас? Что же такое важное происходило в ту самую секунду? Сандра настолько испугалась, что это — такое нужное! — воспоминание вдруг безвозвратно ускользнет от нее, что даже вскочила на ноги, ударившись затылком о низкий свод коридора… И тут же вспомнила!
— Точно! — согласилась она с Сампрой, снова сев рядом с той на пол. — Обязательно найдется.
Сандра произнесла эти слова очень уверенно. Сама она теперь уже почти наверняка знала, где находится загадочный «выход из Лармевилля».
«Найти бы теперь для полного счастья еще и выход из лабиринта, в который мы забрели», — подумала девочка.
— Схватить их!
Троица «серых комбинезонов» произнесла эти два слова почти одновременно, хором. Благодаря тому, что они, видимо, не до конца понимали, кто в сложившейся ситуации должен приказывать, а кто хватать, — девочки получили несколько дополнительных секунд на побег.
Сандра на своем опыте уже знала, что спрятаться от преследователей из Службы поиска в недружелюбных дворах Лармевилля почти невозможно. Обратная дорога к их потайной комнате тоже была отрезана, ведь как раз на пути к ней расположилась троица серых комбинезонов, так неожиданно для самих себя обнаруживших свою потерю. Поэтому Сандра не слишком удивилась тому, что ее подруга в поисках спасения бросилась именно к железной двери владений Мсье Беспа. Выбора у девочек просто не оставалось. Как и времени на сомнения.
Тяжеленная дверь подалась с трудом, но общими усилиями девчонки все-таки смогли отодвинуть ее ровно настолько, чтобы у них появилась возможность проскочить внутрь.
— Засов! — крикнула спутнице Сампра, которая заметила, что входная дверь, ведущая внутрь замка-холма, как ни странно, изнутри запирается на засов. В эту минуту опасность со стороны преследовавших их снаружи серых комбинезонов Службы поиска казалась девочкам настолько большей, чем невидимая пока угроза, поджидавшая их по эту сторону двери, что силы Сандры с Сампрой, казалось, удесятерились. Они отчаянно налегли на железную дверь, захлопнули ее и в самую последнюю секунду — буквально за мгновение до того, как преследователи настигли их — успели задвинуть засов, издавший пронзительный металлический скрип.
Лязг древнего засова на какое-то время показался девочкам настоящей мелодией спасения. Но ненадолго. Обе они понимали, что в этом зловещем месте не могли бы чувствовать себя в безопасности, даже пробравшись сюда тайком, как собирались. А уж тем более — теперь, когда их прибытие получилось настолько не тайным, что по этому случаю обошлось разве что без фанфар и праздничного фейерверка.
— Уф-ф, — перевела дух Сампра. — Ну, теперь твоя очередь водить меня за собой. Ты ведь рассказывала, что уже была сегодня на этой лестнице, да? Дверь на Фабрику слез должна вести откуда-то с нее. Сами снаружи открыть ее мы, конечно, не сможем, но нужно хотя бы найти эту самую дверь.
— И чтобы при этом не нашли нас, — подтвердила Сандра, которой вторая часть плана представлялась даже сложнее первой.
Она знала, что до самого верха по лестнице подниматься нельзя — это путь прямиком в руки к Месье Беспу. При этом Сандра смутно помнила, что на нескольких уровнях лестницы есть какие-то ответвления в стороны, на которые она прежде, занятая другими мыслями, не слишком обращала внимание. Видимо, где-то там и надо было искать таинственную дверь.
— Наверх, — скомандовала она. Впрочем, пути от железной двери в какую-нибудь другую сторону просто-напросто не было.
Девочки сделали несколько кругов вверх по винтовой лестнице и попали на уровень, где
в сторону действительно ответвлялся узкий проход-коридор. Даже с их ростом идти по нему можно было, лишь согнувшись в три погибели. Они молча переглянулись и направились именно туда. Едва освещенный тусклым светом ламп, расположенных с большим интервалом одна от другой, коридор, сделав несколько поворотов, расширился. И — вдруг уперся в стену. Тупик! Сандра обернулась и увидела, что при взгляде назад проход, по которому они пришли, выглядит уже совершенно иначе. Под углом от него ответвлялись какие-то другие полутемные коридоры, которые были совершенно незаметны поначалу. Стало ясно, что отыскать в этом лабиринте не только вход на Фабрику слез, но даже хотя бы обратный путь будет совсем непросто.
— На свете не бывает коридоров в никуда, — уверенно заявила Сандра, еще раз оценив взглядом стенку, к которой вывел их первый коридор.
— Бывают. Еще как бывают. И как-то именно так я и представляла себе путь на Фабрику слез, — откликнулась ее спутница.
Девочки сели прямо на пол, не очень понимая, куда им направляться теперь.
— А знаешь, почему я так боюсь этой Фабрики? — коротко спросила Сампра, в огромных глазах которой вместо недавнего ужаса теперь была только пронзительная грусть.
— Это же ясно. Если ты всю жизнь прячешься от нее, то поэтому и боишься. Просто…
— Не-а. То есть просто боюсь, конечно, тоже. Но еще… Вот если ты вдруг попадешь на Фабрику и увидишь свою сестру, то что будет?
— Ну, не знаю. Обрадуюсь, конечно. Скажу: «Привет, Динка! Как ты тут?»
— Вот видишь… А я, когда увижу там своего брата, то даже не узнаю его. Его ведь забрали на Фабрику слез совсем маленьким, и именно после этого мои родители решили спрятать меня. Больше всего на свете я боюсь именно этого — увидеть Нежля и не узнать…
У Сандры в горле встал настоящий комок. Ей стало мучительно жаль трогательную большеглазую Сампру, которая ради того, чтобы помочь ей найти сестру, по доброй воле пошла на такой риск. И теперь вполне может сама оказаться на Фабрике слез.
— Ну и город у вас! Не зря его там, откуда мы пришли, называют «темным Лармевиллем», — всплеснула руками Сандра. И неожиданно для самой себя заплакала: — Как же вы тут живете, если даже сестры не знают в лицо братьев?.. Зачем мы с Диной только оказались тут, у вас? И как нам отсюда спастись?
Ее спутница вмиг забыла о собственных переживаниях. Так случалось с Сампрой всегда, когда кому-то рядом становилось больно или плохо.
— Хватит хныкать, даже слезы твои нам некуда собирать. Чего зря богатство тратить? — задорно улыбнулась она. — А как из Лармевилля спастись — у нас любой ребенок в городе знает. Всего-то и дел — перейти через белую черту за лесной избушкой…
— И где она, эта избушка, тоже любой ребенок знает?
— Не-а. Никто. Многие пытались, все окрестные леса обошли — никаких избушек. Но ведь найдется же, правда?
…Сандру словно ударило током! В ушах у нее как будто снова прозвучал зловещий голос Месье Беспа с его вчерашней фразой: «А находиться здесь вам, должно быть, куда приятнее, чем там, внизу. Наверняка приятнее…»
Почему же эта фраза всплыла у нее в памяти именно сейчас? Что же такое важное происходило в ту самую секунду? Сандра настолько испугалась, что это — такое нужное! — воспоминание вдруг безвозвратно ускользнет от нее, что даже вскочила на ноги, ударившись затылком о низкий свод коридора… И тут же вспомнила!
— Точно! — согласилась она с Сампрой, снова сев рядом с той на пол. — Обязательно найдется.
Сандра произнесла эти слова очень уверенно. Сама она теперь уже почти наверняка знала, где находится загадочный «выход из Лармевилля».
«Найти бы теперь для полного счастья еще и выход из лабиринта, в который мы забрели», — подумала девочка.
Глава восьмая
в которой выясняется, что с Фабрики слез все-таки можно убежать
Подул ледяной пронизывающий ветер, и он понял, что остался совсем один. И что никто и никогда не придет к нему на помощь. Он сел прямо не холодную землю и громко безутешно зарыдал…
Зловещий голос Месье Беспа раздавался в кромешной темноте, и лишь приглушенное дыхание других ребят напоминало Дине, что урок вечернего чтения проводится на Фабрике слез не персонально для нее. Время от времени во мраке учебного класса проявлялись какие-то неясные тени. Скользнув по стенам, они быстро исчезали, и все вновь погружалось в абсолютную темноту, в которой существовал один только пронзительный голос Месье Беспа. Казалось, что звучит он не из какого-то определенного места, а отовсюду одновременно. «Стереоэффект», — наконец, вспомнила Дина нужное слово, которое долго вертелось на языке, но все никак не приходило в голову. Ей на этом уроке было совсем не страшно — ну, ни чуточки.
«Еще бы очки перед входом выдали — было бы похоже на кино 3D», — подумала девочка. Сама она стереоочки, правда, не любила и никогда в кинотеатрах не надевала — так что фильмы в формате 3D ей приходилось смотреть в размытом изображении. При этом папа вечно спорил с Диной, повторяя, что смотреть такое кино без очков очень вредно для глаз, но она все равно каждый раз откладывала их в сторону — больше из обычного упрямства, чем по какой-то другой причине. Конечно, сидеть в кинотеатре все равно было куда интереснее, чем наблюдать сейчас за бессмысленным мельканием по стенам расплывчатых теней, но что-то общее у двух этих занятий определенно было.
Урок вечернего чтения, которым ее целый день все тут так пугали, на самом деле показался Дине, скорее, забавным, чем страшным. Видимо, этот Месье Бесп так старался поскорее расстроить учеников до слез, что все его похожие одна на другую истории про одиноких страдальцев ничуть не пугали девочку.
Тем временем где-то поблизости от Дины послышалось сдержанное всхлипывание. Потом похожий звук раздался откуда-то из другого места. И еще, еще… Детский плач быстро распространился по всему классу, словно он передавался посредством какого-то вируса мгновенного действия. Дина подумала, что если бы такой вирус на самом деле существовал, то в Лармевилле этому открытию все бы очень обрадовались.
— На этом заканчиваются наши сегодняшние грустные истории. Не правда ли, они такие грустные — да, дети? — прогромыхал в темноте голос Месье Беспа.
И тут же в стенных нишах вспыхнули лампочки, тусклый свет которых после целого часа, проведенного в темноте, показался Дине лучами направленных прямо ей в лицо юпитеров. Дверь класса открылась, и снаружи в помещение стали заходить женщины в зеленых комбинезонах со своими склянками для сбора слез. Их оказалось ровно столько же, сколько учеников — ни одна детская слезинка после урока вечернего чтения не должна была пропасть даром. Собственной надзирательницы со стекляшкой не хватило только на саму Дину, но оказалось, что и это было не случайно.
К девочке прямиком направился вошедший в класс самым первым Месье Бесп, в руке которого тоже был обязательный здешний слезосборник. «Откуда ж он нам свои страшилки читал, что его так хорошо было слышно?» — удивилась Дина. Но тут же вспомнила, что даже в кинотеатре — и то не сразу разберешься, откуда раздается звук. А уж от противного Беспа и вовсе можно было ожидать любой неожиданности.
Подойдя к Дине, Месье Бесп внимательно посмотрел девочке в глаза и с заметным разочарованием произнес:
— Похоже, тебе не понравились мои грустные истории. А ведь я так старался! Очень старался. Ну, что ж, не понравились — так не понравились… Попробуем по-другому. Совсем по-другому.
Он оглянулся по сторонам, и Дина механически сделала тоже самое. Она отметила, что в классе рыдают абсолютно все дети, кроме нее самой и Нежля. Это почему-то разозлило Дину, которая не могла простить мальчику того, что он при первой опасности с легкостью отказался от их дружбы. «Ишь, как старается остаться в этих завтрашних списках на день выпуска — слезинки из него не выдавишь», — презрительно подумала Дина о Нежле.
— А где это у нас Гуга-Во-Всем-Виновата? — тем временем громко спросил Месье Бесп, не обнаружив в классе девочки, которую, как оказалось, искал взглядом.
— У нее на сегодня освобождение от вечернего чтения, — откликнулась одна из женщин в зеленом комбинезоне. Она стояла рядом со спокойным Нежлем, а потому не была занята в общей суете по сбору слез.
— Вон оно как, значит. Вон оно как… — Месье Бесп еще раз оценивающе посмотрел на совершенно сухие глаза Дины и снова повернулся к женщине: — Ты, как я погляжу, ничем не занимаешься. Совершенно ничем. Сходи-ка за кем-нибудь из учителей — пусть сюда срочно приведут Гугу-Во-Всем-Виновата. Она ведь у нас даже лучше вечернего чтения, правда? Эффективнее чтения…
Месье Бесп засмеялся, и от этого его смеха Дине стало по-настоящему страшно. А сейчас сюда еще и эта вредная Гуга должна была заявиться со своими пакостями. И девочка сама не заметила, как из ее глаз выкатились несколько огромных соленых капель. Месье Бесп проворно подскочил к ней и ловко поймал уже готовые упасть на пол слезы в свою склянку. Возня вокруг ее глаз успокаивала Дину лучше любого лекарства, и она почти сразу же перестала плакать. Однако Месье Беспа явно удовлетворил и весьма скромный урожай из нескольких драгоценных слезинок.
— Ну, вот и славно, обошлись и без Гуги. Вот и славно… — сказал он, по здешнему обыкновению внимательно изучив склянку на просвет. И направился к двери.
Стоило Месье Беспу покинуть помещение, как Нежль встал и тоже подошел к двери. Все в классе занимались своими делами — одни плакали, другие собирали их слезы. Мальчик оглянулся и, увидев, что никто за ним не наблюдает, едва заметно кивнул Дине. Не понять это движение было невозможно, но Нежль на всякий случай беззвучно прошептал одними губами:
— За мной.
Дина колебалась лишь одно мгновение, так как быстро решила, что терять ей совершенно нечего. «В крайнем случае, назначат еще одно вечернее чтение», — подумала девочка. Это ее ничуть не пугало. И она бесшумно выскользнула из класса вслед за Нежлем.
Зловещий голос Месье Беспа раздавался в кромешной темноте, и лишь приглушенное дыхание других ребят напоминало Дине, что урок вечернего чтения проводится на Фабрике слез не персонально для нее. Время от времени во мраке учебного класса проявлялись какие-то неясные тени. Скользнув по стенам, они быстро исчезали, и все вновь погружалось в абсолютную темноту, в которой существовал один только пронзительный голос Месье Беспа. Казалось, что звучит он не из какого-то определенного места, а отовсюду одновременно. «Стереоэффект», — наконец, вспомнила Дина нужное слово, которое долго вертелось на языке, но все никак не приходило в голову. Ей на этом уроке было совсем не страшно — ну, ни чуточки.
«Еще бы очки перед входом выдали — было бы похоже на кино 3D», — подумала девочка. Сама она стереоочки, правда, не любила и никогда в кинотеатрах не надевала — так что фильмы в формате 3D ей приходилось смотреть в размытом изображении. При этом папа вечно спорил с Диной, повторяя, что смотреть такое кино без очков очень вредно для глаз, но она все равно каждый раз откладывала их в сторону — больше из обычного упрямства, чем по какой-то другой причине. Конечно, сидеть в кинотеатре все равно было куда интереснее, чем наблюдать сейчас за бессмысленным мельканием по стенам расплывчатых теней, но что-то общее у двух этих занятий определенно было.
Урок вечернего чтения, которым ее целый день все тут так пугали, на самом деле показался Дине, скорее, забавным, чем страшным. Видимо, этот Месье Бесп так старался поскорее расстроить учеников до слез, что все его похожие одна на другую истории про одиноких страдальцев ничуть не пугали девочку.
Тем временем где-то поблизости от Дины послышалось сдержанное всхлипывание. Потом похожий звук раздался откуда-то из другого места. И еще, еще… Детский плач быстро распространился по всему классу, словно он передавался посредством какого-то вируса мгновенного действия. Дина подумала, что если бы такой вирус на самом деле существовал, то в Лармевилле этому открытию все бы очень обрадовались.
— На этом заканчиваются наши сегодняшние грустные истории. Не правда ли, они такие грустные — да, дети? — прогромыхал в темноте голос Месье Беспа.
И тут же в стенных нишах вспыхнули лампочки, тусклый свет которых после целого часа, проведенного в темноте, показался Дине лучами направленных прямо ей в лицо юпитеров. Дверь класса открылась, и снаружи в помещение стали заходить женщины в зеленых комбинезонах со своими склянками для сбора слез. Их оказалось ровно столько же, сколько учеников — ни одна детская слезинка после урока вечернего чтения не должна была пропасть даром. Собственной надзирательницы со стекляшкой не хватило только на саму Дину, но оказалось, что и это было не случайно.
К девочке прямиком направился вошедший в класс самым первым Месье Бесп, в руке которого тоже был обязательный здешний слезосборник. «Откуда ж он нам свои страшилки читал, что его так хорошо было слышно?» — удивилась Дина. Но тут же вспомнила, что даже в кинотеатре — и то не сразу разберешься, откуда раздается звук. А уж от противного Беспа и вовсе можно было ожидать любой неожиданности.
Подойдя к Дине, Месье Бесп внимательно посмотрел девочке в глаза и с заметным разочарованием произнес:
— Похоже, тебе не понравились мои грустные истории. А ведь я так старался! Очень старался. Ну, что ж, не понравились — так не понравились… Попробуем по-другому. Совсем по-другому.
Он оглянулся по сторонам, и Дина механически сделала тоже самое. Она отметила, что в классе рыдают абсолютно все дети, кроме нее самой и Нежля. Это почему-то разозлило Дину, которая не могла простить мальчику того, что он при первой опасности с легкостью отказался от их дружбы. «Ишь, как старается остаться в этих завтрашних списках на день выпуска — слезинки из него не выдавишь», — презрительно подумала Дина о Нежле.
— А где это у нас Гуга-Во-Всем-Виновата? — тем временем громко спросил Месье Бесп, не обнаружив в классе девочки, которую, как оказалось, искал взглядом.
— У нее на сегодня освобождение от вечернего чтения, — откликнулась одна из женщин в зеленом комбинезоне. Она стояла рядом со спокойным Нежлем, а потому не была занята в общей суете по сбору слез.
— Вон оно как, значит. Вон оно как… — Месье Бесп еще раз оценивающе посмотрел на совершенно сухие глаза Дины и снова повернулся к женщине: — Ты, как я погляжу, ничем не занимаешься. Совершенно ничем. Сходи-ка за кем-нибудь из учителей — пусть сюда срочно приведут Гугу-Во-Всем-Виновата. Она ведь у нас даже лучше вечернего чтения, правда? Эффективнее чтения…
Месье Бесп засмеялся, и от этого его смеха Дине стало по-настоящему страшно. А сейчас сюда еще и эта вредная Гуга должна была заявиться со своими пакостями. И девочка сама не заметила, как из ее глаз выкатились несколько огромных соленых капель. Месье Бесп проворно подскочил к ней и ловко поймал уже готовые упасть на пол слезы в свою склянку. Возня вокруг ее глаз успокаивала Дину лучше любого лекарства, и она почти сразу же перестала плакать. Однако Месье Беспа явно удовлетворил и весьма скромный урожай из нескольких драгоценных слезинок.
— Ну, вот и славно, обошлись и без Гуги. Вот и славно… — сказал он, по здешнему обыкновению внимательно изучив склянку на просвет. И направился к двери.
Стоило Месье Беспу покинуть помещение, как Нежль встал и тоже подошел к двери. Все в классе занимались своими делами — одни плакали, другие собирали их слезы. Мальчик оглянулся и, увидев, что никто за ним не наблюдает, едва заметно кивнул Дине. Не понять это движение было невозможно, но Нежль на всякий случай беззвучно прошептал одними губами:
— За мной.
Дина колебалась лишь одно мгновение, так как быстро решила, что терять ей совершенно нечего. «В крайнем случае, назначат еще одно вечернее чтение», — подумала девочка. Это ее ничуть не пугало. И она бесшумно выскользнула из класса вслед за Нежлем.
***
Если и было что-то хорошее в лабиринтах извилистых коридоров Фабрики слез — так это то, что незаметно следовать за кем-то в них оказалось очень удобно. Можно было подумать, что их вообще проектировали именно для возможности такой вот надежной и безопасной слежки.
Дина с Нежлем могли почти не переживать, что Месье Бесп заметит их, даже если бы тому вдруг вздумалось неожиданно обернуться. А поскольку сам он вовсе не думал ни от кого прятаться, то гулкие шаги Месье Беспа безошибочно указывали ребятам на коридор, который им следовало выбрать за очередным поворотом. Главным для Дины и Нежля было идти в нужном темпе — чтобы не слишком отстать от того, за кем они следовали, и при этом не наступить ему на пятки, если бы Месье Бесп по какой-то причине решил остановиться или притормозить.
По дороге Нежль шепотом объяснял Дине:
— Да не в том дело, что он пригрозил вычеркнуть меня из списка на день выпуска, если я продолжу тебе помогать, не в том…
— А он что, пригрозил?
— Ну, да… Только дело все равно не в этом.
— А в чем тогда?
— Ну, как ты не понимаешь? Если бы он увидел, что я не обращаю внимания на его предупреждение, то сразу догадался бы: я что-то такое замышляю… Ведь на Фабрике все знают, как я мечтал о завтрашнем дне выпуска. И мы с тобой так легко не улизнули бы сейчас из класса, уж поверь.
— А ты очень сильно мечтал?
— Ну, да… Сильно.
— А если нас сейчас найдут, то тебя из списка вычеркнут?
— Наверное, вычеркнут. Только хватит об этом… Давай лучше постараемся, чтобы не нашли.
— А я все равно не понимаю… Зачем же ты тогда пытаешься сбежать со мной с этой Фабрики слез, если завтра вышел бы отсюда и так, по списку?
— Зачем-зачем? Низачем! — резко перебил девочку Нежль. И добавил: — Просто…
«Точно, как Сандра», — подумала Дина. И по давней своей привычке общения с сестрой после прозвучавшего «просто» тут же прекратила все споры.
В полном молчании они сделали еще несколько поворотов, и тут Нежль резко остановился. По его поведению Дина поняла, что мальчик чего-то не на шутку испугался. Нежль постоял несколько секунд на одном месте, внимательно прислуживаясь ко всем звукам вокруг. Потом перевел дыхание и прошептал:
— Нет, по-моему, показалось.
— А что показалось? — поинтересовалась Дина.
— Да так, ничего, сзади что-то… Пошли-ка побыстрее. А то сейчас отстанем от Месье Беспа, потеряем его, и получится, что все было напрасно.
Ребята прибавили ходу и вдруг ошеломленно посмотрели друг на друга. До их сознания одновременно дошло: шагов Месье Беспа впереди слышно уже не было!
Дина мгновенно упала духом и вся как-то обмякла — расставание с надеждой сбежать с Фабрики слез оказалось для девочки слишком сильным разочарованием. Однако Нежль приложил палец к губам, тихонько подошел к очередному повороту извилистого коридора и осторожно заглянул за угол. И сразу же — резко убрал голову обратно. Не в силах справиться со своим любопытством Дина присоединилась к мальчику и по умоляющему взгляду Нежля поняла, что должна делать все совершенно бесшумно.
Она тоже выглянула за угол и невольно вздрогнула от неожиданности. Прямо перед ее глазами, буквально в трех-четырех метрах, виднелась белоснежная спина Месье Беспа. Тот склонился перед узкой дверью, в которую упирался коридор, поставил на пол стекляшку со слезами Дины, взялся руками в белых перчатках за укрепленный на двери круглый металлический диск и начал производить с ним какие-то странные действия.
— Так… Не забыть бы еще сегодня вызвать Службу доставки и сообщить об отмене завтрашнего выпуска, — бормотал он себе под нос. — Пока не разберемся со свойствами этих слез новенькой, никого с Фабрики выпускать нельзя. Надо же, настоящее чудо само свалилось в руки. Настоящее чудо.
Дина следила за манипуляциями Месье Беспа во все глаза. Тот отпустил металлический диск, одной рукой поднял с пола свою драгоценную склянку, а другой — толкнул дверь от себя. Дверь распахнулась. Дина снова спряталась за угол, а через мгновение услышала резкий скрип и хлопок. Она поняла, что теперь успех их побега наверняка зависит только от того, правильно ли она запомнила всю последовательность замысловатых действий Месье Беспа с металлическим диском, который, очевидно, и был замком, открывающим дверь с Фабрики слез на долгожданную свободу.
***
Дина ошиблась.
Три оборота налево… Два с половиной направо… Еще один налево… Четыре направо… Пауза… Имеет ли значение, сколько секунд держать эту паузу, или Месье Бесп в тот момент просто о чем-то задумался… Ладно, примерно так, секунды три, не больше… Теперь еще два оборота направо… И семь налево — до щелчка. Все.
— Ну же, дверь… Ну, пожалуйста, откройся, я же все делала правильно, — от волнения Дина и сама не поняла, про себя она произнесла эту фразу или вслух. Видимо, все-таки вслух, потому что Нежль именно в этот момент подошел к девочке, взялся за ручку двери и толкнул ее от себя.
И как раз тут-то Дина и поняла, что все-таки ошиблась. Нет, с металлическим диском-замком она, похоже, все сделала правильно — дверь скрипнула и начала открываться. Просто неожиданно выяснилось, что вовсе не от одной лишь внимательности девочки зависело, удастся ли им с Нежлем сбежать с Фабрики слез. Сзади раздался визгливый голос, услышать который Дина сейчас ожидала меньше всего:
— Вот видите, видите!.. Я же говорила, предупреждала! Я же свои глазами видела, как новенькая с Нежликом куда-то тайком собрались, а вы все не верили. Нет, вы только на них посмотрите!..
Гуга-Во-Всем-Виновата появилась из-за поворота, за которым только что прятались Дина с Нежлем. Противная девчонка тянула за руку толстого Пузана Второго, который запыхался настолько, что его лицо, красное и при обычных обстоятельствах, теперь напоминало по цвету давным-давно перезревший помидор. Но так было только до того момента, пока толстяк своими глазами не увидел двух беглецов возле распахнутой двери. После этого Пузан Второй сначала побледнел, как полотно, а затем снова начал стремительно обретать прежний багровый цвет лица. Дина и Нежль, которые на какое-то время застыли на месте от неожиданности, быстро оправились от шока.
— Бежим! — крикнул Нежль. — Скорее!
Беглецы бросились в открывшийся узкий проем. Дина попыталась захлопнуть за собой дверь, подумав, что, если это удастся, то преследования, наверное, удастся избежать — еще неизвестно, знал ли Пузан Второй необходимую комбинацию вращений металлического диска. Но толстяк-учитель оказался неожиданно проворным. Теперь уже Гуге не приходилось тащить его за собой за руку. Пузан Второй оставил вредную девчонку позади и успел навалиться на дверь изнутри всем своим весом, не позволив Дине ее захлопнуть.
— Нет уж, так просто вы от меня не сбежите! — прорычал он вслед помчавшимся наутек по коридору Дине и Нежлю. Толстяк попытался протиснуться в дверь следом за беглецами, но неожиданно почувствовал, что не может этого сделать. Он дернулся один раз, другой, третий — без всякого толку! Пузан Второй понял, что крепко-накрепко застрял в узком дверном проеме.
— Гуга, толкай меня сзади! Сильней толкай, — прокричал он.
Дина с Нежлем так и не услышали, что ответила учителю противная девчонка. Да им, честно говоря, это было и неинтересно. Ребята еще раз оглянулись, посмотрели на застрявшего Пузана, потом друг на друга — и в первый раз за этот длинный день весело рассмеялись.
— Давай-ка все-таки поторопимся, — сказал Нежль. — Не вечно же он будет торчать красной пробкой на Фабрику слез…
— А ты случайно не знаешь, куда нам теперь идти? — робко поинтересовалась Дина.
Нежль посмотрел вперед и увидел то, что уже заметила Дина. Узкий коридор, в котором они находились, вскоре разветвлялся на несколько отдельных проходов, на вид ничем не отличающихся один от другого.
— Это очень похоже на какой-то лабиринт, — признал Нежль.
— Нам вот тоже сразу так показалось, — произнес совсем рядом с ними так хорошо знакомый девочке веселый голос. — Привет, Динка. Как ты тут?
— Сандра! — вскричала та и бросилась на шею сестре.
А Сампра и Нежль просто стояли и смотрели друг на друга. Мальчик и девочка, казалось, перестали обращать внимание на все, что происходило вокруг них…
Глава девятая
в которой Аппи очень не вовремя решает, будто выплакала все свои слезы
Сандра лукаво взглянула на своих приятелей и произнесла, нарочито растягивая слова:
— Ну-у во-от, я тебя, Са-ампра не обману-ула, а ты-ы…
— А я — что? — удивилась темноволосая девочка.
И Сандра — теперь уже на одном дыхании — со смехом выпалила:
— Я как обещала сказать Дине при встрече: «Привет. Как ты тут?» — так и сделала. А ты вот говорила, будто не узнаешь своего брата. И пож-жал-лста: узнала, как миленькая! А у него, между прочим, на лбу не написано, что он — Нежль…
Сампра задумчиво взглянула на брата — будто на самом деле проверяла слова подруги: не написано ли?
— Не-а, — по привычке собиралась она начать спорить, но потом встряхнула головой и признала: — Ну да, я его узнала. Не знаю, как… Все само собой получилось.
— Да ладно, все равно бы скоро встретились, — поддержал сестру Нежль. — Все-таки мой день выпуска так и так был на носу…
Теперь уже Дина внимательно посмотрела на мальчика. Словно по примеру Сандры проверяла, нет ли у того действительно на лице чего-то необычного и примечательного.
— И ничего не на носу. Этот противный Месье Бесп возле двери бормотал насчет того, будто день выпуска в этот раз вообще отменен, — как обычно, не упаковывая свою правду ни в какие красивые обертки, выпалила она.
— Как отменен? Как же так? Почему? — вскричал Нежль.
— Ну, не знаю — почему. Вроде бы из-за меня… — нехотя, призналась Дина.
Сандра привычно попыталась одернуть сестру за сарафан, чтобы та не болтала чего не стоит. Какая сейчас, в конце концов, ребятам разница: отменен день выпуска или нет, если они все равно уже сбежали с Фабрики слез. А вот Нежль явно расстроился… Но одернуть Дину у Сандры не получилось. Только теперь она обратила внимание, что вместо своего обычного сарафана сестра теперь одета в плотный ученический комбинезон с Фабрики слез.
— Ладно, давайте не будем всю ночь в этом лабиринте сидеть. Пойдемте. Уже… — примирительно сказала Дина, которая и сама почувствовала, что опять наболтала лишнего.
— Не-а, не всю ночь, — откликнулась Сампра. — Только куда нам в этом лабиринте идти? Вон, прямо отсюда видны три одинаковых коридора. Кому какой больше нравится?
Ребята сидели в том самом тупике, куда забрели в поисках двери на Фабрику слез Сандра с Сампрой. Как оказалось, сам вход с почти неприметной с внешней стороны дверью находился совсем неподалеку отсюда — в одном из ближайших ответвлений лабиринта. Именно из этого своего укрытия две девочки услышали скрип отворяющейся Месье Беспом изнутри двери с Фабрики слез и, осторожно выглянув на этот звук, попали… почти что прямиком в объятия выбиравшихся следом Дины и Нежля.
Лабиринт был устроен очень хитро. Найти дорогу к двери Фабрики слез снаружи было совсем несложно — достаточно было просто идти вперед по основному коридору. А вот на обратном пути выяснялось, что с этим извилистым коридором со всех сторон, словно притоки реки, сливаются множество одинаковых проходов. Это был какой-то односторонний лабиринт, наверняка придуманный специально для того, чтобы по пути на Фабрику слез блуждать не приходилось, а вот сбежать с нее было невозможно.
— Я знаю, куда идти! — неожиданно объявил Нежль.
— И куда? — спросила его сестра.
— Нет, я неправильно сказал. Я знаю не куда нам идти, а как нам найти выход из лабиринта.
— А это разве не одно и то же? — удивилась Дина.
— Не-а, — улыбнулся ей Нежль.
«Ничего себе, не успел познакомиться со своей сестрой, а уже освоил это вечное Самприно „не-а“. Вот что значит гены!» — отметила про себя Сандра.
— Тихо! Вот-вот сами все увидите, — перешел на шепот Нежль. — Сейчас нам покажут дорогу к выходу, так что нечего самим и голову ломать.
В лабиринте действительно послышалось какое-то пыхтение, на которое внимательный мальчик обратил внимание раньше всех. Через мгновение за одним из поворотов мелькнул зеленый комбинезон выбравшегося из своей ловушки Пузана Второго. Толстяк тащил за руку противную Гугу и приговаривал:
— Что мне теперь с тобой делать? Увязалась… Надо срочно сообщить Месье Беспу о побеге с Фабрики слез, а тут ты!
— Это я-то увязалась?! — проверещала та. — Да если бы не я, вы о побеге Нежля с новенькой вообще бы не узнали. Это ж только я одна и заметила, как они пробираются следом за Месье Беспом. Я!
Гуга-Во-Всем-Виновата помолчала чуть-чуть, а потом хихикнула:
— И потом еще неизвестно, сколько бы вы без меня через дверь проходили — неделю, а, может, месяц… Через дверь-то пройти — это, оказывается, целая наука. Позаковыристее вашего отнимания лампочек. Хи-хи.
— Помолчи уже! — оборвал девчонку толстяк. — Да поторопись! И без болтовни с тобой запыхался…
Пузан Второй, не отпуская руки Гуги-Во-Всем-Виновата, скрылся за очередным поворотом, и четверо беглецов узнали, который из трех коридоров на ближайшей развилке был правильной дорогой к выходу. Они осторожно последовали за толстяком-учителем с девчонкой, стараясь не потерять их из поля зрения. К счастью, те и думать не думали, что в странной погоне по лабиринту все перевернулось с ног на голову, и из преследователей они на время превратились в преследуемых…
— Ну-у во-от, я тебя, Са-ампра не обману-ула, а ты-ы…
— А я — что? — удивилась темноволосая девочка.
И Сандра — теперь уже на одном дыхании — со смехом выпалила:
— Я как обещала сказать Дине при встрече: «Привет. Как ты тут?» — так и сделала. А ты вот говорила, будто не узнаешь своего брата. И пож-жал-лста: узнала, как миленькая! А у него, между прочим, на лбу не написано, что он — Нежль…
Сампра задумчиво взглянула на брата — будто на самом деле проверяла слова подруги: не написано ли?
— Не-а, — по привычке собиралась она начать спорить, но потом встряхнула головой и признала: — Ну да, я его узнала. Не знаю, как… Все само собой получилось.
— Да ладно, все равно бы скоро встретились, — поддержал сестру Нежль. — Все-таки мой день выпуска так и так был на носу…
Теперь уже Дина внимательно посмотрела на мальчика. Словно по примеру Сандры проверяла, нет ли у того действительно на лице чего-то необычного и примечательного.
— И ничего не на носу. Этот противный Месье Бесп возле двери бормотал насчет того, будто день выпуска в этот раз вообще отменен, — как обычно, не упаковывая свою правду ни в какие красивые обертки, выпалила она.
— Как отменен? Как же так? Почему? — вскричал Нежль.
— Ну, не знаю — почему. Вроде бы из-за меня… — нехотя, призналась Дина.
Сандра привычно попыталась одернуть сестру за сарафан, чтобы та не болтала чего не стоит. Какая сейчас, в конце концов, ребятам разница: отменен день выпуска или нет, если они все равно уже сбежали с Фабрики слез. А вот Нежль явно расстроился… Но одернуть Дину у Сандры не получилось. Только теперь она обратила внимание, что вместо своего обычного сарафана сестра теперь одета в плотный ученический комбинезон с Фабрики слез.
— Ладно, давайте не будем всю ночь в этом лабиринте сидеть. Пойдемте. Уже… — примирительно сказала Дина, которая и сама почувствовала, что опять наболтала лишнего.
— Не-а, не всю ночь, — откликнулась Сампра. — Только куда нам в этом лабиринте идти? Вон, прямо отсюда видны три одинаковых коридора. Кому какой больше нравится?
Ребята сидели в том самом тупике, куда забрели в поисках двери на Фабрику слез Сандра с Сампрой. Как оказалось, сам вход с почти неприметной с внешней стороны дверью находился совсем неподалеку отсюда — в одном из ближайших ответвлений лабиринта. Именно из этого своего укрытия две девочки услышали скрип отворяющейся Месье Беспом изнутри двери с Фабрики слез и, осторожно выглянув на этот звук, попали… почти что прямиком в объятия выбиравшихся следом Дины и Нежля.
Лабиринт был устроен очень хитро. Найти дорогу к двери Фабрики слез снаружи было совсем несложно — достаточно было просто идти вперед по основному коридору. А вот на обратном пути выяснялось, что с этим извилистым коридором со всех сторон, словно притоки реки, сливаются множество одинаковых проходов. Это был какой-то односторонний лабиринт, наверняка придуманный специально для того, чтобы по пути на Фабрику слез блуждать не приходилось, а вот сбежать с нее было невозможно.
— Я знаю, куда идти! — неожиданно объявил Нежль.
— И куда? — спросила его сестра.
— Нет, я неправильно сказал. Я знаю не куда нам идти, а как нам найти выход из лабиринта.
— А это разве не одно и то же? — удивилась Дина.
— Не-а, — улыбнулся ей Нежль.
«Ничего себе, не успел познакомиться со своей сестрой, а уже освоил это вечное Самприно „не-а“. Вот что значит гены!» — отметила про себя Сандра.
— Тихо! Вот-вот сами все увидите, — перешел на шепот Нежль. — Сейчас нам покажут дорогу к выходу, так что нечего самим и голову ломать.
В лабиринте действительно послышалось какое-то пыхтение, на которое внимательный мальчик обратил внимание раньше всех. Через мгновение за одним из поворотов мелькнул зеленый комбинезон выбравшегося из своей ловушки Пузана Второго. Толстяк тащил за руку противную Гугу и приговаривал:
— Что мне теперь с тобой делать? Увязалась… Надо срочно сообщить Месье Беспу о побеге с Фабрики слез, а тут ты!
— Это я-то увязалась?! — проверещала та. — Да если бы не я, вы о побеге Нежля с новенькой вообще бы не узнали. Это ж только я одна и заметила, как они пробираются следом за Месье Беспом. Я!
Гуга-Во-Всем-Виновата помолчала чуть-чуть, а потом хихикнула:
— И потом еще неизвестно, сколько бы вы без меня через дверь проходили — неделю, а, может, месяц… Через дверь-то пройти — это, оказывается, целая наука. Позаковыристее вашего отнимания лампочек. Хи-хи.
— Помолчи уже! — оборвал девчонку толстяк. — Да поторопись! И без болтовни с тобой запыхался…
Пузан Второй, не отпуская руки Гуги-Во-Всем-Виновата, скрылся за очередным поворотом, и четверо беглецов узнали, который из трех коридоров на ближайшей развилке был правильной дорогой к выходу. Они осторожно последовали за толстяком-учителем с девчонкой, стараясь не потерять их из поля зрения. К счастью, те и думать не думали, что в странной погоне по лабиринту все перевернулось с ног на голову, и из преследователей они на время превратились в преследуемых…
***
— Сандра, Сандра, куда ты?
Дина едва не произнесла это в полный голос, хотя Пузан Второй и Гуга-Во-Всем-Виновата наверняка были еще недалеко. Она не просто удивилась, а очень удивилась. Когда четверо ребят, проделав следом за Пузаном и Гугой весь путь по лабиринту, оказались на лестнице, которая могла вывести их на долгожданную свободу, с ее сестрой стало происходить что-то непонятное. Сандра впала в странную задумчивость и даже механически поднялась на несколько ступенек вверх.
— Не-а, теперь нам уже не за ними, — подтвердила Сампра. — Теперь нам — вниз!
Сандра мотнула головой, стряхивая с себя нахлынувшее оцепенение.
— Да, я знаю, — откликнулась она. — Я так. Просто…
Никто из ее приятелей и не догадывался, что происходит с девочкой. Она одна знала, где находится «выход из Лармевилля», через который они с Диной могут покинуть странный город. И выход этот находился там, наверху. Но не скажешь же об этом Нежлю, для которого визит в гости к Месье Беспу означал бы неизбежное возвращение на Фабрику слез. И уж тем более невозможно было признаться в этом Сампре, всю жизнь так отчаянно пытавшейся избежать попадания на страшную Фабрику. Нет! Брат с сестрой изо всех сил помогали им с Диной, и никак нельзя было оставлять их в самый опасный момент. Сандра прекрасно понимала это. И все-таки ноги, казалось, сами вели ее наверх. Она и не заметила, как в задумчивости поднялась еще на несколько ступенек.
— Остановись! Уже!..
Сандра вздрогнула. Дина никогда прежде не позволяла себе разговаривать с ней вот так, уверенно приказывая что-то старшей сестре. Будто именно она была в их компании главным авторитетом. И именно этим она теперь очень вовремя вывела Сандру из ее оцепенения.
— Я так… Просто… — повторила та и быстро спустилась к друзьям.
Беглецы помчались вниз, но не успели они сделать по винтовой лестнице владений Мсье Беспа и пары кругов, как услышали снизу голоса.
— Ну, что ж за денек такой выдался? Забегались мы с тобой сегодня, да? — говорил один.
— Я вот думаю… это… странные у нас какие-то в городе дела… это… творятся, — отозвался второй. — Когда такое было, чтобы Месье Бесп… это… дежурных по Службе доставки вызывал на ночь глядя… Вот я… это… и говорю: не бывало такого!
— Ага-ага, сам нас вызвал, а дверь изнутри на засов закрыта. Намучились открывать. Хорошо еще, с нашей работой, когда тебе нигде не рады, любые засовы научишься отодвигать.
— Ну! Вот я и говорю… Странные у нас… это… дела. Очень странные.
По голосам Сандра не разобралась, были ли это те же самые двое из Службы доставки детей на Фабрику слез, которых они с Сампрой недавно встретили во дворах Лармевилля, или все-таки другие. Похожие — да, факт. Интонации вообще были точно теми же, что и во дворе — точнехонько! А вот сами голоса вроде бы все-таки чуть-чуть другие.
Неожиданная встреча явно была совершенно лишней. Даже спрятаться ребятам на этом «этаже» лестницы оказалось совсем негде. Но тут Сампра, которая спускалась первой, обернулась к приятелям, приложила палец к губам и прошептала:
— Эти — мои. Вы, главное, молчите, а разговаривать с ними буду я!
Как раз в этот момент компания беглецов и столкнулась на узкой лестнице с двумя оранжево-голубыми комбинезонами из Службы доставки.
— Что за безобразие?! Где это вы так долго шляетесь?! — накинулась на них Сампра, не давая беднягам опомниться.
— Мы… это… нигде не шляемся, — прочмокал один из двоих. — Наоборот… это… торопимся.
— Ничего себе: «торопимся». Месье Бесп никого постольку ждать не привык, разве не знаете? Вон уже двоих выпускников с Фабрики слез без вас доставляем… Надо же: торопятся они! — продолжала Сампра грозно укорять растерявшихся работников Службы доставки.
Сандра подумала, что, хоть она и провела с темноволосой девочкой целый день, но до этой минуты ни за что не поверила бы, что та умеет разговаривать таким вот строгим голосом. Ну, настоящая актриса! Вот у кого ей надо брать уроки, раз она так мечтает попасть в кино!
Парочка в оранжево-голубых комбинезонах уставилась на Дину и Нежля, которые стояли между Сампрой и Сандрой и были одеты в форменные наряды Фабрики слез. Потом переглянулись между собой. Похоже, поверили.
— Мы… это… нас, как вызвали, мы… это… сразу и пошли, — снова начал оправдываться первый, которого Сандра наградила про себя прозвищем «Мямля».
— Получается, Месье Бесп нас за этим вызывал? Так ведь день выпуска еще не наступил, — насторожился другой, заслуживший у Сандры титул «Недоверчивый».
В воздухе повисла неловкая пауза. Но Сампра не позволила ей продлиться слишком долго.
— День выпуска отменен приказом Месье Беспа, — грозно заявила она и достала из кармана аккуратно сложенную бумажку, которой потрясла в воздухе. — Приказ «четыре-семнадцать-семнадцать». Выпускают только двоих. И именно сегодня вечером — чтобы избежать недоразумений. А вы — шляетесь неизвестно где! Тоже мне Служба доставки! Теперь нам приказано самим их доставить по месту назначения. Во исполнение закона «один-тринадцать-тринадцать». Снимайте комбинезоны…
— Это как это снимайте? — попытался возмутиться «Недоверчивый». — Это почему еще?
— Ну, если… это… если приказ «4−17−17», то… это… доставляйте. Куда ж деваться? — пробормотал «Мямля». Глазами дрессированной собачки из цирка он смотрел на Самприну бумажку, которую девочка аккуратно сложила и снова убрала на прежнее место в карман. И начал стягивать с себя комбинезон, под которым оказался еще один, мягкой бежевой расцветки. — А нам-то… это… нам-то что теперь делать?
— Ты слышала: «Что им делать?», — продолжила наигранно бушевать Сампра, обращаясь к Сандре, которая должна была считаться ее напарницей. Та на какой-то момент даже испугалась, что подруга вот-вот перегнет палку. Теперь, когда дело было уже почти сделано, может, и не стоило так уж сильно нагонять страху на несчастных Недоверчивого с Мямлей? Но Сампра, похоже, действительно, хорошо изучила характеры работников Службы доставки. Девочка продолжила: — Вам, скороходы, теперь сидеть тут и ждать нашего возвращения! Ни в коем случае не поднимайтесь к Месье Беспу. Когда мы их доставим, и задание будет выполнено, то доложим ему. Так, может, обойдется и без бури.
— Да? Поможем им? — обратилась она к Сандре.
— Пусть хотя бы скажут нам «спасибо», — откликнулась та, пытаясь достойно сыграть свою маленькую роль. Вроде бы получилось, и первая в жизни настоящая роль Сандре удалась. Во всяком случае, «спасибо» девочки действительно услышали. И через минуту уже облачились в наряды работников Службы доставки.
— Пошли! — громко скомандовала Сампра, когда все было готово.
И тут Сандра замерла на месте. Она очень хорошо знала свою младшую сестру и видела, что Дина с трудом сдерживает смех, глядя на пригорюнившихся работников Службы доставки. Те без своей попугайской униформы действительно выглядели еще нелепее, чем в ней. А уж чего Дина никогда не умела, так это долго бороться со смехом.
— Ну-ка, пошевеливайся! — грубо подтолкнула Сандра в спину собственную сестру.
Та обиженно надулась, и стало понятно, что опасность миновала. «Похоже, я окончательно вошла в роль», — решила Сандра. И очень порадовалась этому, так как где-то слышала, что талант актрисы может проявиться совершенно внезапно. Это не Динкина мечта стать спортивной чемпионкой, ради исполнения которой надо долго тренироваться. А тут все просто — раз! — и актриса. Ради одного этого стоило побывать в их темном Лармевилле…
Сандра даже невольно улыбнулась. Тем более, главная опасность уже вроде бы миновала. Все ребята уже разгадали хитрость Сампры, догадавшись, что именно теперь, когда они все четверо были в приметных здешних комбинезонах, этой процессии будет легче легкого добраться от двери замка Месье Беспа до спасительной потайной комнаты темноволосой девочки…
***
Ребята весело и звонко хохотали, наконец-то ничуть не думая о том, что надо таиться и прятаться. В комнате Сампры все было по-прежнему. Даже ощущение абсолютной безопасности, которое мгновенно возникало, стоило только шагнуть за порог потайной комнаты — и оно никуда не выветрилось за это время.
— А вы видели как эти, в серых комбинезонах из Службы поиска, только взглянули на нас на улице, да отвернулись. Не пришлось и бумажку с приказом «4−17−17» доставать, — смеялась довольная собой Сампра. — Правда ведь, здорово я с переодеванием все придумала? Как бы мы иначе оттуда выбрались?
— Правда, — уверенно подтвердила Сандра. — Ты у нас настоящая умница. Наконец-то можно вздохнуть спокойно, а то я так устала от всех страхов.
— А что это еще за приказ «четыре-семнадцать-семнадцать»? — уточнил Нежль, которого интересовало все, что было связано с предстоящим днем выпуска на Фабрике слез. — Он по-настоящему существует?
— Не-а… Да ты сам посмотри, — еще веселее рассмеялась в ответ Сампра. Она достала из кармана и протянула брату бумажку, которой недавно размахивала перед носами Недоверчивого и Мямли. На ней были просто… задачки по арифметике. — Это мне наши с тобой мама с папой передают. От Фабрики слез спрятаться-то можно, но ведь и учиться все равно надо. Вот я и учусь. А пара таких листочков у меня всегда с собой — специально на случай встречи с этими умниками из Службы доставки.
Нежль только покачал головой и задумался. «Наверняка о своих маме с папой», — догадалась Сандра и тоже невольно покачала головой.
После всех приключений насыщенного опасностями дня девочке было очень приятно вновь оказаться в уютной комнате Сампры, но она и здесь чувствовала себя в настоящей ловушке. Лучше всех на свете Сандра понимала, что деваться им с Диной отсюда было совсем некуда! И что новая встреча со зловещим Месье Беспом неизбежна, если они с сестрой хотят когда-нибудь покинуть Лармевилль. Хорошо еще, что Сампра с Нежлем теперь были в безопасности, но скоро дороги брата с сестрой и их с Динкой наверняка разойдутся. Сандре стало очень грустно.
Сампра встала и осторожно выглянула в щелку входной двери своей потайной комнаты.
— Надо же, никогда одновременно не видела столько серых из Службы поиска! — прокомментировала она. — Целая стая! У них тут сегодня собрание, что ли?
— А они нас точно не обнаружат? — насторожился Нежль.
— Точно! Уж если за столько лет не обнаружили, то и сегодня не найдут, — успокоила его сестра.
И вдруг Сампра резко отстранилась от двери.
— Нет! Остановись! Только не сейчас! — прошептала она.
— Что там? — в один голос вскричали Дина и Нежль.
Сампра молчала, не в силах вымолвить ни слова.
И в этот самый момент кто-то начал тихонько отворять дверь снаружи.
— Аппи! — вскричала Сандра, сразу же узнав входившую.
Несчастная женщина явно растерялась, увидев в потайной комнате столько детей. Но потом, заметив среди них Сампру, заметно успокоилась.
— Сампра, девочка, у тебя тут столько гостей сегодня… Помоги уж мне еще раз, моя милая. Все свои слезы выплакала по моему несчастному малышу. А муж мой, окаянный, все требует — еще, да еще. У тебя ведь найдется для меня бутылочка-другая, правда?
— Ну, почему же именно сейчас? — тихонько прошептала Сампра. И почти умоляющим тоном добавила: — Аппи, тебя ведь никто не видел снаружи?
— Никто-никто. Конечно, никто! Я же осторожно — как всегда…
Несчастная Аппи ошиблась. Не успела она договорить свою фразу, как дверь потайной комнаты отворилась снаружи уже совсем иначе. Нараспашку и с резким грохотом. Ребятам показалось, будто этот шум издали все их одновременно разбившиеся надежды…
— Вот вы… эты-ть… где, значит? — c порога произнес уже прекрасно знакомый Сандре серый комбинезон из Службы поиска, за спиной которого маячили силуэты еще десятка безликих типов в серых одеждах. — А то мы уж… эты-ть… вас обыскались. Даром, что… эты-ть… служба такая.
Серый мельком взглянул на Аппи.
— Ты, женщина… эты-ть… иди себе своей дорогой. Мы уж теперь без тебя разберемся.
— Ох, ребятки, что же я наделала? — всплеснула руками Аппи. — Что ж я натворила-то?
И добрая женщина зарыдала. Оказалось, что она только думала, будто все ее слезы уже выплаканы. Сандра с ужасом заметила, что даже в искреннем отчаянии Аппи все-таки достала откуда-то из недр одежды стекляшку, в которую механически начала собирать собственные горькие слезы…
Глава десятая
в которой Гуга-Во-Всем-Виновата доводит до слез вовсе не того, кого собиралась
Здра-авствуйте, девочки! Ну, и ты, Нежль, тоже, здравствуй. Хотя ведь недавно виделись, верно? Совсем недавно…
Месье Бесп доброжелательно поприветствовал пленников, доставленных к нему в замок на вершине холма серыми людьми из Службы поиска. Будто и не было до того никаких побегов и других приключений. Он окинул взглядом всю четверку и на Сампре задержался чуть дольше, чем на всех остальных — наверное, потому, что именно темноволосую девочку, единственную из всех, он видел впервые.
Тем временем Сандра с Диной удивленно переглянулись. Очень уж непохожа была обстановка в замке Месье Беспа на ту, которую сестры застали здесь во время своего первого визита на вершину холма. На сей раз хозяин принимал их отнюдь не в одиночестве. За огромным столом сидели другие мужчины в точно таких же как у Месье Беспа белоснежных костюмах без единого цветного пятнышка. Было их человек 15, и все они, как по команде, повернули головы к доставленным беглецам, едва только хозяин замка произнес свое традиционное приветствие девочкам. И мальчику. Оказалось, что похожи были эти мужчины в белом только на самый первый взгляд. В действительности нашлись среди них и двое таких молодых, что при других обстоятельствах их вполне можно было бы принять за студентов, и совсем пожилые, седина которых эффектно дополняла общую белизну облика.
«Похоже на консилиум в больнице» — подумала Сандра, которая знала из книжек множество разных взрослых слов.
Месье Бесп небрежным жестом показал серым комбинезонам из Службы поиска, что они свободны и могут идти. Те расцепили свою железную хватку на запястьях ребят и поспешно покинули помещение, едва не устроив толкотню в дверях. Сандра приободрилась. Она уже успела посмотреть по сторонам и убедиться, что память не подвела ее — то, что, как она полагала, должно было скрывать выход из Лармевилля, по-прежнему находилось на своем месте. Для того, чтобы проверить догадку, надо было лишь дождаться подходящего момента.
Тем временем хозяин замка поднялся со своего места и громко объявил другим людям в белом:
— Ну вот, друзья, позвольте вас познакомить с тем самым экземпляром, по поводу которого я и попросил вас всех на время покинуть свои уютные замки и отвлечься от забот с собственными Фабриками слез. Ненадолго отвлечься. Уверен, что теперь наши эксперименты с эликсиром вечной молодости должны выйти на новый уровень. Принципиально новый. Ведь слезы одной из наших гостий — просто бесценный дар. Настоящий дар!
Месье Бесп подошел к Дине, взял ее за руку и опять повернулся к остальным собравшимся:
— Прошу любить и жаловать — девочка-эликсир!
— Никакой я не «экзепляр». И никакой вам не эликсир. И вообще не хватайте меня!
Дина со злостью попыталась выдернуть свою руку из руки Месье Беспа, но не смогла этого сделать. Хозяин замка держал девочку ничуть не менее крепко, чем это только что делали серые комбинезоны из Службы поиска.
— Ну-ну, не стоит вырываться…, — успокаивающим голосом проговорил он. — В самом деле — не стоит.
Несмотря на всю торжественность представления Дины Месье Беспом, аплодисментов за столом не последовало.
— Лабораторные исследования подтвердили особую ценность слезной субстанции данного экземпляра? — гнусавым голосом поинтересовался один из сидевших в самой середине — старичок с длинными седыми бакенбардами, едва не встречавшимися друг с другом на подбородке.
Услышав снова прозвучавшее по отношению к ней ненавистное слово «экземпляр», которое она даже не умела толком выговаривать, Дина побелела от отчаяния и нахлынувшей ярости. Сандра заметила это и со своей стороны ласково взяла сестру за руку — свободную от хватки Месье Беспа. Дина ответила ей благодарным взглядом, в этот момент поддержка сестры была ей как нельзя кстати.
Сампра и Нежль, временно оказавшиеся на втором плане, сделали по паре шагов из центра зала в сторону стены и невесело наблюдали за происходящим. Они начали понимать, что их собственное положение — еще не самое неприятное. Сандре с Диной вся эта история явно сулила куда меньше радости.
— Результатов исследований пока нет, да и не может быть. Пока не может. Ведь экз… — Месье Бесп осекся и дружелюбно улыбнулся Дине, словно старый приятель. — Ведь наша дорогая гостья совсем недавно осчастливила Лармевилль своим прибытием. Очень осчастливила.
— Возможно, нам все-таки стоит дождаться результатов, прежде чем принимать какие-то… кх-кх… решения? Знаете, на моей Фабрике был похожий случай, когда… — начал было сомневаться один из самых молодых участников «консилиума» за столом — парень в очках без оправы. Стекла в его очках были такими сильными, что сквозь них казалось, будто глаза живут на этом лице совершенно самостоятельной жизнью. Сандре он из-за этого показался каким-то беззащитным, а оттого более симпатичным, чем вся остальная странная публика. Но рассказать свой случай ему так и не удалось.
— Исследование уже идет, и времени мы не теряем. Совсем не теряем, — перебил его Месье Бесп. — Но доверьтесь моему богатому опыту, коллеги: на сей раз мы имеем дело с совершенно особым экз… То есть я хотел сказать: с совершенно особым случаем. Чтобы все понять, на эти слезы достаточно просто посмотреть. Всего лишь посмотреть.
Месье Бесп довольно рассмеялся и, наконец, отпустил Динину руку. Или он только сделал вид, что смеется. С этим человеком никогда ничего нельзя было понять наверняка.
— Вот-вот-вот, как раз и хотелось бы посмотреть. Вы, Месье Бесп, нас так заинтриговали — не правда ли, коллеги? — снова подал голос седой старичок с бакенбардами. — Нельзя ли, так сказать, воочию ознакомиться с уникальной слезной субстанцией экземпляра?
Теперь не выдержала уже Сандра, которая в больших компаниях обычно робела особенно сильно. Но, как оказалось, вовсе не тогда, когда о ее сестре почему-то постоянно разговаривают в третьем лице. Да еще и называют ее постоянно этим противным и никак не подходящим к забавной Динке словом. Перед этим консилиумом людей в белых одеждах она почему-то совершенно ничего не стеснялась.
— Какой это вам экземпляр? У моей сестры, между прочим, имя есть. Да, Дина?.. А то заладили! Вас самих надо на лабораторное исследование отправить, ясно? Всех вместе! Слева направо!..
— Да, совсем забыл упомянуть. Представить, так сказать, — как ни в чем не бывало откликнулся Месье Бесп тоном экскурсовода, рассказывающего группе туристов об очередной достопримечательности: — Перед вами сестра нашего экз… Ну да, нашего экземпляра. На ее слезы я тоже возлагаю определенные надежды, хотя пока еще не имел случая убедиться в обоснованности этих надежд. Как ни странно, до сих пор не имел случая.
Хозяин замка сделал короткую паузу, во время которой с ног до головы смерил Сандру оценивающим взглядом. Будто примерял к ней какой-то изысканный наряд, сшитый его воображением из собственных тайных надежд. А затем продолжил, обращаясь к белой компании за столом:
— К сожалению, прямо сейчас представить вам уникальные образцы слез нашей драгоценной гостьи я не смогу. Пока не смогу. Как раз потому, что все они находятся на лабораторных исследованиях, результаты которых вскоре поступят. Обязательно поступят.
— Ну, отсутствие слез — это ведь, насколько я… кх-кх… понимаю, ситуация поправимая, — снова прокашлялся, поправив свои очки, самый молодой из участников «консилиума». — Наша дорогая гостья, ведь, наверное, уже поняла, что ей теперь надолго придется стать… кх-кх… самым ценным экземпляром в нашей коллекции. Самое время чуть-чуть всплакнуть по этому поводу, не так ли?
«У-у, злыдень в очках, так вот ты какой на самом деле! — подумала разочарованная Сандра. А потом сама себя мысленно поправила: — Да все они тут такие собрались, это же ясно. Они сами — та еще коллекция экземпляров».
— Не дождетесь! — зло заявила Дина. — Ни за что не дождетесь!
И Сандра, которая знала сестру лучше всех на свете, поняла, что теперь разозленная Дина не будет плакать даже под пытками. Хотя бы просто из упрямства, которого той было не занимать.
Месье Бесп внимательно посмотрел на двух сестер и, видимо, почувствовал, что обе они настроены решительно.
— Боюсь, коллеги, что все несколько сложнее, чем вы полагаете. Незначительно сложнее, — заметил он, вернувшись на свое место за столом. — Однако я предвидел возможность такого развития событий. Именно такого.
И хозяин замка быстрым движением руки нажал какую-то кнопку возле своего кресла. Во время предыдущего посещения Сандрой и Диной замка на холме такое движение Месье Беспа привело к появлению на столе ужина, но теперь девочки очень сомневались, что именно сейчас ему снова пришла в голову мысль перекусить.
И действительно, на сей раз ничего подобного не произошло. Не произошло вообще ничего.
— Давайте подождем пару минут, — проговорил Месье Бесп. — Буквально пару минут.
Месье Бесп доброжелательно поприветствовал пленников, доставленных к нему в замок на вершине холма серыми людьми из Службы поиска. Будто и не было до того никаких побегов и других приключений. Он окинул взглядом всю четверку и на Сампре задержался чуть дольше, чем на всех остальных — наверное, потому, что именно темноволосую девочку, единственную из всех, он видел впервые.
Тем временем Сандра с Диной удивленно переглянулись. Очень уж непохожа была обстановка в замке Месье Беспа на ту, которую сестры застали здесь во время своего первого визита на вершину холма. На сей раз хозяин принимал их отнюдь не в одиночестве. За огромным столом сидели другие мужчины в точно таких же как у Месье Беспа белоснежных костюмах без единого цветного пятнышка. Было их человек 15, и все они, как по команде, повернули головы к доставленным беглецам, едва только хозяин замка произнес свое традиционное приветствие девочкам. И мальчику. Оказалось, что похожи были эти мужчины в белом только на самый первый взгляд. В действительности нашлись среди них и двое таких молодых, что при других обстоятельствах их вполне можно было бы принять за студентов, и совсем пожилые, седина которых эффектно дополняла общую белизну облика.
«Похоже на консилиум в больнице» — подумала Сандра, которая знала из книжек множество разных взрослых слов.
Месье Бесп небрежным жестом показал серым комбинезонам из Службы поиска, что они свободны и могут идти. Те расцепили свою железную хватку на запястьях ребят и поспешно покинули помещение, едва не устроив толкотню в дверях. Сандра приободрилась. Она уже успела посмотреть по сторонам и убедиться, что память не подвела ее — то, что, как она полагала, должно было скрывать выход из Лармевилля, по-прежнему находилось на своем месте. Для того, чтобы проверить догадку, надо было лишь дождаться подходящего момента.
Тем временем хозяин замка поднялся со своего места и громко объявил другим людям в белом:
— Ну вот, друзья, позвольте вас познакомить с тем самым экземпляром, по поводу которого я и попросил вас всех на время покинуть свои уютные замки и отвлечься от забот с собственными Фабриками слез. Ненадолго отвлечься. Уверен, что теперь наши эксперименты с эликсиром вечной молодости должны выйти на новый уровень. Принципиально новый. Ведь слезы одной из наших гостий — просто бесценный дар. Настоящий дар!
Месье Бесп подошел к Дине, взял ее за руку и опять повернулся к остальным собравшимся:
— Прошу любить и жаловать — девочка-эликсир!
— Никакой я не «экзепляр». И никакой вам не эликсир. И вообще не хватайте меня!
Дина со злостью попыталась выдернуть свою руку из руки Месье Беспа, но не смогла этого сделать. Хозяин замка держал девочку ничуть не менее крепко, чем это только что делали серые комбинезоны из Службы поиска.
— Ну-ну, не стоит вырываться…, — успокаивающим голосом проговорил он. — В самом деле — не стоит.
Несмотря на всю торжественность представления Дины Месье Беспом, аплодисментов за столом не последовало.
— Лабораторные исследования подтвердили особую ценность слезной субстанции данного экземпляра? — гнусавым голосом поинтересовался один из сидевших в самой середине — старичок с длинными седыми бакенбардами, едва не встречавшимися друг с другом на подбородке.
Услышав снова прозвучавшее по отношению к ней ненавистное слово «экземпляр», которое она даже не умела толком выговаривать, Дина побелела от отчаяния и нахлынувшей ярости. Сандра заметила это и со своей стороны ласково взяла сестру за руку — свободную от хватки Месье Беспа. Дина ответила ей благодарным взглядом, в этот момент поддержка сестры была ей как нельзя кстати.
Сампра и Нежль, временно оказавшиеся на втором плане, сделали по паре шагов из центра зала в сторону стены и невесело наблюдали за происходящим. Они начали понимать, что их собственное положение — еще не самое неприятное. Сандре с Диной вся эта история явно сулила куда меньше радости.
— Результатов исследований пока нет, да и не может быть. Пока не может. Ведь экз… — Месье Бесп осекся и дружелюбно улыбнулся Дине, словно старый приятель. — Ведь наша дорогая гостья совсем недавно осчастливила Лармевилль своим прибытием. Очень осчастливила.
— Возможно, нам все-таки стоит дождаться результатов, прежде чем принимать какие-то… кх-кх… решения? Знаете, на моей Фабрике был похожий случай, когда… — начал было сомневаться один из самых молодых участников «консилиума» за столом — парень в очках без оправы. Стекла в его очках были такими сильными, что сквозь них казалось, будто глаза живут на этом лице совершенно самостоятельной жизнью. Сандре он из-за этого показался каким-то беззащитным, а оттого более симпатичным, чем вся остальная странная публика. Но рассказать свой случай ему так и не удалось.
— Исследование уже идет, и времени мы не теряем. Совсем не теряем, — перебил его Месье Бесп. — Но доверьтесь моему богатому опыту, коллеги: на сей раз мы имеем дело с совершенно особым экз… То есть я хотел сказать: с совершенно особым случаем. Чтобы все понять, на эти слезы достаточно просто посмотреть. Всего лишь посмотреть.
Месье Бесп довольно рассмеялся и, наконец, отпустил Динину руку. Или он только сделал вид, что смеется. С этим человеком никогда ничего нельзя было понять наверняка.
— Вот-вот-вот, как раз и хотелось бы посмотреть. Вы, Месье Бесп, нас так заинтриговали — не правда ли, коллеги? — снова подал голос седой старичок с бакенбардами. — Нельзя ли, так сказать, воочию ознакомиться с уникальной слезной субстанцией экземпляра?
Теперь не выдержала уже Сандра, которая в больших компаниях обычно робела особенно сильно. Но, как оказалось, вовсе не тогда, когда о ее сестре почему-то постоянно разговаривают в третьем лице. Да еще и называют ее постоянно этим противным и никак не подходящим к забавной Динке словом. Перед этим консилиумом людей в белых одеждах она почему-то совершенно ничего не стеснялась.
— Какой это вам экземпляр? У моей сестры, между прочим, имя есть. Да, Дина?.. А то заладили! Вас самих надо на лабораторное исследование отправить, ясно? Всех вместе! Слева направо!..
— Да, совсем забыл упомянуть. Представить, так сказать, — как ни в чем не бывало откликнулся Месье Бесп тоном экскурсовода, рассказывающего группе туристов об очередной достопримечательности: — Перед вами сестра нашего экз… Ну да, нашего экземпляра. На ее слезы я тоже возлагаю определенные надежды, хотя пока еще не имел случая убедиться в обоснованности этих надежд. Как ни странно, до сих пор не имел случая.
Хозяин замка сделал короткую паузу, во время которой с ног до головы смерил Сандру оценивающим взглядом. Будто примерял к ней какой-то изысканный наряд, сшитый его воображением из собственных тайных надежд. А затем продолжил, обращаясь к белой компании за столом:
— К сожалению, прямо сейчас представить вам уникальные образцы слез нашей драгоценной гостьи я не смогу. Пока не смогу. Как раз потому, что все они находятся на лабораторных исследованиях, результаты которых вскоре поступят. Обязательно поступят.
— Ну, отсутствие слез — это ведь, насколько я… кх-кх… понимаю, ситуация поправимая, — снова прокашлялся, поправив свои очки, самый молодой из участников «консилиума». — Наша дорогая гостья, ведь, наверное, уже поняла, что ей теперь надолго придется стать… кх-кх… самым ценным экземпляром в нашей коллекции. Самое время чуть-чуть всплакнуть по этому поводу, не так ли?
«У-у, злыдень в очках, так вот ты какой на самом деле! — подумала разочарованная Сандра. А потом сама себя мысленно поправила: — Да все они тут такие собрались, это же ясно. Они сами — та еще коллекция экземпляров».
— Не дождетесь! — зло заявила Дина. — Ни за что не дождетесь!
И Сандра, которая знала сестру лучше всех на свете, поняла, что теперь разозленная Дина не будет плакать даже под пытками. Хотя бы просто из упрямства, которого той было не занимать.
Месье Бесп внимательно посмотрел на двух сестер и, видимо, почувствовал, что обе они настроены решительно.
— Боюсь, коллеги, что все несколько сложнее, чем вы полагаете. Незначительно сложнее, — заметил он, вернувшись на свое место за столом. — Однако я предвидел возможность такого развития событий. Именно такого.
И хозяин замка быстрым движением руки нажал какую-то кнопку возле своего кресла. Во время предыдущего посещения Сандрой и Диной замка на холме такое движение Месье Беспа привело к появлению на столе ужина, но теперь девочки очень сомневались, что именно сейчас ему снова пришла в голову мысль перекусить.
И действительно, на сей раз ничего подобного не произошло. Не произошло вообще ничего.
— Давайте подождем пару минут, — проговорил Месье Бесп. — Буквально пару минут.
***
Ждать пришлось чуть дольше. Но вскоре в дверях зала появилась новая процессия, и, увидев этих двух человек, Дина невольно поморщилась. Это были ее старые знакомые — Пузан Второй и Гуга-Во-Всем-Виновата.
— Уф-ф, — выдохнул запыхавшийся толстяк. От утомительного подъема на вершину холма он раскраснелся так, словно врал напропалую всем подряд целый год и лишь в это мгновение внезапно понял, насколько стыдно было так себя вести. Потом Пузан Второй чуть отдышался и добавил: — Вот, привел — как вы и просили…
Месье Бесп окинул его ледяным взглядом.
— Я тут ни у кого ничего не прошу, — произнес он, тщательно проговаривая едва ли не каждую букву. — Никогда не прошу. Я потребовал привести сюда нашу славную Гугу. Настойчиво потребовал, так?
— Т-т-т… так… Из-звините, ог-гов-ворился… Б-больше не повт-торится…, — пролепетал несчастный Пузан Второй и попятился к стене, оставив в центре зала лишь девочку, которую привел с собой.
Однако Месье Бесп уже не обращал на него никакого внимания. Он обратился к Гуге, и его голос снова изменился. В нем появились хорошо знакомые Сандре с Диной приторно-сладкие интонации, которые теперь уже ни на секунду не могли обмануть сестер. Те знали, что именно становящегося таким обманчиво-доброжелательным Месье Беспа надо опасаться сильнее всего.
— Здравствуй, Гуга, именно ты-то нам и нужна, девочка. В очередной раз — именно ты, — произнес Месье Бесп. — Наши бесценные гостьи хотели бы продемонстрировать нам свои уникальные способности. Ты ведь наверняка уже слышала про совершенно особые слезы, по крайней мере, одной из них. Ведь слышала?
Гуга-Во-Всем-Виновата кивнула.
— Однако — вот беда! — сегодня у них никак не получается выдавить из себя ни слезинки, — продолжил Месье Бесп. — Совсем не получается. Ты ведь у нас всегда знаешь, как справиться с такой бедой — да, девочка?
Гуга снова кивнула и радостно ухмыльнулась. Она всегда была довольна, когда ее способность довести кого-нибудь до слез оценивали по достоинству. Девочка огляделась по сторонам и, увидев, что проявлять свой талант ей придется при таком количестве зрителей в белых нарядах, даже чуть-чуть надулась от сознания собственной важности.
Сандра легонько сжала рукой ладонь сестры, пытаясь приободрить ту и словно беззвучно произнеся Дине: «Держись!» И почувствовала уверенное ответное рукопожатие. Дина, похоже, и не думала волноваться из-за противной Гуги.
— Как, неужели они до сих пор не плачут, хотя не смогли сбежать, попались и теперь обе надолго попадут на Фабрику слез? — принялась за дело Гуга-Во-Всем-Виновата.
Сестры молчали. Месье Бесп улыбнулся и тоже промолчал. Он прекрасно понимал, что это только начало.
— И что теперь у них нет никакой надежды выбраться оттуда раньше времени, ведь даже день выпуска в этом году отменен? — продолжала усердствовать Гуга. — И что там, на Фабрике, мы уж постараемся сделать так, чтобы их волшебные слезы лились рекой, коль этим красавицам случилось родиться такими удивительными-разудивительными. Добро пожаловать на нашу чудесную Фабрику слез!
Сандра и Дина и не думали плакать, думая каждая о своем. Дина решила, что противной Гуге ни за что не удастся добиться от нее желаемого: «Не на ту напала! Когда-нибудь я еще стану спортивной чемпионкой, а чемпионки не плачут». И постаралась просто не слушать противную Гугу.
А Сандра, едва только услышала знакомое словосочетание «Фабрика слез», невольно тут же снова нашла глазами свой «выход из Лармевилля». И в этот самый момент от стены… раздались сдавленные всхлипывания. Это заплакала от слов Гуги Сампра, которая так боялась зловещей Фабрики слез. Месье Бесп мигом подскочил к девочке, собрал в свою склянку несколько ее слезинок и быстро посмотрел свою добычу на просвет.
— Не то… Не то… Обычные слезы, — слегка разочарованно проговорил он. — Впрочем, этого следовало ожидать. Именно этого.
— Когда же мы, наконец, сможем познакомиться со слезной субстанцией интересующего нас экземпляра? — снова нетерпеливо подал голос из-за стола старичок с бакенбардами.
— Скоро, коллеги. Не сомневаюсь, что очень скоро, — ответил Месье Бесп. И уже без прежней слащавости обратился к Гуге: — У всех нас немало важных дел, девочка. Не могла бы ты поторопиться? Дела всегда заставляют торопиться, ведь верно? Ты ведь не хочешь заставить нас усомниться в своем удивительном таланте?
Гуга-Во-Всем-Виновата снова посмотрела по сторонам — теперь уже слегка растерянно. Нетерпение людей в белых одеждах явно выбило девочку из колеи, и она уже не выглядела такой довольной, как совсем недавно.
— Как они могут не заплакать?! — зло сказала Гуга. — Ведь из-за этих девчонок с Фабрики слез теперь не выпустят даже их славненького дружка Нежля…
Тут Нежль отступил от стены, сделал шаг вперед и твердо проговорил:
— Ничего страшного. Зато мы будем все вместе.
— Как они могут не заплакать?! Ведь из-за этих девчонок расплакалась даже их подружка, которую именно они почти за руку привели прямо на Фабрику слез? — почти выкрикнула Гуга.
— Где ты видишь мои слезы? — подошла к брату Сампра и взяла Нежля за руку. Она действительно уже справилась с собой и смотрела Гуге прямо в глаза совершенно спокойным взглядом. Когда она держала брата за руку, Сампра отчего-то совсем переставала испытывать страх.
Она кивнула в сторону Пузана Второго.
— А если станет грустно — я вспомню, как этот толстяк застрял пробкой в коридоре лабиринта, и любые слезы высохнут сами собой. Как сейчас.
Ребята вспомнили ту забавную картину и действительно невольно улыбнулись. Все, кроме Гуги, которая никак не унималась.
— Как они могут не заплакать?! Ведь они навсегда останутся в Лармевилле и никогда не попадут к себе домой. Из нашего города никто не может найти выхода, — выкрикнула Гуга-Во-Всем-Виновата прямо в лицо Дине, к которой подошла почти вплотную.
— А вот и неправда! Я знаю, где выход из Лармевилля. Вот он! — громко сказала Сандра и показала рукой на картину на стене. Ту самую, которую заметила еще в первый свой визит во владения Месье Беспа — с лесным пейзажем и маленьким домиком на заднем плане. Только приглядевшись к картине очень внимательно, можно было рассмотреть, что позади лесной избушки виднелась едва различимая белая черта — так похожая на ту границу, через которую Сандра и Дина впервые попали в Лармевилль…
Гуга-Во-Всем-Виновата ошеломленно замолчала, а люди в белых костюмах за столом, наоборот, зашумели. Стало ясно, что открытие Сандры стало неожиданностью и для них. В этом гуле с трудом можно было разобрать отдельные голоса.
— Так вот он какой — секрет Месье Беспа…
— Он всегда знал тайну городской черты и скрывал от нас…
— Нехорошо получается, коллеги…
Хозяин замка громко похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание всех собравшихся:
— Коллеги, к чему эти споры? Так мы забудем о самом главном. Совсем забудем. А ведь главное — то, что в нашем распоряжении оказались уникальные слезы, которые не имеют к этим художествам на стене никакого отношения. Вы ведь не будете с этим спорить? С этим трудно спорить.
— В отличие от вас, мы этих слез и в глаза мне видели, — проговорил молодой человек в очках. — Теперь лично я очень сильно сомневаюсь, что мы можем хоть в чем-то вам доверять?
Месье Бесп посмотрел на Гугу и тихонько зловеще прошипел в адрес девочки:
— Похоже, ты что-то перепутала, Гуга-Во-Всем-Виновата. Совсем перепутала. Если ты сейчас не расплачешь эту девчонку, то сильно об этом пожалеешь. Очень сильно пожалеешь. Или, может, ты теперь вообще не способна никого расплакать?
Девочка подняла голову и встретилась взглядом с Месье Беспом. Но глаз при этом не отвела. Его подозрение в том, что она будто бы утратила свою главную способность, настолько разозлило Гугу, что она напрочь забыла о своем страхе перед хозяином замка на холме.
— Я не способна? Способна! Еще как способна! Просто слезы этой девчонки — никакой не эликсир, и ничем не помогут в ваших экспериментах, ясно? Просто это — обычные честные слезы. Она ведь — вовсе не из Лармевилля, и поэтому плачет, ничуть не думая о своих слезах и о том, как бы наплакать их побольше. У нас в городе все с детства попадают на Фабрики слез и привыкли плакать не от души, а для ваших дурацких стекляшек. А эти… с сестрой… если и плачут, то только по-честному. Вот и весь их секрет, который ничем не поможет для опытов над вашим эликсиром вечной молодости… — быстро-быстро протараторила Гуга, словно опасаясь, что ее прервут, не дав договорить до конца.
Однако никто и не думал останавливать девочку. Все собравшиеся в зале — и люди в белых костюмах за столом, и ребята, и даже Пузан Второй — с изумлением смотрели на Месье Беспа.
— Простые честные слезы? — бормотал хозяин замка. — Об этом я не подумал. Совсем не подумал. А ведь это была последняя надежда. Моя последняя надежда. Все остальное уже испробовано тысячу раз, и я был уверен, что в эликсире не хватало одного-единственного чудодейственного ингредиента. Именно такого ингредиента. Но нет — не такого. Честные слезы — не путь к вечной молодости.
В глазах хозяина замка вдруг что-то блеснуло. Он как-то сразу обмяк и начал быстро терять весь свой лоск. Идеально прямая осанка Месье Беспа нарушилась, и он заметно ссутулился. Присел за стол. Закрыл лицо руками. В черных волосах вдруг неожиданно блеснула седина — сначала показалось, что это просто случайный отблеск света от курчавой шевелюры, но очень быстро волосы Мсье Беспа побелели почти целиком.
— Он плачет, — прошептала Дина Сандре.
— Плачет и стареет, — изумленно подтвердила та.
— Вот видите, а еще говорил, будто я не способна никого расплакать! — удовлетворенно заключила Гуга-Во-Всем-Виновата.
Глава одиннадцатая
в которой становится понятно, как и кому можно покинуть Лармевилль
Ладно еще, запрыгнуть в эту сказку через ящик с цветными лампочками. А как ты собираешься вылезать из Лармевилля через картину на стенке? — тихо поинтересовалась Дина.
— Как-как? Просто… — ответила любимым словечком ее сестра.
Она и сама пока не знала — как. Просто когда в разговоре с Сампрой она услышала про таинственный «выход из Лармевилля» через белую черту за лесной избушкой, то почти сразу вспомнила эту картину в замке Месье Беспа. И черту на ней, на которую поначалу даже не обратила внимания. Сандру тогда как будто осенило: «Это именно он — выход». И почему-то она ничуть не сомневалась в правильности своей догадки даже сейчас. Хотя как именно они с Диной будут протискиваться через эту самую картину — девочка пока представляла себе не лучше сестры. Как-как? Просто…
Сандра оглянулась по сторонам и увидела, что никому в зале нет до них особого дела. Месье Бесп так и продолжал сидеть на своем месте, закрыв лицо руками — уже совершенно седой. Остальные люди в белых нарядах оживленно спорили о чем-то между собой за столом. Пузан Второй куда-то исчез — наверное, толстяку удалось воспользоваться удобным моментом, чтобы улизнуть за дверь. Испуганному происходящим с Месье Беспом учителю даже удалось нигде не застрять при попытке к бегству.
Сандра подошла к картине и начала внимательно ее изучать. Потрогала рукой — сначала массивную деревянную раму, а затем и изображение избушки на самом холсте: ничего необычного. Не могла же она ошибиться! Да и реакция Месье Беспа, когда она рассказала всем про «выход из Лармевилля» вроде бы подтверждала ее правоту. Значит, тут обязательно должен быть какой-то секрет. Картина — это дверь, тут у Сандры не было никаких сомнений. Но от этой двери еще нужно было найти свой ключ.
— Ты точно уверена, что секрет Лармевилля спрятан именно в этой картине? — тихо спросил подошедший к Сандре Нежль.
Девочка кивнула. Ничего объяснить она все равно бы не смогла, а потому была благодарна Нежлю за то, что тот не стал настаивать с расспросами. Тут к ним подошла и Сампра, которая решила попробовать странную картину на ощупь. Но стоило девочке лишь прикоснуться к холсту, как Сампра ойкнула и быстро отдернула руку — как будто ее ударило током.
— Что такое? — удивленно обратилась к подруге Сандра, которая сама только что трогала картину без каких-либо последствий.
— Сама не знаю. По-моему, она… кусается, что ли? — ответила та.
— Может, там в лесной избушке крокодил? — попробовала пошутить Сандра. Но на всякий случай и сама еще раз осторожно потрогала изображение в том самом месте, где это только что сделала темноволосая девочка — на самой белой черте. И тут стало происходить нечто удивительное.
Сандру никто не укусил. Ее рука просто-напросто прилипла к белой линии на холсте, и оказалось, что эта черта отделяется от остальной картины — девочка запросто могла взять ее в руку, словно веревку, и потащить на себя. Правда, вытянуть таинственную линию из картины оказалось не так-то просто. Ее изнутри как будто кто-то удерживал.
— Помоги-ка, пожалуйста, — обратилась Сандра к Нежлю.
Однако только мальчик прикоснулся к белой черте — как он, подобно своей сестре, мгновенно отдернул руку. Словно обжегся. Нежль удивленно посмотрел на собственную ладонь, на которой не осталось никаких следов:
— И правда, что-то странное. Кусаться — не кусается, но жжется сильно, — сказал мальчик.
— Значит, не крокодил, — откликнулась Сандра.
Впрочем, помощь Нежля оказалась ей не слишком и нужна. Быстро пришедшая к ней на подмогу Дина не стала капризничать и запросто ухватилась за белую черту рядом с сестрой. Вместе девочки справились с сопротивлением картины, упрямо не желавшей отпускать свою белую линию, и вытянули вполне достаточно этой самой черты-веревки, чтобы можно было опустить ее на пол. И скоро эта таинственная граница уже пролегала прямо поперек большого зала замка Месье Беспа. Сестры попробовали отпустить ее, и линия никуда не исчезла. Она так и осталась лежать на том же самом месте на полу — буквально в шаге от ног Сандры и Дины.
— Если перешагнуть, то исчезнешь из Лармевилля? — на всякий случай, спросила Дина.
— Да, — уверенно ответила Сандра. Чувство облегчения, которое возникло у нее, стоило ей отпустить белую линию, не оставляло в этом никаких сомнений. Уж слишком оно было похоже на те ощущения, с которыми сестры познакомились при своем переходе через белую черту по дороге в Лармевилль.
— Откуда ты знаешь?
— Просто.
— Так пошли. Уже…
— Погоди.
Сандра посмотрела на Сампру с Нежлем и спросила:
— Вы с нами?
Мальчик молча покачал головой. Потом взглянул на Сампру, и его сестра в точности повторила отрицательное движение брата, добавив к этому свое обычное:
— Не-а.
Потом помолчала чуть-чуть и с грустью добавила:
— Не-а. Это ведь наш город.
— И потом, у нас тут много дел, — добавил ее брат. — Ты только послушай…
И мальчик кивнул в направлении стола, где «консилиум» людей в белых одеждах, о которых ребята на какое-то время даже позабыли, продолжал свое заседание — уже без участия Месье Беспа.
— Как-как? Просто… — ответила любимым словечком ее сестра.
Она и сама пока не знала — как. Просто когда в разговоре с Сампрой она услышала про таинственный «выход из Лармевилля» через белую черту за лесной избушкой, то почти сразу вспомнила эту картину в замке Месье Беспа. И черту на ней, на которую поначалу даже не обратила внимания. Сандру тогда как будто осенило: «Это именно он — выход». И почему-то она ничуть не сомневалась в правильности своей догадки даже сейчас. Хотя как именно они с Диной будут протискиваться через эту самую картину — девочка пока представляла себе не лучше сестры. Как-как? Просто…
Сандра оглянулась по сторонам и увидела, что никому в зале нет до них особого дела. Месье Бесп так и продолжал сидеть на своем месте, закрыв лицо руками — уже совершенно седой. Остальные люди в белых нарядах оживленно спорили о чем-то между собой за столом. Пузан Второй куда-то исчез — наверное, толстяку удалось воспользоваться удобным моментом, чтобы улизнуть за дверь. Испуганному происходящим с Месье Беспом учителю даже удалось нигде не застрять при попытке к бегству.
Сандра подошла к картине и начала внимательно ее изучать. Потрогала рукой — сначала массивную деревянную раму, а затем и изображение избушки на самом холсте: ничего необычного. Не могла же она ошибиться! Да и реакция Месье Беспа, когда она рассказала всем про «выход из Лармевилля» вроде бы подтверждала ее правоту. Значит, тут обязательно должен быть какой-то секрет. Картина — это дверь, тут у Сандры не было никаких сомнений. Но от этой двери еще нужно было найти свой ключ.
— Ты точно уверена, что секрет Лармевилля спрятан именно в этой картине? — тихо спросил подошедший к Сандре Нежль.
Девочка кивнула. Ничего объяснить она все равно бы не смогла, а потому была благодарна Нежлю за то, что тот не стал настаивать с расспросами. Тут к ним подошла и Сампра, которая решила попробовать странную картину на ощупь. Но стоило девочке лишь прикоснуться к холсту, как Сампра ойкнула и быстро отдернула руку — как будто ее ударило током.
— Что такое? — удивленно обратилась к подруге Сандра, которая сама только что трогала картину без каких-либо последствий.
— Сама не знаю. По-моему, она… кусается, что ли? — ответила та.
— Может, там в лесной избушке крокодил? — попробовала пошутить Сандра. Но на всякий случай и сама еще раз осторожно потрогала изображение в том самом месте, где это только что сделала темноволосая девочка — на самой белой черте. И тут стало происходить нечто удивительное.
Сандру никто не укусил. Ее рука просто-напросто прилипла к белой линии на холсте, и оказалось, что эта черта отделяется от остальной картины — девочка запросто могла взять ее в руку, словно веревку, и потащить на себя. Правда, вытянуть таинственную линию из картины оказалось не так-то просто. Ее изнутри как будто кто-то удерживал.
— Помоги-ка, пожалуйста, — обратилась Сандра к Нежлю.
Однако только мальчик прикоснулся к белой черте — как он, подобно своей сестре, мгновенно отдернул руку. Словно обжегся. Нежль удивленно посмотрел на собственную ладонь, на которой не осталось никаких следов:
— И правда, что-то странное. Кусаться — не кусается, но жжется сильно, — сказал мальчик.
— Значит, не крокодил, — откликнулась Сандра.
Впрочем, помощь Нежля оказалась ей не слишком и нужна. Быстро пришедшая к ней на подмогу Дина не стала капризничать и запросто ухватилась за белую черту рядом с сестрой. Вместе девочки справились с сопротивлением картины, упрямо не желавшей отпускать свою белую линию, и вытянули вполне достаточно этой самой черты-веревки, чтобы можно было опустить ее на пол. И скоро эта таинственная граница уже пролегала прямо поперек большого зала замка Месье Беспа. Сестры попробовали отпустить ее, и линия никуда не исчезла. Она так и осталась лежать на том же самом месте на полу — буквально в шаге от ног Сандры и Дины.
— Если перешагнуть, то исчезнешь из Лармевилля? — на всякий случай, спросила Дина.
— Да, — уверенно ответила Сандра. Чувство облегчения, которое возникло у нее, стоило ей отпустить белую линию, не оставляло в этом никаких сомнений. Уж слишком оно было похоже на те ощущения, с которыми сестры познакомились при своем переходе через белую черту по дороге в Лармевилль.
— Откуда ты знаешь?
— Просто.
— Так пошли. Уже…
— Погоди.
Сандра посмотрела на Сампру с Нежлем и спросила:
— Вы с нами?
Мальчик молча покачал головой. Потом взглянул на Сампру, и его сестра в точности повторила отрицательное движение брата, добавив к этому свое обычное:
— Не-а.
Потом помолчала чуть-чуть и с грустью добавила:
— Не-а. Это ведь наш город.
— И потом, у нас тут много дел, — добавил ее брат. — Ты только послушай…
И мальчик кивнул в направлении стола, где «консилиум» людей в белых одеждах, о которых ребята на какое-то время даже позабыли, продолжал свое заседание — уже без участия Месье Беспа.
***
— Фабрики слез надо открывать! Их дальнейшее существование… кх-кх… совершенно бессмысленно, — почти кричал молодой «студент» в очках с толстыми стеклами без оправы.
— Вы так уверены в этом, коллега? — спокойно переспросил его старичок с бакенбардами, еще недавно так желавший поскорее познакомиться со «слезной субстанцией» Дины.
— Естественно, уверен. Посмотрите на нашего уважаемого Месье Беспа — мне кажется, одного взгляда на нынешнее состояние владельца самой главной Фабрики слез вполне достаточно, чтобы признать полную бессмысленность всех поисков эликсира вечной молодости. Или я не прав?
Некоторые из «белых костюмов» за столом оживленно закивали, соглашаясь со «студентом». Кто-то даже поддакнул:
— Действительно, совершенно бессмысленно. Хоть плачь.
Но старичок с бакенбардами только покачал головой. И когда он снова заговорил, все тут же замолчали. Чувствовалось, что авторитета в этом коллективе ему не занимать. Почти как Сандре в компании Дины.
— Я не совсем об этом, коллеги. И, уж простите мне такую вольность в столь печальный для всех нас день, я говорю сейчас даже не об эликсире вечной молодости. Просто я совсем не уверен в том, что и при нынешних обстоятельствах для нас было бы правильным решением изменение привычного уклада жизни Лармевилля. Ведь, посудите сами, откроем мы Фабрики слез — и что? Это же сразу нарушит весь заведенный здесь распорядок. Кому нужна будет Служба поиска, если ей некого станет искать? Что станут делать работники Службы доставки, если им некуда будет кого-то доставлять? А луковые поля? Разрушение культа слез приведет к их полной ненужности. И я могу продолжать подобные примеры еще очень долго. Поверьте, коллеги, наши Фабрики слез для Лармевилля — гораздо больше, чем гарантированный источник сырья для работы над эликсиром молодости. И в этом смысле — надеюсь, вы поймете меня правильно — совершенно неважно, существует ли на самом деле искомый рецепт или нет.
Старичок замолчал, вынул откуда-то из недр своего костюма белоснежный платок и протер вспотевший лоб. За столом снова зашумели. Но в гуле голосов явно слышалось одобрение. Слова умудренного сединами человека с бакенбардами показались большинству участников этой странной компании вполне убедительными. Но до конца спора было, похоже, еще далеко, и за этой серьезной беседой «белым костюмам» было даже не до суеты ребят вокруг вытаскивания черты из картины. Они всего этого, наверное, даже не заметили.
Услышав спор про будущее Фабрик слез, Нежль чуть поморщился, как будто речь старичка с бакенбардами причинила ему физическую боль.
— Вот видите, — негромко произнес мальчик, обращаясь к Сандре и Дине. — Разве время нам сейчас убегать из Лармевилля?
— Не-а, — по своей привычке упрямо тряхнула головой Сампра. — Нам сейчас самое время бежать совсем в другую сторону.
Она совсем ненадолго задумалась и тихонько обратилась к брату:
— Пусть эти… за столом… спорят себе. А мы с тобой давай-ка сами устроим день выпуска на вашей Фабрике слез. Не думаю, что кто-то сейчас нам помешает…
Нежль в ответ только улыбнулся:
— А я как раз хотел предложить тебе тоже самое.
Ребята быстро попрощались с Сандрой и Диной. Им очень не хотелось расставаться с сестрами, вместе с которыми они пережили столько невероятных приключений, и от того прощание получилось немножко скомканным. К тому же Сампра и Нежль действительно очень спешили. Расставаясь с новыми друзьями, Дина все-таки не смогла сдержать одну-две слезинки, и впервые за все время ее пребывания в Лармевилле никто даже не обратил на это внимания.
В это самое мгновение Гуга-Во-Всем-Виновата, о которой все на какое-то время позабыли, стремглав бросилась к белой черте.
— Не хочу оставаться в этом Лармевилле, если слезы тут больше никому не нужны, — прокричала девчонка.
***
Гуга-Во-Всем-Виновата подбежала к черте и… ничего не произошло. Едва только она подняла ногу, чтобы перешагнуть через белую линию, как потеряла равновесие и шлепнулась прямо на пол. Девчонка вскочила и предприняла новую попытку — с тем же самым успехом. Белая черта не пускала через себя Гугу.
Та удивленно попыталась потрогать рукой оказавшую ей неожиданное сопротивление линию, и, едва прикоснувшись к ней, тут же резко отдернула ладонь — точно также, как Сампра и Нежль незадолго до этого. Гуга разозлилась и попыталась пнуть черту-обидчицу ногой, но в результате только опять со всего размаху плюхнулась на пол.
Сандра подумала, что больше всего это было похоже на выступление клоуна в цирке. Вот только вся эта реприза с белой линией в исполнении Гуги не доставляла никакого удовольствия ни ее участнице, ни зрителям. Единственным достижением противной девчонки стало то, что она привлекла внимание участников «белого консилиума» за столом к перемещению черты из картины на пол большого зала.
— Кто-нибудь… кх-кх… может мне объяснить, что тут сегодня вообще происходит? И когда это, наконец, кончится?- нервно прокашлявшись, спросил «студент» в очках. Он спрашивал просто так, только чтобы что-то сказать. Получить ответ он наверняка не рассчитывал, ведь то, что происходит с Гугой — всем было видно и так. А как долго будет продолжаться ее бенефис, зависело только от самой девочки.
И тут раздался тяжелый голос, заполнивший собой весь зал. Этого голоса было так много, что от его концентрации сам воздух, казалось, мог лопнуть, словно передутый воздушный шарик. Говорил Месье Бесп, но, так как его лицо по-прежнему было закрыто руками, то слова словно появлялись из ниоткуда и существовали в пространстве зала как бы сами по себе.
— Выход из Лармевилля — только для тех, кто пришел сюда извне. Белая линия не пропустит никого из тех, кто живет здесь. Ни за что не пропустит, — произнес голос Месье Беспа. — Девочки с честными слезами, уходите отсюда немедленно. Этот город — не для вас. Зато именно для вас — эта черта. Именно для вас!
Голос замолчал. Притихли и все «белые костюмы» за столом, на которых неожиданное возвращение к жизни Месье Беспа произвело еще большее впечатление, чем на Сандру с Диной.
— Получается, Сампра и Нежль все равно не смогли бы уйти вместе с нами, — вздохнув, шепнула сестре Сандра.
Но Дина только требовательно потянула ее за руку:
— Пошли, а… Уже!
У самой черты младшая сестра притормозила, привычно предоставив право сделать первый шаг старшей. Девочки взялись за руки, и Сандра перенесла одну ногу через линию. Ее нога снова, как это было и по дороге в Лармевилль, потяжелела, будто налилась свинцом. Но главное — стало ясно, что их с Диной, в отличие от Гуги, белая черта действительно через себя пропускает. И сестры пошли дальше…