Жил-был котенок — маленький, пушистый, с длинным хвостиком и умилительно большими трогательными ясными глазками. Когда рано-рано утром котенок выходил из своего домика на улицу, то солнце так играло и переливалось в его глазах, что всем окружающим казалось, будто именно эти огромные глаза освещают все вокруг своим ярким светом. Наверное, именно поэтому котенка так и звали — Солнышко.
Жизнь у нашего котенка была самая что ни на есть, распрекрасная. Он очень любил поспать и очень любил молоко, а так как эта самая жизнь позволяла Солнышку вдоволь спать и сколько угодно лакать молоко, то и была она распрекрасной, как ясный день вморозную погоду.
Жил бы и не тужил котенок по имени Солнышко, но вот однажды он вдруг понял, что это ужасно скучно — ходить повсюду одному. И так ему захотелось подружиться с кем-нибудь, что котенок грустно подумал: «Ну, почему ко мне до сих пор не идет друг! Разве я такой уж страшный зверь, что ко мне совсем-совсем не ходят друзья? И интересно: откуда вообще берутся друзья? Они просто приходят к тебе и говорят: «Я — твой друг» или к ним надо идти самому и тоже сказать: «Я твой друг»? Может быть, мой друг так и сидит сейчас дома и ждет, пока я приду к нему и предложу молока… Но как мне узнать, где его дом, если я даже не знаю, как его зовут…
Солнышко еще чуть-чуть подумал, а затем решил: «Пойду — спрошу у кого-нибудь».
Котенок не стал откладывать надолго поиски друга — он только еще немножко поспал и сразу же вышел из своего домика. Солнышко направился куда глаза глядят, но, пройдя совсем немного, увидел небольшой пруд, рядом с которым под теплыми лучами грелась огромная черепаха. Наш котенок, правда, еще не знал, что это черепаха. Хотя он и жил совсем рядом, но ни разу не видел столь странного существа. Поначалу он даже слегка испугался… Солнышко остановился, рассуждая — стоит ли ему подойти поближе к этому непонятному животному.
«Вдруг ЭТО — и есть мой друг, и ни ОНО, ни я об этом не знаем, — подумал котенок. — Может быть, надо просто сказать ЕМУ — и у меня сразу появится настоящий друг. Хотя я почему-то представлял своего друга совсем другим. Ну, совсем-совсем другим, но ведь это неважно…»
Черепаха пошевелилась, и в душе котенка появились сомнения: «А вдруг ЭТО кушает маленьких котят на завтрак, обед и ужин, и ЕМУ совсем не нужен такой друг, как я, зато нужен как раз такой обед. Фу, страшно! И еще интересно — а ОНО быстро бегает, и если ЕМУ нужен именно маленький и пушистый обед, то сумеет ли ОНО меня догнать, когда я пущусь наутек?»
В эту самую секунду Солнышко неожиданно для самого себя понял, что если он будет бояться любого зверя или зверька, попадающегося на его пути, то вряд ли когда-нибудь найдет настоящего друга. И котенок решил:
«Я подойду к ЭТОМУ и спрошу у НЕГО про дружбу, вдруг ОНО знает. Наверное, ОНО очень доброе, раз ЕМУ понадобилась такая прочная шкурка. Ведь если он оно было злое, то все бы ЕГО и так боялись, а шкурка была бы совсем не нужна. Подойду и спрошу».
Приняв решение, Солнышко задрожал всем своим пушистым теломи стал приближаться к черепахе маленькими пружинистыми шажками, как умеют ходить только котята, когда они чего-нибудь боятся. А ведь он, и вправду, чуть-чуть боялся.
— Здравствуйте, — вежливо произнес Солнышко.
— Здравствуй, маленький котенок, — ответила черепаха.
— А откуда вы меня знаете? — удивился Солнышко. — Вы, наверное, мой друг?
— Нет, маленький котенок. Я не твой друг. Я — Старая Черепаха. А ты, наверное, ищешь себе друга? Так ведь?
Существо, назвавшееся Старой Черепахой, говорило так спокойно и доброжелательно, что наш котенок совсем перестал бояться. Солнышку даже стало чуть-чуть стыдно за недавние страхи.
«Уж черепаха-то наверняка знает, где живет мой друг», — решил он, потому что казалось, будто его новая знакомая знает вообще обо всем на свете. Котенок проговорил:
— Меня зовут Солнышко, и я действительно иду искать себе друга, вот только не знаю, где его можно найти. Я почему-то вообще не знаю, откуда у таких котят, как я, берутся друзья… А вы случайно не знаете, где живет мой друг и как мне сказать ему об этом? Ведь, наверное, чтобы дружба была настоящей, нужно, чтобы и он о ней знал. Или не обязательно? Честно говоря, я совсем не знаю, как надо дружить…
— Настоящего друга найти не так просто, — ответила Старая Черепаха. -Подумай, маленький котенок, ты действительно очень этого хочешь? Можно найти себе много хороших приятелей, с которыми будет интересно играть и веселиться, но настоящего друга среди них не будет. Может быть, тебе нужны просто приятели?
Солнышко немножко подумал над словами Старой Черепахи, и ему отчего-то стало грустно. Он представил себе, как рядом с ним много-много хорошеньких зверьков, таких же маленьких и пушистых, как он сам, но все они были почему-то совсем одинаковые. Среди этих зверьков не было его настоящего друга. Того самого, который только его друг. Его — и больше ничей. Настоящий. Его.
— Heт, Старая Черепаха, — твердо сказал котенок. — Я хочу настоящего друга. Мне, конечно, нужны приятели, с которыми будет весело играть, но настоящий друг мне тоже очень-очень нужен.
— Ну, что ж… Если ты решил, то слушай. Ты должен найти себе такого приятеля, который мог бы стать твоим другом. Такого — что, встретив его, ты сразу поймешь, что это именно он. Но запомни — сколько бы вы вместе не играли, он все равно не станет твоим настоящим другом. Для этого вам необходимо побывать в далекой стране — Стране Настоящей Дружбы — где всех, кто решил стать друзьями, ждет много тяжелых испытаний. Если вы оба сумеете преодолеть их и вернуться, то станете друзьями. Если же нет, если кто-нибудь из вас окажется не способен на настоящую дружбу, то вы оба останетесь в той стране навсегда. Это очень непросто, маленький котенок, но если ты все-таки захочешь побывать с кем-нибудь в Стране Настоящей Дружбы, то приходите ко мне. Я покажу вам туда дорогу. А пока — до свидания, Солнышко…
После этих слов Старая Черепаха затянула голову под свой панцирь, и Солнышко понял, что она больше ничего не станет ему рассказывать. Котенок медленно побрел к своему домику, размышляя о том, как хорошо, если бы можно было просто прийти к кому-нибудь и сказать: «Я — твой друг», как он думал раньше, даже не подозревая о существовании Страны Настоящей Дружбы.

Тяжелое это дело — найти себе даже просто приятеля, не то, что настоящего друга, особенно когда даже не представляешь себе, где его надо искать. Поначалу Солнышко решил поискать себе приятеля в соседнем лесу, ведь там так много разных зверей, и у всех, наверняка, есть маленькие дети, которые вполне могли бы с ним немножечко подружиться. Хотя бы совсем чуть-чуть.Но, проходив целый день по лесу, котенок никого не встретил, если, конечно, не считать большого лося с такими огромными рогами, что в них вполне мог поместиться и сам Солнышко и весь его домик вместе с кроваткой и бутылочкой молока. Но лось ведь был очень взрослый и вряд ли согласился бы на путешествие в Страну Настоящей Дружбы, потому что у него наверняка было много своих непонятных взрослых дел. К тому же наш котенок был еще таким маленьким, что лось его даже не заметил, хотя прошел совсем близко. Так близко, что Солнышко испугался, как бы тот не задавил его в самом начале пути к настоящей дружбе. Но, к счастью, все обошлось.
К вечеру котенок опять загрустил, ведь он целый день искал себе приятеля,, очень-очень старался, но не нашел, а вместо этого немножко устал. Настоящее солнышко уже опустилось так низко, что почти совсем спряталось за деревьями, и небо стало такое красное, что котенок даже подумал: «Интересно, что же с ним случилось? Неужели кто-то напал на солнышко и поранил его?» От этой мысли ему стало еще грустнее, теперь уже не только из-за себя, но и из-за солнышка. Они же были как-никак тезками.
Котенок решил пойти домой, потому что скоро уже должно было стать совсем темно, а ведь когда в лесу становится совсем темно, то там бывает очень страшно. Особенно, если ты — маленький пушистый котенок, и у тебя на всем белом свете нет ни одного друга. Солнышко уже почти вышел из леса — оставалось только пройти мимо двух полянок, а там до его маленького домика и рукой подать — когда где-то чуть в стороне услышал веселые голоса.
«Наверное, там играют те, кто уже побывал в Стране Настоящей Дружбы, — подумал Солнышко. — Ведь уже так поздно, а они до сих пор играют и не боятся, наверняка — настоящие друзья. Может быть, кто-нибудь из них захочет подружиться и со мной и согласится еще разок отправиться в эту страну. Если он там уже был, товместе не так страшно».
Солнышко очень обрадовался, что наконец-то встретил кого-то, кто может стать его приятелем, а вдруг — кто знает? — и настоящим другом. Он вприпрыжку побежал в ту сторону, откуда раздавались услышанные им голоса, и очень скоро увидел на опушке леса двух маленьких зверьков. Один из них оказался котенком, очень похожим на Солнышко — он был такой же пушистый, с таким же хвостиком и почти такой же маленький. А вот второй зверек был совсем не похож на первого — весь-весь серый, с очень длинными и очень смешными ушами и еще более смешным круглым хвостиком.
Увидев их, Солнышко остановился, почему-то не решившись сразу подойти и предложить им принять его в свои приятели. Тем временем два друга на опушке поняли, наконец, что уже почти наступила ночь и прекратили игру. Солнышко, спрятавшись за кустами, стоял совсем рядом и поэтому услышал все, о чем они говорили. Незнакомый котенок сказал:
— Ну, что, Пуша… Тебе, наверное, уже пора домой, ведь тетушка Зайчиха всегда волнуется, когда ты приходишь поздно. Давай завтра с утра снова встретимся здесь, на опушке, и опять поиграем. Только в пятнашки мы больше играть не будем, потому что мне все равно тебя ни за что не догнать.
— Ладно, Мяуш, — ответил тот. — Не будем, так не будем. Я знаю еще много веселых игр — например, футбол. Но сегодня я действительно уже должен бежать домой, а то в лесу стало как-то страшно, да и мама беспокоится…
Тут зверьки расстались, и тот из них, которого звали Мяушем, стал уходить. Постояв немножко, его друг по имени Пуша направился прямо к тому месту, где находился Солнышко. Но ведь было уже темно, и Пуша, так и не заметив нашего котенка, прошел бы мимо, но тот решил не упускать столь удобного случая познакомиться и громко проговорил:
— Добрый вечер. Однако не успел Солнышко даже закончить слово «добрый», а, может быть, и просто сказать «до», как серый зверек легонько взвизгнул и стремглав умчался вглубь леса. Увидев это, Солнышкоочень расстроился: «Неужели я на самом деле такой страшный зверь, что этот Пуша меня так испугался? Ведь, если он уже побывал в Стране Настоящей Дружбы, то не может быть таким трусишкой, как я, который только-только туда собирается…»
Вдруг где-то совсем близко раздался голос:
— Ты кто такой?
Солнышко в темноте никого не разглядел, но, узнав голос Мяуша, вежливо ответил:
— Я маленький котенок по имени Солнышко, ищу себе друга.
Послышался осторожный шелест веток, и откуда-то из-за кустов показался сам Мяуш. Внимательно оглядев Солнышко, он проговорил:
— Меня зовут Мяуш. Я — тоже котенок. У меня, правда, уже есть друг, но с ним не очень интересно дружить, потому что он во все игры меня побеждает. Так что я с удовольствием буду дружить еще и с тобой, если только ты не очень быстро бегаешь.
Солнышко так обрадовался, что с ним согласились подружиться, что сразу же успокоил Мяуша:
— Я бегаю очень медленно.
Тем более это было сущей правдой, ведь нашему котенку слишком редко приходилось за чем-нибудь бегать.
— Ну, и отлично, — обрадовался Мяуш. — Приходи сюда завтра утром — поиграем. Заодно я тебя и с Пушей познакомлю. Тут Солнышко вспомнил, как этот Пуша его испугался, и спросил:
— А куда он так быстро убежал? Я только сказал ему «добрый вечер», а твой друг умчался, словно я какой-нибудь крокодил.
Солнышко никогда не видел крокодилов, но знал понаслышке, что если кого-то на свете надо бояться, так только их.
— Не обращай внимания, — посоветовал Мяуш и даже легонько взмахнул передней лапой. — Просто Пуша… одно слово… заяц. Всего боится, да ты и сам убедишься завтра. Но мне уже пора. Пока.
— До свидания, — попрощался Солнышко и пошел домой, счастливый от того, что нашел себе приятеля. И даже не одного, а целых двух. Котенок всю дорогу весело улыбался, хотя никого, кто мог увидеть его улыбку, вокруг не было.
Уже совсем недалеко от своего домика Солнышко вдруг подумал, что забыл спросить у Мяуша самое главное — были ли они уже с Пушей в Стране Настоящей Дружбы или нет?

На следующий день Солнышко проснулся очень рано и сразу вспомнил, что уже давно пора бежать на опушку, где его, наверное, заждались Пуша и Мяуш. Он умылся, протерев себе мордочку передними лапами, и, даже не позавтракав, выбежал из своего домика.
На улице было удивительно тихо, но довольно прохладно. Солнышку еще никогда не доводилось оказаться за пределами своего домика в столь ранний час, и котенок очень удивлялся тому, как необычно выглядят утром знакомые места. Птицы пели гораздо громче, чем днем, словно радуясь чему-то особенному, что вдруг стало известно им одним, и чем они спешили поделиться со всеми, кто их слышал. И с Солнышком тоже. А сам воздух — прохладный, влажный и добрый был наполнен этими необычными звуками рождающегося дня и напоминал котенку о предстоящей приятной встрече.
Вдруг Солнышко заметил, что на каждой травинке блестит по одной или нескольку маленьких капелек воды и подумал, что, наверное, ночью прошел дождь. Рядом порхала с цветка на цветок маленькая желтая бабочка, и котенок спросил у нее:
— А вы не знаете, ночью был дождь?
— Нет, — коротко ответила та, совершая очередной перелет.
— А почему все вокруг мокрое?
Бабочка, так и не добравшись до цветка, на котором намечала посадку, развернулась, подлетела к котенку и уселась тому на ухо.
— Ты что, росы никогда не видел?
— А что такое роса? — удивился Солнышко и тряхнул головой, потому что не привык разговаривать с теми, кто сидит у него на ухе. Его собеседница спокойно перебраласьна другое ухо котенка и недовольно пробурчала:
— Не мотай головой… Так всегда. Я со всеми по-хорошему, пытаюсь объяснить разным неучам — что к чему, а они головой — тырк, тырк…
Солнышко не стал больше делать никаких движений, потому что боялся показаться невежливым, и переспросил:
— А что такое роса?
Он был очень любознательный и, если бы хоть чуть-чуть меньше любил поспать, то давно уже знал бы все на свете.
— То-то же… А то не успел спросить и сразу — тырк, тырк…, — поучающе затараторила бабочка. — Так вот, роса — это вода, которая каждое утро появляется на всякой зелени. Откуда берется — врать не буду, не знаю, в школу не летала… А на вкус — так себе. Прямо скажем, не нектар, но напиться можно…
Вдруг где-то совсем близко зачирикал воробей, и бабочка заторопилась:
— Ну, привет, неуч… Мне пора. Скоро пчелы проснутся, а нектар на всех один.
Она взлетела и, оглянувшись туда, откуда раздался недавно голос воробья, поспешно замахала своими желтыми крылышками в противоположную сторону. И только тут Солнышко вновь вспомнил, что должен бежать на опушку. Ведь Пуша и Мяуш не знают, что ему необходимо было разобраться с росой, и чего доброго начнут играть, не дождавшись, пока Солнышко придет.
Он прибежал на опушку, даже не заметив, как оказался на ней, но там никого не было. Вдруг Солнышко подумал, что слишком торопился на опушку, и Мяуш, увидев это, мог решить, будто он быстро бегает, и отказаться принять его к себе в приятели. Ведь Солнышко вчера пообещал Мяушу, что не умеет быстро бегать, а сам примчался с такой скоростью, словно за ним гнался ужасный крокодил. «Настоящую дружбу нельзя начинать с обмана, — грустно подумал котенок, — и Мяуш, конечно, будет прав, если не станет со мной дружить».
Он сел на корточки, поджав под себя задние лапки, и едва не заплакал. Ведь было ужасно обидно целый день искать себе приятеля, с которым можно отправиться в Страну Настоящей Дружбы, а, найдя целых двух, так быстро потерять их.
И тут Солнышко увидел за деревьями приближающегося Мяуша. Тот был один и вприпрыжку бежал к опушке, на ходу мурлыча какую-то веселую песенку.
— А-а, это ты, привет, — бодро заявил Мяуш, увидев Солнышко. — Пуша еще не приходил?
— Нет.
— Ну и ладно — давай пока с тобой поиграем.
— Давай, — обрадовался Солнышко. — А во что?
— Hy-y… — задумался Мяуш. — Давай… … давай… в стихи — вот!
— Ой!.. А я не умею, — расстроился наш котенок и добавил. — Я вообще ни во что пока не умею играть…
— Ничего — научишься. Я тоже пока не умею. В стихи вообще никто пока не умеет, я эту игру только что придумал. Мы с тобой потренируемся, а потом Пушу обыграем. Я специально такую игру придумал, где бегать не надо. Ну, давай начинать, в то он скоро прибежит. Правила такие: сначала я придумываю стих, потом ты, потом снова я… Кто больше придумает, тот и выиграл. Понял?
— Понял. Только я никогда не придумывал стихи. Как это?
— Да очень просто. Сочиняешь две строчки, так, чтобы звучали красиво — и все! Вот, смотри…
Мяуш оглянулся вокруг, потом посмотрел на Солнышко, подумал чуть-чуть и сказал:
— Пушистый котенок с большими глазами
Сидит на опушке и ждет Пушу-зая!
— Ну, как, понял? — спросил он.
Солнышку очень понравилось, как красиво Мяуш придумал, и он спросил:
— А это ты про меня?
— Какая разница про тебя или про меня, важно, что стих! Теперь твоя очередь. Давай.
Но Солнышко не понял последнего слова в стихотворении Мяуша и решил переспросить:
— А какого это Пушузая мы с тобой ждем?
Его приятель огорченно махнул передней лапой:
— Что ты все -«а про кого», «а какого»… Разве так играют? Тебе надо стих придумывать. Про Пушу, конечно. Ну, если бы я сказал: «Пушистый котенок с большими глазами сидит на опушке и ждет зайца» — разве это был бы стих? А сказал: «Пушу-зая» — и все получилось. Вот! Ты вообще ничего не понимаешь в поэзии.
Солнышко так испугался, будто Мяуш не захочет больше с ним играть, что даже не стал переспрашивать — в чем именно он ничего не понимает, хотя совсем не представлял себе, что это за штука такая — «поэзия». Он увидел, как солнце будто подмигнуло ему лучом из-за ствола высокой сосны, и, не задумываясь, как закончить свои стих, громко произнес:
— Огромное солнце, люблю тебя очень!
А потом неожиданно для самого себя придумал вторую строчку:
— Люблю тебя днем и люблю тебя ночью.
— Вот, — добавил он, довольный, что тоже почти научился играть в стихи.
Мяуш недовольно поморщился и проговорил:
— Ну что это за стих? Разве можно любить солнце ночью, когда его нет? Так что я выиграл. Но знаешь, давай больше не будем играть в стихи, а то у тебя что-то слишком хорошо получается.
Солнышку очень понравилась эта игра, но он не стал спорить с Мяушем, так как боялся поссориться с ним раньше, чем успеет немножко подружиться.

Несколько минут два котенка просто сидели друг напротив друга и молчали. Мяуш, наверное, придумывал новую игру, в которой он сможет победить обоих своих приятелей, а Солнышко размышлял: не спросить ли сразу о Стране Настоящей Дружбы или стоит подождать, пока появится Пуша.
Тот примчался на опушку совсем скоро и уже собирался было направиться к Мяушу, но увидел рядом с ним Солнышко. Пуша резко остановился метрах в десяти от двух котят. То ли от неожиданности, то ли от быстрого бега его смешные длинные уши чуть-чуть разошлись в разные стороны, и с этими растопыренными ушами он показался Солнышку именно таким добрым и милым, каким должен быть его настоящий друг. Хотя почему-то очень смешным.
Зайчонок с удивлением смотрел то на Солнышко, то на Мяуша, потом опять на Солнышко и опять на Мяуша. Котята были очень похожи друг на друга, и Пуша не сразу сообразил — почему их два, хотя вечером он прощался здесь, на опушке, только с одним.
Наконец, Мяуш показал лапой на Солнышко и сказал:
— Это маленький котенок, который тоже хочет с нами играть. Ты не против? Его зовут Солнышко…
— С удовольствием, — сказал Пуша. — Втроем еще веселее. А ты умеешь играть в футбол? — обратился он к Солнышку.
— Нет, — ответил наш котенок и, чтобы его все-таки приняли в игру, пообещал. — Но я научусь. Обязательно-обязательно.
— Ага, научусь, — недовольно пробурчал Мяуш, видел я уже, как ты учишься. Не слушай ты его, Пуша… Солнышку не успеешь правила до конца объяснить, а он уже в десять раз лучше тебя играет… Подожди немного, сейчас он тебя в футбол разделает, не успеешь и ухом повести…
— Да ладно тебе, - сказал Пуша и обратился к Солнышку: — Не обращай внимания. Мяуш просто ужасно не любит проигрывать, поэтому сразу начинает ворчать.
Солнышко не мог понять, чем он обидел Мяуша, ведь и сделал-то всего ничего — просто придумал маленький стишок про солнце. А вот Пуша ему очень понравился — он действительно оказался добрый и милый. Правда, наш котенок еще ни во что с ним не играл и немножко боялся, что, если вдруг выиграет у Пуши в этот самый футбол, то зайчонок тоже может на него обидеться. Хотя что же в этом обидного, ведь в игре главное не выиграть, а чтобы весело было? На всякий случай он решил не очень стараться выиграть.
Тем временем Пуша достал из-за спины большую шишку и сказал:
— Смотрите, что я принес? Это будет мяч. Давайте так: вон те два дерева с южной стороны опушки будут вашими воротами, а вон те, с северной — моими. Раз я быстрее вас бегаю, то буду играть сам за себя, а вы вдвоем. Согласны?
— Да, ответил Солнышко.
— Ладно уж, — согласился Мяуш. — Хотя еще неизвестно, кто бы из нас был быстрее, если бы я тоже умел прыгать на задних лапах, как ты…
— Причем здесь прыгать? Я же бегаю тоже на всех четырех лапах, как ты. Еще скажи, что все дело в длине ушей…
— А что: может, и в ушах. Откуда я знаю?
— Да ладно тебе. Давай лучше в футбол играть.
Солнышко слушал их спор и никак не мог понять, почему его новые приятели ссорятся из-за всяких мелочей. Но потом котенок подумал, что они знают о дружбе гораздо больше его, и, видимо, именно так и надо дружить. Тем более, что до настоящей ссоры дело никогда не доходило, и Пуша с Мяушем быстро возвращались к игре. Солнышко еще только учился дружить и действительно не понимал, зачем Мяуш сразу начинает ругаться на Пушу, как только зайчонок забивает гол. «Haверное, так принято у друзей», — решил котенок, подумав, что к следующему разу нужно обязательно научиться немножко ссориться, а то его новые приятели могут догадаться, что он совсем не умеет дружить.
Пуша, конечно, бегал намного быстрее и, кроме того, он уже немного умел играть в футбол, но котят было двое, и они скоро научились ловко перебрасывать шишку друг другу. Так что зайчонку оказалось очень непросто успевать за ее перемещениями, несмотря на всю его быстроту. День пролетел, как несколько минут, и трое приятелей очень удивились, когда стало смеркаться. К этому моменту оказалось, что Пуша сумел протолкнуть шишку в ворота котят двенадцать раз, а Солнышко с Мяушем в его ворота — четырнадцать…
— Вот так-то, — удовлетворенно заявил Мяуш. — Как видишь, быстро бегать — не главное. Футбол — это тебе не пятнашки…
— Да уж, да уж, Мяуш, Мяуш, — ответил запыхавшийся зайчонок. Он не стал напоминать, что котята играли вдвоем против него одного.
И тут наш котенок вспомнил, что, увлекшись игрой, он так и не узнал до сих пор у своих товарищей о Стране Настоящей Дружбы. А ведь это самое главное — ему же нужен настоящий друг. Просто обязательно нужен.
— А вы уже были друг с другом в Стране Настоящей Дружбы? — спросил он своих новых знакомых.
— Где-где? — удивленно переспросили т. е.
— В Стране Настоящей Дружбы, — повторил Солнышко. — Старая Черепаха сказала мне, что все, кто хочет стать настоящими друзьями, обязательно должны побывать там…
— А зачем? — спросил Мяуш.
— Ну… не знаю, — растерялся наш котенок, не ожидавший этого вопроса. — Просто она говорила, что без этого никакая дружба не может стать настоящей.
— Может, она пошутила?
— Вряд ли, — не согласился с Мяушем Пуша. — Мама говорила, что Старая Черепаха — самое мудрое животное в наших краях, и что она знает много такого, чего никто, кроме нее, не знает.
— А еще Черепаха сказала, — робко добавил Солнышко, — что если я захочу отправиться с кем-нибудь в Страну Настоящей Дружбы, то нам нужно вместе прийти к ней, и тогда она покажет дорогу. Вот.
— Вот что, — произнес рассудительный Мяуш. — Уже темнеет, и всем пора по домам. Давайте договоримся так. Ты, Пуша, постарайся что-нибудь узнать у тетушки Зайчихи. Я тоже поспрашиваю, кто что знает об этой стране. И Солнышко — тоже. А завтра с утра снова встретимся здесь и расскажем друг другу все, что каждый смог выяснить. Ну, а потом, может быть, и к Старой Черепаxe сходим. Ага?
— Хорошо, — обрадовался Солнышко.
— Договорились, — согласился и Пуша.
Приятели расстались, и каждый направился к своему домику, размышляя на свой лад о том, что такое настоящая дружба.

Следующим утром, едва проснувшись, Солнышко решил направиться к пруду, где впервые встретился со Старой Черепахой. Вдруг она и сейчас была там? Он выбежал из своего домика и помчался к пруду, но потом, вспомнил данное Мяушу обещание, почти остановился и пошел медленнее. Однако котенку так хотелось побыстрее встретиться со Старой Черепахой, что скоро он уже вновь бежал изо всех сил.
У пруда Старой Черепахи не оказалось. Может быть, она еще не проснулась, а, может, у нее попросту были дела в каком-то другом месте. Рядом с Солнышком вообще никого не было, лишь высоко в небе выписывали немыслимые круги какие-то птицы. Но даже если бы котенок решился спросить их о Стране Настоящей Дружбы, то птицы все равно не услышали бы его из своего поднебесья. Оттуда очень трудно разглядеть на земле маленького котенка, мечтающего о дружбе.
Солнышко постоял немножко, потом еще раз огляделся и вдруг увидел на лугу рядом с прудом желтую бабочку. Его вчерашняя собеседница удобно пристроилась на большом красном цветке и сосредоточенно занималась сбором нектара. Наш котенок очень обрадовался, так как бабочка показалась ему вчера умной и образованной. Ведь если она так много знает о росе, то не может хотя бы чуть-чуть не знать о Стране Настоящей Дружбы. Он осторожно позвал бабочку:
— Послушайте…
Та оторвалась от цветка и повернула и котенку совою крохотную голову.
— А-а, неуч… Ну, чего тебе сегодня?
Солнышко приблизился к ней и вежливо проговорил:
— Я вот хотел спросить… Я ведь еще не очень взрослый, так что не все пока знаю…
— Ну, чего тебе, наконец? — перебила его бабочка. У меня мало времени, а какой ты есть, я и сама вижу.
— Извините, а вы ничего не слышали о Стране Настоящей Дружбы?
Почему-то после этого вопроса бабочка покраснела так сильно, что стала почти не заметна на своем бордовом цветке. Затем она, не сказав ни слова, взлетела и направилась в сторону леса. Солнышко не понял — разозлилась его собеседница или же поменяла цвет от смущения. Он вообще ничего не понял и бросился за бабочкой, на бегу крича ей вслед:
— Постойте… Я же только спросить… Ну, постойте же…
Однако бабочка удалялась с каждой секундой. Видя это, Солнышко постарался побежать еще быстрее, но споткнулся о какой-то корень и упал совсем близко к границе леса. Котенок расстроился и заплакал, не понимая, что плохого он сделал бабочке, и почему она улетела, даже не попрощавшись, не говоря уже о том, что ничего не рассказала о Стране Настоящей Дружбы.
Вдруг рядом с ним раздался тоненький голос — гораздо более высокий, чем даже у самого котенка.
— Ну, ты чего? — спросил голос. — Тоже мне, горе — бабочку не догнал! Если хочешь знать, это вообще некрасиво: гоняться за теми, кто меньше и слабее тебя. Понял?
Солнышко огляделся вокруг, но никого не увидел. Он вытер лапками с глаз последние слезы и спросил:
— А кто вы?
— Во-первых, не вы, а ты… Вот мама посмеется, если узнает, что кошка звала меня на вы. А, во-вторых, не скажу.
— Почему? — удивился Солнышко.
— Потому что боюсь, — признался голос. — Мама говорила, что мы, мыши, должны бояться кошек, как огня. Oй, что я говорю…
— Значит, ты — мышонок, — догадался Солнышко. — А я — вовсе и не кошка, а только маленький котенок. Не бойся, я вовсе не злой, а просто ужасно несчастный.
— Ага, не злой. А зачем тогда за бабочками гоняешься? -Не поверил мышонок и повторил: — Зачем гоняешься, раз не злой?
-Да вовсе я за ними не гоняюсь, — сказал Солнышко. — Я бежал за ней…
— Ну, вот, я же говорю — гоняешься.
— Да нет. Просто я спросил у нее, не знает ли она чего-нибудь о Стране Настоящей Дружбы, а бабочка вдруг ни с того, ни с сего обиделась и улетела… Ну, я и попытался ее догнать…
— Извиняться, значит, собирался, — иронично сказал мышонок. Чувствовалось, что он гораздо больше верит своей маме, утверждавшей, будто любая кошка враг, чем Солнышку.
Наш котенок едва-едва опять не заплакал, не понимая — почему ему не верят, хоть говорит он самую-пресамую чистую правду. Из его правого глаза даже выкатилась одна маленькая соленая капелька… И оказалось, что мышонок хорошо видит Солнышко, потому, чтотот уже более дружелюбно проговорил:
— Хватит хныкать. Может, ты, и правда, не злой. Злые не плачут чуть что, а злятся. Я лично так думаю.
— Нет, — признался Солнышко. — Я не извиняться за бабочкой бежал. Просто мы с нeй так хорошо беседовали — и вчера, и сегодня. A тут вдруг — paз! — покраснела, взлетела… А про Страну Настоящей Дружбы так ничего и не оказала, а мне очень нужно, чтобы кто-нибудь объяснил, что это за страна такая.
— Странный ты, хотя и не злой… Слушай, а ты меня, честное слово, не съешь?
— Честное слово.
— Поклянись… — мышонок замялся, раздумывая, какую бы клятву взять с Солнышка. — Поклянись… пушинками.
— Чем-чем?
— Пушинками. Boн ты какой пушистый — весь из одних пушинок. Вот ими и клянись!
— Ну, ладно. Клянусь этими пу… пушинками, раз ты хочешь.
— Ладно. Поверю… Если мама узнает — она меня месяц из дома не выпустит, ну, да ладно. Похоже, ты все-таки не злой, да и поклялся.
Наш котенок увидел, как зашевелилась трава прямо у него перед носом, и оттуда показалась головка маленького мышонка. За ней появилось и все тело — и вот мышонок и Солнышко оказались друг перед другом.
— Меня зовут Гризли, — представился новый знакомый котенка.
— Очень приятно. А меня — Солнышко, — отозвался тот.
Он обратил внимание, что у Гризли удивительно голубые глаза. Почти как небо ранним утром. Мышонок вообще был очень похож на небо, по которому плывет облачко. Причем, если на огромном небе маленькое белое облако кажется еще меньше, чем на самом деле, то и крохотное облачко по имени Гризли на фоне совсем крохотного неба его голубых глазах выглядело маленьким, беззащитным и добрым.
— Так ты поклялся пушинками, Солнышко, — напомнил мышонок, по-видимому, еще слетка сомневаясь, что не будет съеден. А потом сказал:
— Интересно, а почему это ты приставал с вопросами о своей Стране Настоящей Дружбы именно к этой бабочке, раз она не хотела отвечать? Спросил бы у кого-нибудь другого.
— Но ведь никого вокруг не было, а я очень торопился, — пытался объяснить Солнышко и вспомнил, что действительно торопится.
— Как это никого? — обиделся Гризли. — А я — тоже никто? Или раз маленький -значит, не в счет?
— Да ведь я тебя и не видел вовсе, пока ты сам со мной не заговорил, — напомнил котенок.
— А теперь чего не спрашиваешь, если это так тебе интересует?
— Я спрашиваю. Гризли, а ты ничего не слышал о Стране Настоящей Дружбы?
Мышонок подумал секунду и важно заявил:
— Не доводилось.
— Чего же тогда ты так хотел, чтобы я тебя спросил? — одновременно не понял и расстроился Солнышко.
— Просто я хочу, чтобы ты сам рассказал мне, что знаешь о ней, ведь ты же что-то знаешь, правда? А самому лезть к кошке с вопросами — пусть ты даже и совсем не злой котенок -любой мыши не к лицу.
— Знаешь, Гризли, меня уже ждут Мяуш и Пуша. Давай вместе побежим к ним, и там ты все узнаешь. А, может, и в Страну Настоящей Дружбы с нами отправишься…
— Мяуш, — поморщился мышонок, уловив в имени неприятный звук.- Что это за зверь?
— Тоже котенок, как и я.
— Ладно, беги к ним, раз тебя ждут. Я, пожалуй, останусь. Две кошки на одного мышонка — это уж слишком, даже если они не злые и не голодные. Вдруг мама узнает.
Гризли, похоже, расстроился, и на небо его голубых глаз словно набежала серая тучка. Мышонок проговорил:
— Знаешь, Солнышко, давай с тобой немножко дружить, хоть ты и котенок… Приходи сюда иногда и крикни: «Гризли». Я постараюсь услышать и приду. Ладно? Извини, что не пригашаю в гости, но мама будет против, не обижайся.
— Конечно, я приду, — обрадовался Солнышко.
— А ты ведь еще расскажешь мне про Страну Настоящей Дружбы, правда же? — с надеждой спросил Гризли.
— Конечно, расскажу, — ответил котенок. — Ну, я побежал, ладно? А то меня, наверное, заждались…
— Беги, — согласился Гризли и, уже скрывшись в траве, крикнул своим тоненьким голоском вдогонку Солнышку. -Если хочешь, зови меня просто Гризлик, как мама.

Хотя Солнышку и не удалось никого расспросить о Стране Настоящей Дружбы, но, направляясь к опушке, он совсем не огорчился. Ведь, во-первых, вместо этого он познакомился с Гризли, и теперь у него было уже целых три товарища. А, во-вторых, наш котенок думал, что очень может быть, Мяуш или Пуша сами уже что-нибудь узнали. Только странное поведение желтой бабочки печалило его, стоило котенку вспомнить о ее неожиданном исчезновении.
Когда Солнышко примчался на назначенное место встречи, Мяуш уже был там.
— Вот и ты, — произнес он. — Привет. Слушай, а ты не видел нашего пушистого ушастого друга?
— Нет, не видел. А ты?
— Конечно, нет. Разве я бы тогда тебя спрашивал?
Солнышко вспомнил, как они вдвоем накануне тоже ждали зайчонка, и робко предложил:
— Может, пока в стихи поиграем?
— Нет, — быстро ответил Мяуш и почему-то сразу заторопился: — Некогда. Давай лучше к нему домой сходим, а то этот Пуша всегда опаздывает. Будто у нас других дел нет, кроме как сидеть на опушке, сложа лапы, и ждать зайцев. Пошли.
Мяуш хорошо знал дорогу к дому Пуши, и Солнышко едва-едва поспевал за ним. Лес на их пути был не очень густой, но котята шли по нему без всякой тропинки. Почему-то Солнышко вспомнил о мышонке с голубыми глазами и на бегу спросил:
— А ты знаком с Гризли? — Уже задав этот вопрос, Солнышко понял, что сделал это совсем напрасно, ведь тот сам говорил, что не знает Мяуша.
— Кто это еще?
— Мышонок — маленький такой, смешной и добрый.
— Не-е, с Гризли я не знаком, — ответил Мяуш. — Мышонок, говоришь? Попросту говоря — мышь… Хмм., пожалуй, я был бы не прочь с ним познакомиться, хоть он и маленький.
Солнышку отчего-то не понравился тон, с которым Мяуш говорил о Гризли. Ему показалось, что между собой они не смогли бы стать даже приятелями, не то, что настоящими друзьями. Так что Гризли, наверное, был прав, не согласившись пойти с Солнышком в лес.
Скоро вдалеке за деревьями мелькнул симпатичный лесной домик — с резными окнами и толстой массивной дверью на петлях.
— Вот тут и живет наш заяц, — сказал Солнышку Мяуш, а затем громко позвал: — Пу-у-ша!
Никто не отозвался. Мяуш немножко подождал, затем постучал в дверь и еще раз крикнул:
— Пу-ух!
Солнышку показалось смешным прозвище, которым назвал зайчонка Мяуш. Хотя сам не понимал, отчего. Пух — смешно, и все тут!
Тем временем дверь домика, в которой жил зайчонок, со скрипом отворилась, и на пороге показался большой зверь, похожий на Пушу, только гораздо больше. Зато точь-в-точь с такими же длинными ушами…
— Здравствуйте, тетушка Зайчиха, — сказал Мяуш.
— Здравствуйте-здравствуйте, — улыбнулась Зайчиха, но тут же заговорила строгим голосом. — За Пушей моим пришли, значит? Вы, никак, в Страну Настоящей Дружбы собрались?
— Еще не собрались, — произнес Мяуш удивленно, так как никогда до сих пор не слышал, чтобы добрая тетушка Зайчиха разговаривала с кем-нибудь так строго: — Мы только хотим узнать, что это за страна такая…
— Знаю, знаю, — сказала Зайчиха. — Все вы так. Сначала узнать, а потом глазом моргнуть не успеешь — уже там. А все Старая Черепаха со своей настоящей дружбой… Вот год назад бельчонок тоже все выспрашивал про эту самую страну, а потом — раз! и нету… До сих пор не вернулся. Белка — моя подруга — до сих пор плачет и ждет своего…
Зайчиха помолчала немного, а потом добавила:
— Не пущу Пушу. И не просите — не пущу.
— Ну, ма-а-ма, раздался из глубины дома умоляющий голос зайчонка. — Пусти меня с ними. Ну, ма-а-ма…
— Нет, — строго прикрикнула на сына Зайчиха. — Обойдешься без этой… без настоящей дружбы. Достаточно в лесу приятелей.
Уговаривать ее было абсолютно бесполезно, и это поняли все.
Тогда Мяуш сказал:
— Тетушка Зайчиха, а можно Пуша с нами просто поиграет. Ну, ее — эту Страну Настоящей Дружбы. Нам да без него скучно.
Мама Пуши чуточку задумалась и, похоже, была уже почти готова отпустить своего сыне поиграть с котятами — только поиграть, конечно… Тем более, что ей и так уже надоело все утро слушать его просьбы сквозь слезы.
Но тут Солнышко не выдержал:
— Как это, ну ее Страну Настоящей Дружбы, Мяуш? Может, тебе — и «ну ее», а вот мне нужен настоящий друг. Обязательно нужен.
Услышав это, тетушка Зайчиха строго сказала:
— Нет. Не пущу. И точка. Не хочу я потом убиваться, как белка. Не пущу. Пусть дома посидит.
Пушин голос заплакал где-то в глубине домика, а Зайчиха уже собралась закрыть дверь, когда Солнышко, вспомнив ее рассказ, спросил:
— А этот… бельчонок. С кем он отправился в Страну Настоящей Дружбы? Ведь Старая Черепаха говорила, что туда в одиночку не ходят…
— Да. Не ходят, — согласилась Зайчиха. — Он как услышал про Страну эту самую, так долго искал себе товарища. Да только в лесу никого не нашел. Мой тогда еще, к счастью, совсем маленький был, а вас, поди, и вовсе не было… А потом нашел… Был такой утенок, звали его еще смешно как-то… Вроде, Сплю, а, может, и по-другому… В общем, с ним и пошли. С тех пор -ни слуху, ни духу об обоих. Послушайтесь моего совета, котята — нечего и вам там делать.
Тетушка Зайчиха скрылась в домике, и дверь за ней, опять скрипнув, затворилась. Мяуш недовольно взглянул на Солнышко и сказал:
— Ты чего? Кто тебя за язык тянул? Сейчас бы уже и Пуша был с нами. А то заладил… Как это, ну ее Страну Настоящей Дружбы? Как это, ну ее? Я же только сказал так, чтобы тетушка Зайчиха его отпустила…
— Нельзя обманывать, — огорчился Солнышко. Ему и самому хотелось, чтобы зайчонок сейчас был с ними. Но ведь обманывать все равно нехорошо…
— Тоже мне правдолюбец, — с обидой сказал Мяуш. — Вот теперь вдвоем остались.
— А ты про Страну Настоящей Дружбы ничего не узнал? — поинтересовался Солнышко.
— He-a… He у кого было.
— И мне не у кого.
Наш котенок совсем расстроился и даже стал сомневаться — правильно ли он поступил. И еще ему стало немножко страшно, ведь какие-то бельчонок с утенком отправились в эту страну уже год назад, а до сих пор не вернулись. Значит, там не так-то просто стать настоящими друзьями. Может, права тетушка Зайчиха, сказавшая: «Нечего и вам там делать, котята?»
Тут Мяуш заявил:
— Что будем теперь делать?
Солнышко посмотрел на своего приятеля и вдруг понял, что нет — ошиблась Зайчиха. Ему обязательно нужен настоящий друг. Вот стоит Мяуш — а кто он ему? Так, приятель. А вернутся они из страны, о которой говорила Старая Черепаха, и станут настоящими друзьями. Такими, что водой не разольешь. Навсегда-навсегда. А вернутся они обязательно — просто не может быть иначе, ведь не затем они туда собираются, чтобы там остаться.
И Солнышко сказал:
— Давай, пойдем к Старой Черепахе. Может быть, она нам что-нибудь расскажет, а?
— Пошли, — согласился Мяуш.
Котята развернулись и направились от домика, в котором остался расстроившийся Пуша, той же лесной дорогой, что и пришли.

Солнышку очень хотелось, чтобы Старая Черепаха вновь оказалась на берегу пруда, как два дня назад. Ведь, где еще ее можно искать, он не знал. И котятам повезло: она действительно грелась под теплыми лучами солнца на том же самом месте, где Солнышко встретил ее и в прошлый раз. Наверное, за то время, пока котята ходили к Пуше, она успела сделать все свои важные дела.
Солнышко и Мяуш увидели ее почти одновременно.
— Вот это и есть домик Старой Черепахи? — спросил Мяуш.
— Нет, это и есть сама Старая Черепаха.
— Хм… И эта… хм… полукруглая штуковина рассказала тебе о Стране Настоящей Дружбы?
— Ну да. Только вовсе это никакая не штуковина… Я же говорю тебе, что это — Старая Черепаха…
Котята подошли поближе, и Черепаха заметила их. Она медленно повернула к ним свою голову и сказала:
-А-а, Солнышко… Ну, здравствуй.
— Здравствуйте. Познакомьтесь: это котенок по имени Мяуш. Мы пришли, чтобы узнать у вас дорогу в Страну Настоящей Дружбы…
— Подожди-подожди, — перебил товарища Мяуш. Мы ведь пришли только узнать, что это за страна такая, а там подумаем.
Черепаха внимательно посмотрела на него и вдруг спрятала голову под свой панцирь, не промолвив ни слова.
— Что это с ней? — шепнул Мяуш Солнышку.
— Не знаю. Обиделась, может… — робко ответил тот и, подойдя поближе к Черепахе, позвал: — Тетенька Старая Черепаха, будьте добры, поговорите с нами немножко. Совсем чуть-чуть. Пожалуйста.
Черепаха вновь высунула голову и сказала:
— Ты очень вежливый котелок, Солнышко. Только я вам ничего рассказывать не буду. Я не справочное бюро. Если хотите попасть в Страну Настоящей Дружбы — пожалуйста, дорогу покажу. А сказки разные пусть другие вам рассказывают. Ну как, идете?
— Дa, — твердо заявил Солнышко.
Мяуш молчал. По-видимому, он еще не решил, можно ли вот так сразу, не раздумывая, принять столь ответственное решение. Конечно, неплохо было бы иметь настоящего друга, но ведь неизвестно, что для этого потребуется. Мяуш подумал ещё немножко и понял, что если сейчас, после уверенного ответа Солнышка, он скажет «нет», то будет выглядеть не совсем смелым котенком. Даже еще хуже — совсем не смелым…
— Я согласен, — тихонько пробурчал Мяуш.
Старая Черепаха, похоже, удивилась этому ответу. Но делать было нечего — она обещала показать дорогу…
— Ну, ладно, — сказала она. — Вижу я, насколько трудно будет вам стать настоящими друзьями, но, видно, теперь уже поздно отказываться от своих слов.
Черепаха немножко помолчала, раздумывая о чем-то своем, а потом добавила:
— Что ж, раз вы оба твердо решили отправиться в Страну Настоящей Дружбы, а не пришли развлекаться моими сказками, то я, пожалуй, немного расскажу вам про эту страну. Тем более что ты, Солнышко, мне нравишься, и если уж ты выбрал настоящим другом именно Мяуша-может, тебе и виднее…
Солнышко и Мяуш устроились поудобнее и постарались не пропустить ни одного слова из того, что рассказала им Старая Черепаха. Особенно Мяуш, который, по правде говоря, еще не решил до конца — стоит ли настоящая дружба больших опасностей, и хочет ли он побывать с Солнышком в стране, о которой та вела свой рассказ. Мяуш, хотя и согласился уже, но совсем не считал, что слово нельзя взять назад, если станет слишком страшно.
— Не так давно жил на свете Король-Лев, — начала Черепаха свой рассказ. Королевство у него было большое, а вот подданных в нем, как на беду, совсем мало. И жилось поэтому королю не слишком хорошо, ведь разве это королевская жизнь, когда некому за тобой ухаживать и даже не от кого услышать, какой ты прекрасный и мудрый правитель. А был Король-Лев действительно очень мудрый. Думал он, думал, как найти подданных в свое королевство, и, наконец, придумал. Он объявил свое королевство Страной Дружбы и предложил всем, кто захочет стать друзьями, побывать там и пройти через испытания, которые он им устроит. Но при условии, что если гости не смогут выдержать этих испытаний, то навсегда останутся подданными в его стране. С тех пор так и повелось, что все звери, желающие стать настоящими друзьями, отправляются во владения Короля-Льва. А был он так находчив и умен, придумывая свои испытания, что через некоторое время везде и всюду признали, что только те, кто прошел их, могут называться настоящими друзьями. И стали владения Короля-Льва наполняться подданными, так как далеко не все претенденты на дружбу могли справиться с испытаниями правителя и четырех его верных слуг — Южного, Западного, Северного и Восточного ветров.
С тех пор, как появилась Страна Настоящей Дружбы, прошли годы. Король-Лев умер, и его владения унаследовал сын — Лео Первый. Не обладая находчивостью отца, он не стал все время придумывать новых испытаний для посетителей его страны, а пользуется защитой надежных ветров, перешедших к нему на службу от Короля-Льва.
Сразу за границей Страны Настоящей Дружбы, которую за время правления Лео Первого стали называть еще Страной Ветров, вам, котята, предстоит поочередно преодолеть на пути ко дворцу повелителя сопротивление четырех его волшебных ветров. И только победив их, вы попадете в королевский дворец, где и сможете стать настоящими друзьями.
Старая Черепаха замолчала, а Солнышко с Мяушем так и продолжали сидеть, поджав под себя задние лапы и не говоря ни слова. Услышанное ими было так необычно и интересно. Котята смотрели на знакомый пруд, на видневшиеся неподалеку верхушки деревьев, располагавшихся у границы леса, и им казалось невероятным существование где-то такой страны, о которoй поведала Старая Черепаха. Удивительной и загадочной.
Мяуш решил, что уж теперь-то он абсолютно точно отправится
с Солнышком в Страну Ветров. Не потому, что так уж сильно хочет настоящей дружбы, а просто разве можно узнать о существовании столь интересного места и не побывать там. Он еще подумал, что это совсем не страшно — ну ни капельки! — ведь Старая Черепаха сказала, что единственной неприятностью может оказаться необходимость остаться в Стране Настоящей Дружбы навсегда, а что может быть лучше, чем навсегда остаться там, где все так интересно, да еще дуют Волшебные ветра. Уж во всяком случае, это гораздо веселее, чем жить тут, где единственное развлечение раз за разом проигрывать во все игры быстроногому зайцу.
А вот Солнышко думал совсем о другом… Во-первых, он немножко боялся. Чуть-чуть и только потому, что не понимал, как может такой маленький слабый котенок, вроде него или Мяуша, преодолеть сопротивление таких опасных врагов на пути к настоящей дружбе. А еще он думал о Пуше и Гризли. Ведь он обещал голубоглазому мышонку рассказать все, что узнает о Стране Настоящей Дружбы. Значит, теперь, когда он узнал так много, то просто не может отправиться туда, не повидав Гризли. Да и Пушу нельзя просто так бросить, ведь зайчонок тоже мечтает стать кому-нибудь настоящим другом.
— Ну, что, котята, не передумали? — спросила Старая Черепаха. Чувствовалось, что она все-таки очень добрая и даже готова вернуть нашим приятелям данное недавно слово, несмотря на строгость, с которой его потребовала.
— Да, — первым отозвался теперь уже Мяуш.
Черепаха, похоже, снова удивилась — на сей раз появившейся у него уверенности. Однако она ничего не сказала. Лишь еще внимательнее посмотрев на Мяуша, перевела взгляд на Солнышко и спросила:
— А ты?
— Я тоже, — проговорил тот. — Только мне необходимо предупредить о том, что я отправляюсь в Страну Настоящей Дружбы еще одного приятеля. Это очень быстро. Можно?
— Конечно, — отозвалась Черепаха.
— Ты к этой мыши собираешься, что ли? — холодно спросил Мяуш.
— Да, к Гризли, — уже на бегу уточнил Солнышко. Теперь он даже не думал, с какой скоростью должен передвигаться, чтобы Мяуш не подумал, будто он его слишком уж он торопился поговорить с голубоглазым мышонком…

Гри-зли-и… Гри-изли-ик… — тихонько позвал Солнышко, примчавшись на знакомое место.
Никто не откликнулся, только где-то очень далеко начала куковать кукушка. Наш котенок еще не знал, что нужно считать все ее «ку-ку», чтобы понять, сколько лет жизни она напророчит.
Солнышко снова позвал:
— Гри-излик…
— Ку-ку, — опять ответила далекая птица.
— Ну, чего ты шепчешь? — раздался из травы знакомый тоненький голосок. — Я же говорил тебе, что меня надо позвать. А ты шепчешь так тихо, словно по соседству со мной живет кошка, которую ты боишься разбудить. Тьфу ты, все время забываю, что ты и сам — кошка. Ну, тогда собака.
— Я не кошка, а котенок, — напомнил Солнышко.
— Это не имеет значения, — поучающе, точь-в-точь, как сделала его мама, когда он попытался намекнуть ей о знакомстве с котенком, заметил Гризли. И от себя добавил: — Важно, что я тебе верю, потому что ты поклялся пушинками.
— Просто я боялся, что если позову тебя громко, то это может услышать твоя мама и не отпустит тебя ко мне, — объяснил Солнышко, не забывший об истории с Пушей.
— Правильно, конечно, — согласился Гризли. — Но я совершенно случайно оказался близко. Догадайся из трех раз, что лучше: чтобы тебя услышали и я, и мама, или наоборот, чтобы ни я, ни мама тебя не услышали?
— Наверное, первое, — подумав, решил Солнышко.
— Вот и неправильно. Раз!
— Тогда второе.
— Тоже неправильно. Два!
— Тогда я не знаю, — расстроился котенок.
— Ну, что ты? С тобой даже не интересно пошутить. У тебя еще целая попытка, а ты сдаешься. Неужели ты полагаешь, будто лучшим вариантом стало бы, если б тебя услышала мама, но не услышал я?
— Нет. Наверное, лучше наоборот.
Тут Солнышко вспомнил, что ужасно торопится. Почему-то, беседуя с Гризли, он постоянно об этом забывал — наверное, потому что с мышонком было очень весело разговаривать. Наш котенок начал быстро рассказывать. Торопясь, перескакивая с одного на другое и тут же возвращаясь обратно, он передал Гризли все, что недавно узнал от Старой Черепахи — и про существование в каких-то неведомых далях Страны Настоящей Дружбы, и про Короля-Льва с его сыном, и про четыре Волшебных ветра, преграждающих каждому посетителю страны дорогу ко дворцу своего правителя. И — самое главное! — что они с Мяушем вот-вот отправятся в путешествие за настоящей дружбой. Просто с минуты на минуту — как только он кончит рассказывать Гризли всю эту историю.
Мышонок ни одного раза не перебил своего товарища, а только слушал и слушал. И лишь когда котенок проговорил: «Сейчас я вернусь к пруду, и Старая Черепаха покажет нам с Мяушем дорогу в Страну Ветров», Гризли грустно заметил:
— Счастливчики. Я бы тоже с удовольствием по-настоящему с кем-нибудь подружился. Только не с кем, вот и ты уходишь…
Солнышко чуть-чуть подумал, и тотчас ему в голову пришла великолепная мысль: «А почему бы и Гризли не отправиться с нами?» Котенок даже удивился, почему он не догадался об этой возможности раньше, и сказал:
— Хочешь пойти с нами?
Мышонок взглянул на Солнышко своими ясно-голубыми глазами, и тот увидел, как из их выкатились две крохотных слезинки. Все-таки глаза Гризли были удивительно похожи на небо — теперь из набежавшей на них тучки пошел маленький печальный дождик.
— Что с тобой? — удивился Солнышко. — Почему ты плачешь? Ты обиделся на меня?
— Нет, я не обиделся. Просто я не могу отправиться с вами.
— Почему?
— Ты, наверное, не поймешь. Солнышко. Ты даже не представляешь, как непросто жить на свете, если ты — всего лишь маленький зверек, которого со всех сторон подстерегают опасности.
Мышонок помолчал немного и, будто споря с самим собoй, вдруг несколько раз подряд сказал:
— Не могу. Не могу. Не могу… Я не могу отправиться в Страну Настоящей Дружбы с двумя кошками.
— Из-за мамы? — догадался Солнышко.
— Нет. Она меня вообще ни с кем не отпустит, даже спрашивать не стоит. Я сам не могу. Только не подумай, будто я трус. Я ведь вижу, что ты совсем не злой, и этот… Мяуш… наверное, тоже. Но, какие бы вы ни были, но все-таки две кошки. А в Стране Настоящей Дружбы может приключиться всякое.
Солнышко вспомнил, как странно повел себя Мяуш, когда речь заходила о Гризли, и подумал, что, быть может, мышонок и прав. Но, видя, как тот расстроился, все-таки попытался уговорить приятеля:
— Но я же поклялся тебе этими… Ну, пушинками. И Мяуш поклянется, если захочешь, — уверенно пообещал он, хотя в глубине души сомневался в этом.
— Нет. Дело не в клятве. Я же говорю: вы — копки, а я — мышь. Испокон веков повелось, что мы должны быть врагами. Значит, нечего и мечтать о настоящей дружбе.
И в этот момент Солнышку пришла в голову еще одна прекрасная идея.
— А зайцев ты тоже боишься? — спросил он.
— Зайцев? Нет, не очень. Они же не едят мышей.
— Что ты заладил: «едят — не едят». Я вот тоже не ем мышей, хоть и котенок. Я молоко люблю. Главное — это не то, как зверь называется, а то, какой он сам! Вот! Даже крокодил может стать настоящим другом, если он добрый и хорошо воспитанный.
— Не обижайся. Может, ты и прав, — согласился Гризли. — Но крокодил — вряд ли, я что-то никогда не слышал о воспитанных крокодилах.
— Ладно, неважно. Это пусть решает тот, кто соберется в Страну Ветров с крокодилом. А я про другое. Ты хочешь, чтобы твоим настоящим другом стал добрый зайчонок?
— Зайчонок? Конечно! Только у меня нет знакомых зайцев, хотя мама говорила, что как раз с ними можно дружить. А что?
— Просто в лесу живет зайчонок Пуша, который тоже хотел отправиться с нами в Страну Настоящей Дружбы, только его не отпустила тетушка Зайчиха. Пуша — очень хороший, он тебе понравится. Так вот. Я думаю, что ты должен сходить к нему домой, познакомиться, а потом, когда мама отпустит, наконец, Пушу, отправиться с ним к Старой Черепахе. Мне кажется, что из вас получатся очень хорошие друзья.
— Правда? — обрадованно спросил мышонок.
— Честное слово.
Гризли воспрял духом, и к нему вернулся его обычный солидный тон, когда было непонятно — всерьез он говорит свои совсем взрослые фразы или подшучивает над тем, как забавно эти взрослые фразы выглядят, когда их произносит такое крохотное существо.
Солнышко попытался объяснить приятелю, как добраться к Пушиному домику, но у него ничего не получилось, ведь он и сам не очень хорошо знал дорогу. Поняв, что объяснить ничего так толком и не сумеет, котенок махнул передней лапой в сторону опушки и сказал:
— Куда-то туда. В лесу обязательно найдется, у кого спросить. Ты ведь найдешь, правда?
Ему очень хотелось, чтобы Гризли и Пуша тоже оказались в Стране Ветров, ведь оба они были такими милыми, словно специально созданными для настоящей дружбы.
— Найду, — пообещал мышонок. Обязательно найду. До встречи в Стране Ветров!

Старая Черепаха и Мяуш уже заждались Солнышка. Вернее, заждался-то один Мяуш, которому не терпелось поскорее пуститься в дорогу к удивительным владениям короля Лео Первого. А Старая Черепаха, удобно пристроившись под ласковыми лучами солнца, никуда не торопилась. Ей, по правде говоря, было абсолютно безразлично, как скоро вернется наш котенок.
Тем временем Мяуш с каждой минутой вел себя все беспокойнее — сначала он просто сидел, потом стал нетерпеливо ходить взад-вперед, а под конец начал тихонько, чтобы не услышала Старая Черепаха, бормотать себе под нос:
— Ну, о чем можно так долго говорить с мышью? Тоже мне, нашел собеседника… С мышами надо проще — два прыжка, и весь разговор! А Солнышко готов дружить с кем угодно — от муравья до слона.
— Наконец-то, — вырвалось у него, когда он заметил бегущего к пруду Солнышко. Однако стоило Мяушу увидеть счастливое лицо приятеля, как ему стало немножко грустно. Наверное, оттого, что перед тем, как надолго покинуть родные края, ему даже не с кем было попрощаться. Разве что с Пушей, но тот был далеко.
Старая Черепаха увидела, что котята вновь собрались вместе и, не меняя своего уютного положения, спросила:
— Ну, что, теперь готовы?
— Да, — отозвался Солнышко.
— Давно готовы, — пробурчал и Мяуш.
— Что ж, тогда пора звать вашего проводника, который покажет вам дорогу, — произнесла Старая Черепаха и громко позвала: — Сальто. Сальто-о…
Почти сразу же откуда-то со стороны леса появилась бабочка — да-да, та самая, которая так странно повела себя, стоило Солнышку спросить у нее про Страну Настоящей Дружбы. На сей раз она опять была желтого цвета. Видимо, для Сальто этот цвет являлся все-таки естественным, а покраснела она тогда из-за каких-то своих переживаний. Бабочка приземлилась прямо перед Черепахой и сказала:
— Слушаю вас. Звали?
— Звала-звала. Сальто, нужно проводить этих котят в Страну Настоящей Дружбы.
— Так я и знала, — возмущенно затараторила бабочка. — Еще когда вот этот, — она махнула крылом в сторону Солнышка, — вчера полез ко мне с расспросами, я сразу поняла, чем дело кончится. Так всегда. Чуть только немного отдохнешь, отоспишься — и сразу: «Сальто, провожай кого-нибудь в Страну». А я, между прочим, не молодая уже туда-сюда гонять, как зафрахтованная.
— Как какая? — не поняла Старая Черепаха, не говоря уже о котятах.
— Как за-фрах-то-ван-на-я, — по слогам повторила бабочка, гордясь своей образованностью, а потом продолжила: — Чуть подвинется кто-нибудь очередной на этом настоящей дружбе, так сразу: «Сальто, провожай!» А мне надоело. Годы идут, а я еще нектару вдоволь не попила. Куда там вдоволь! К концу своего нового чартерного рейса я и вкус-то его забываю…
— Какого рейca? — опять не удержалась Черепаха.
— Чар-тер-но-го, — вновь пояснила Сальто. — Специального, значит.
В процессе своего длинного монолога бабочка опять слегка изменила цвет, превратившись из ярко-желтой в бледно-розовую.
«Начинается, — подумал Солнышко. — Сейчас улетит».
Однако Старая Черепаха была иного мнения.
— Выговорилась? — миролюбиво спросила она. — Так вот, нужно проводить этих котят в Страну Настоящей Дружбы. Ты же единственная знаешь дорогу.
— Да поняла я, поняла, — сказала Сальто. — А что будет, если я заболею? Или прямо в пути состарюсь и умру от безрадостной жизни? Пора уже и о замене позаботиться — молодежь, вон, растет и в ус не дует. Лишь бы нанектариться до такого состояния, что крыльев не поднять.
— Ладно, ладно, придумаем что-нибудь. Ты уж проводи их еще разок, а там посмотрим, — пообещала Старая Черепаха.
— Ну, пожалуйста, — не выдержал Солнышко, с тревогой следивший за малейшими изменениями в окраске бабочки.
— Мы вас очень просим, уважаемая Сальто, — так вежливо, как только мог, добавил Мяуш.
— И не просите, — ответила бабочка столь строго, что котята совсем приуныли. — Нечего просить. Я же понимаю: спорь — не спорь, а лететь все равно придется. Но в последний раз, устала я уже, — добавила она, обращаясь к Старой Черепахе.
— Ур-ра! — закричали Солнышко и Мяуш, подпрыгнув от радости. Солнышко, правда, немножко огорчился за Пушу и Гризли — кто же проводит в Страну Ветров их? — но потом решил, что опасаться нечего. Ведь Старая Черепаха такая умная, и она обязательно что-нибудь придумает. А, может быть, ей удастся еще раз уговорить Сальто. Самое главное — что они с Мяушем отправляются в Страну Настоящей Дружбы.
— Ну, что, неуч, — обратилась Сальто к Солнышку. — Вы уже готовы? Тогда полетели. Эх, жизнь моя транзитная.
Никто не стал переспрашивать бабочку, что она имела в виду, так как надежду разобраться в ее мудреных выражениях потеряла даже Старая Черепаха.
— Счастливого пути, — вместо этого пожелала она путешественникам. — Желаю вам вернуться настоящими друзьями.
— Мне-то пожелайте хотя бы вообще вернуться, — мрачно попросила Сальто.
— Ладно. Желаю.
— Полетели, — повторила бабочка.
— Что значит полетели? — удивился Мяуш. — Мы, между прочим, не умеем…
— Тогда побежали или попрыгали. Хоть что-то ты умеете? Только летательно.
— Как-как? — не поняли котята.
— Летательно, говорю. В смысле, быстро. Скоро лето кончится, а я все-таки еще надеюсь застать нектар по возвращении.
Сальто снова приняла свою обычную желтую окраску, по всей видимости, окончательно смирившись с предстоящим путешествием, чем сильно обрадовала продолжавшего чуть-чуть сомневаться Солнышко. Затем бабочка поднялась в воздух и, облетев пруд, направилась в сторону от леса. Сальто летела не слишком быстро, но котята все равно едва поспевали за ней. Однако через некоторое время то ли она, увидев, как запыхались Солнышко и Мяуш, замедлила скорость, то ли котята привыкли к заданному бабочкой темпу, но теперь они уже не отставали от Сальто без особого труда.
Примерно через полчала пути Солнышко оглянулся назад и увидел, что знакомый лес уже совсем скрылся из виду, и их дорога пролегает теперь по совсем чужим местам. Котенку стало страшновато и почему-то грустно — он ведь впервые в жизни покидал окрестности своего домика. Но он же отправился в путь не просто так, куда глаза глядят, а за настоящей дружбой!
— А далеко до этой Страны Ветров? — спросил Мяуш.
— Не то, чтобы далеко, но дорогу не каждый найдет, — гордо заявила Сальто. — Тут все дело в наблюдательности и опыте, ну, а мне ни того, ни другого не занимать. Так что доберемся.
— А идти-то сколько? — стоял на своем Мяуш.
— Сколько-сколько… Достаточно. Сейчас долетим до Большой Пустыни, а из нее я выведу вас к Дремучему Лесу. Вот в лесу-то и запрятана, как иголка в стоге, ваша Страна Настоящей Дружбы.
— Не заблудимся мы в лесу? — осторожно поинтересовался Солнышко.
— Эx, неуч, — обиженно протянула Сальто. — Чай, не в первый раз эмигрирую… Ой, что-то я не то сказала… Мигрирую — во как надо! Чай, не в первый раз мигрирую…
Сальто улыбнулась, удовлетворенная вовремя исправленной оговоркой. И продолжила:
— У меня и в пустыне, и в лесу — везде свои метки есть. А вообще-то страну эту самую найти мало кому под силу.
Закончив разговор этой гордой фразой, Сальто прибавила скорость ровно настолько, чтобы у котят исчезло желание задавать новые вопросы.

Когда Солнышко расстался с Гризли, направился к пруду и скрылся из виду, мышонок, задумавшись, сам того не замечая стал вслух рассуждать о его предложении:
— Зайчонок… Что ж, это, пожалуй, еще куда ни шло. Даже мама будет довольна.
Гризли еще ни разу в жизни не видел зайцев, и в его представлении этим словом обозначалось нечто пушистое, ушастое и доброе. Главное — доброе, потому что он никогда не слышал о ком-нибудь, кого обидел заяц. Поэтому мышонок решил обязательно познакомиться с Пушей. Гризли не очень любил играть с другими мышатами, так как это было не слишком весело — те всегда предпочитали любую подвернувшуюся возможность перекусить самым интересным развлечениям.
Он решил отправиться на поиски Пуши немедленно, не откладывая неприятного путешествия в кажущийся таким опасным лес. Именно сейчас, когда желание найти зайчонка было пока еще сильнее страха, стремительно нараставшего в душе голубоглазого мышонка, стоило тому взглянуть на подбирающиеся к его крохотному телу громадные тени от деревьев.
«Эх, ну почему же я родился таким маленьким и беззащитным?» — горьким вопросом заключил свои размышления Гризли и зашагал по направлению к лесу, уже через минуту почувствовав, как его окружили полумрак и прохлада. Следуя направлению, указанному Солнышком, мышонок довольно быстро добрался до опушки и, увидев вновь проглянувшее сквозь расступившиеся стволы сосен солнце, решил, что полдела уже сделано. Дорога по лесу оказалась не такой уж и страшной.
Правда, никого, кто смог бы объяснить Гризли, куда направляться дальше, мышонку не повстречалось. Но ведь еще неизвестно, что лучше: шагать наугад или оказаться завтраком для какого-нибудь лесного зверя, предпочитающего по абсолютно непонятной для Гризли причине именно на обед именно мышат. Так, по крайней мере, решил наш голубоглазый знакомый, которого мама всегда предупреждала остерегаться неожиданных встреч.
И тут опушку выбежало существо, подобного которому Гризли еще не встречал. Мышонок спрятался в траве и мысленно составил характеристику увиденному животному: «Большое, даже намного больше Солнышка, и совсем не похоже на кошку… Рыжее… Пушистое… Особенно хвост… Уши, правда, так себе, но тоже не маленькие… Не Пуша ли это?»
Гризли долго не решался обратиться к рыжему существу, чтобы узнать, как его зовут: Пуша или нет? Наконец, еще раз взглянув на него, мышонок подумал, что по степени пушистости это определенно должен быть зайчонок Пуша, хотя по ушастости вполне может оказаться кем-нибудь другим. Гризли набрался смелости и осторожно подал голос из травы:
— Извините, пожалуйста, а вы не Пуша?
Рыжее существо оглянулось вокруг себя, но никого не увидело. Еще раз оглянулось — и снова никого.
— Пуша я или не Пуша, мы еще выясним, — нахально ухмыльнувшись, произнесло оно. — А вот ты кто? Терпеть не могу разговаривать неизвестно с кем.
— Я — мышонок Гризли.
— А-а, мышонок… Ну, выходи, не бойся, расскажи, зачем тебе Пуша нужен, — облизнувшись, сказало рыжее существо и тихонько добавило: — Мышонок — так мышонок… Голод — не тетка.
Но Гризли этого не слышал.
— А вы меня не съедите?
— Я? Тебя? Да ты что?! Где ты видел, чтобы ли… тьфу… В общем, не ем я мышей, — громко заявил рыжий зверь, при этом про себя добавив: — … когда можно съесть что-нибудь другое.
— Тогда поклянись пушинками…
— Чем? А-а, все равно! Клянусь, чем хочешь!
Мышонок вылез из травы и приблизился к незнакомому животному, по-прежнему сомневаясь — могло ли приключиться такое совпадение, что Пуша все-таки сам нашел его.
— Ну, подходи, подходи, — подбодрила его хитрая лиса, а это была именно она.
Теперь, когда лисица увидела Гризли, то вполне могла бы просто погнаться за ним и съесть. Но она считала, что погоня за мышонком — занятие совершенно недопустимое. Столько усилий из-за такой крохотной добычи! «Сам придет», — решила лиса, видя, что Гризли после ее клятвы почти совсем перестал ее бояться. Еще несколько шагов — и…
Но тут случилось неожиданное. Пролетавшая мимо ворона, увидев происходящее на опушке, от удивления потеряла половину высоты своего полета и, едва не упав на землю, пронзительно закричала:
— Кар-р… Что твор-рится в мир-ре… Мыши сами залезают в р-рот к лисе… Пр-риближаетсякр-роваваядр-рама в р-роще… Кар-р…
Она вовсе не собиралась мешать лисе завтракать. Просто у вороны был такой характер — стоило ей что-нибудь увидеть, как она сразу же сообщала об этом всему лесу. Как только Гризли услышал слово «лиса», он мгновенно вспомнил все рассказы своей мамы о коварной рыжей хищнице, которую следует бояться гораздо больше, чем самой злой кошки.
«Ой, мамочка моя, это лиса», — успел подумать мышонок, прежде чем ноги сами понесли его наутек.
— Дур-ра, — зло передразнила лиса все испортившую ворону.
Та описала вокруг лисы прощальный круг и, гордо прокаркала:
— Сама дур-ра.
И улетела по своим делам, довольная тем, как ловко сумела постоять за себя в споре.
«Делать нечего — придется бегать», — подумала лиса, видя удаляющееся крохотное белое тельце Гризли. Хищница не сомневалась, что легко сумеет догнать мышонка, и поэтому даже не стала слишком торопиться. Поднявшись с места, лиса, не спеша, потрусила за Гризли, и расстояние между ними стало неумолимо сокращаться, несмотря на то, что мышонок мчался изо всех сил. Но куда ему было сравняться в скорости с лисой!
Гризли бежал, не разбирая дороги и не оглядываясь назад, но чувствовал, что преследовательница приближается к нему с каждой секундой. Погоня подходила к концу, еще чуть-чуть — и лиса настигла бы мышонка… Но в это утро ей почему-то удивительно не везло. Когда казалось, что ничто уже не может спасти Гризли, и лиса уже занесла над ним лапу, планы хищницы вновь оказались разрушены… Прямо в голову лисы полетели одна за другой две огромные шишки, и она от неожиданности упала, потеряв равновесие.
— Беги, мышонок, беги скорей за холм, — раздалось откуда-то с верхушки сосны.
Гризли так не понял, что же произошло, но почувствовал — лиса отстала, ведь позади больше не слышалось ее дыхания. Холм, к которому направил мышонка неизвестный голос, показался маленькому Гризли настоящей горой. После того, как он обогнул ее, то сразу же увидел прямо перед собой симпатичный деревянный домик. Гризли подбежал к нему и постучался, даже не раздумывая — не ждет ли его там еще большая опасность, чем оставшаяся позади.
Тем временем оправившаяся от неожиданного удара лиса уже на своей полной скорости помчалась наверстывать упущенное расстояние. Она опять почти сумела догнать свой неуловимый обед, но, видимо, ей просто не суждено было полакомиться в этот день. В последнюю секунду Гризли успел проскочить в отворившуюся дверь домика, которая захлопнулась и заскрипела засовами прямо перед носом хищницы. Погоня завершилась.
— Пропади все пропадом, — пробурчала лиса. — Старею, мышь — и ту уже не догнать.
Убедившись, что в домик ее не пустят, а самой забраться туда невозможно, она медленно побрела прочь. А в это время внутри спасительного укрытия измученный Гризли наконец-то почувствовал себя в безопасности. Он внимательно разглядывал хозяев, не в силах промолвить ни слова, так как ему казалось, что стоит ему раскрыть рот — и бешено колотящееся в груди сердечко тотчас же выскочит через него наружу и помчится еще дальше.
Перед мышонком находились две серых зверя — один побольше, другой поменьше, но оба с очень добрыми глазами.
— Бедненький, — проговорил большой зверь, в котором вы, наверное, уже узнали тетушку Зайчиху. — Пуша, принеси воды, а то этот несчастный мышонок совсем запыхался.
— Пуша? — нашел в себе силы задать вопрос изумленный Гризли. — Зайчонок Пуша, да? Это ты?
— Я. А что?
Мышонок немного отдышался и, забыв о своем приключении от счастья, что так быстро нашел зайчонка, заговорил:
— Здравствуйте. Меня зовут Гризли. А я как раз тебя искал, Пуша, мне Солнышко посоветовал.
— Ну, как он там? — грустно спросил зайчонок.
— Они с Мяушем уже отправились в Страну Настоящей Дружбы…
— Опять эта Страна Настоящей Дружбы, — недовольно прервала
мышонка Зайчиха. — Хватит о ней. Тебе, Гризли, надо немного поспать, чтобы отдохнуть после такой погони. И как ты смог от лисы убежать — не представляю! Это не любому зайцу удается…
Она провела Гризли в соседнюю комнату и удобно устроила на кучке сена, предварительно угостив морковкой. Правда, морковка не слишком понравилась мышонку, но он из вежливости доел ее до конца, а только потом быстро уснул от переживаний. У него выдался очень непростой денек.

Проснулся Гризли уже под вечер и, прислушавшись к голосам, которые раздавались из глубины дома, понял, что в нем гость. Один из голосов, хотя и показался мышонку знакомым, но явно не принадлежал ни Пуше, ни тетушке Зайчихе.
— Вот я и гляжу, — произнес этот голос. — Бежит он, мышонок-то, а лиса уже и вовсе схватить его изготовилась. Ну, я пару шишек в нее и запустила, чтоб охоту отбить за детьми гоняться…
Теперь Гризли узнал этот голос, посоветовавший ему бежать от лисицы за холм, где он нашел домик тетушки Зайчихи и Пуши. Желая узнать, кому он принадлежит, и поблагодарить своего спасителя, Гризли направился в ту комнату, откуда слышалась беседа. Там за столом, кроме хозяев, сидела взрослая белка. Мышонок сразу понял, что это белка, ведь как раз с ними-то ему доводилось встречаться довольно часто. Он сказал:
— Я очень хочу поблагодарить вас за то, что вы меня спасли. Большое спасибо.
— Да что ты? — отмахнулась белка. — Не за что. Разве это труд? Проучили мы лису немножко, да жалко — не очень сильно, не то не ходила бы сейчас кругами вокруг этого домика.
— А что, ходит? — насторожилась Зайчика.
— Да, ходит. Видно, ждет, когда гость ваш домой отправится.
— Ну, ладно, дети, — обратилась к Пуше и Гризли тетушка Зайчиха, — идите-ка, позанимайтесь своими делами. Незачем вам это слушать.
Те не стали слишком сопротивляться, потому что им и самим не терпелось поговорить и поближе познакомиться друг с другом. Однако не успели они закрыть за собой дверь, как услышали фразу, настолько заинтересовавшую обоих, что Пуша и Гризли, не сговариваясь, прильнули к этой самой двери и стали слушать. Наши приятели, конечно, знали, как нехорошо подслушивать, но что делать, если за дверью разговор зашел о Стране Настоящей Дружбы.
— Что мне о Пушей моим делать — ума не приложу, — пожаловалась Зайчика. Как об этой Стране Настоящей Дружбы услышал, так только о ней и думает. Мне и говорить уже боится, но я-то вижу.
— Да-а, — грустно проговорила белка. — Ты уж на меня не обижайся, но я все-таки скажу. Сбежит твой Пуша. Как ни держи его, как ни запирай — все равно сбежит. Тут никакого лекарства не придумаешь…
— Ладно тебе, — прервала ее Зайчиха. Это мы еще посмотрим, как он от меня сбежит. Ни на шаг из дома не отпущу, покуда не увижу, что мысли эти о настоящей дружбе из его головы не выветрятся.
— Сбежит, — покачав головой, повторила белка.
— Посмотрим. А от твоего-то никаких известий?
— От Кисточки? Нет. Ничего. Да какие могут быть известия, тут уж одно из двух — либо вернется, либо нет. Только год целый уже прошел…
Белка, не сдержавшись, заплакала, и тетушка Зайчиха принялась ее утешать, а потом разговор перешел на другие темы. Пуша и Гризли прошли в комнатку, где мышонок отдыхал, и остановились друг перед другом. Гризли подумал, что Пуша, стоящий сейчас перед ним, гораздо больше похож на Пушу, каким он его себе представлял раньше, чем лиса. И как только можно было ошибиться?
— Так они, значит, уже отправились? — грустно спросил зайчонок, выслушав рассказ Гризли про Солнышко и Мяуша и словно еще не веря, что его приятели находятся уже на пути в Страну Настоящей Дружбы.
— Да, — коротко ответил тот, а потом своими излюбленными солидными фразами передал Пуше все, что узнал от Солнышка про удивительные владения короля Лео Первого. Пока Гризли рассказывал, Пушины глаза не отрывались от мышонка, как будто он слушал именно ими. Однако стоило тому закончить рассказ, как зайчонок почему-то перевел взгляд на пол и, задумчиво двигая взад-вперед правой задней лапой, проговорил:
— Они… они… они просто плохие… Вот. Они просто плохие — почему они не подождали, пока я сумею выбраться к ним?
Гризли увидел, что его новый знакомый с трудом сдерживает слезы, и попытался успокоить Пушу:
— Ну, почему просто плохие? Уж если Солнышко просто плохой, то я вообще не знаю, кто тогда просто хороший. Представляешь, он же кошка, а даже не попытался меня съесть. А ты говоришь «просто плохой».
Увидев, что даже таким неопровержимым аргументом не сумел убедить зайчонка, Гризли добавил:
— И вообще-то он посоветовал нам с тобой вместе сходить к Старой Черепахе и тоже отправиться в Страну Настоящей Дружбы.
— Нам? С тобой?! — удивился Пуша. Да ведь мы пока даже не приятели, только-только познакомились.
Мышонок подумал немножко и сказал:
— Ты знаешь Солнышко? Знаешь. И я тоже. А раз Солнышко у нас общий приятель, значит, с тобой тоже приятели — двоюродные. Правильно?
— Ага, — согласился Пуша, еще не до конца понимая, что это значит — быть двоюродными приятелями. Интересно, а двоюродным тоже можно в Страну Настоящей Дружбы?
— Ктому же всегда мы можем стать и настоящими, если захотим, — добавил Гризли.
— Слушай, а давай прямо сейчас захотим, — попросил Пуша, очень неуютно чувствовавший себя в незнакомой роли.
— Давай, — согласился Гризли и чтобы закрепить переход их отношений в новое качество, отрекомендовался: — Гризли. Мышонок.
— Пуша. Заяц, — ответил тем же его собеседник, подумав, что таков обязательный ритуал при превращении двоюродных приятелей в настоящие.
— Ну, вот и все. Можно к Старой Черепахе отправляться, — удовлетворенный, что ему наконец-то удалось отвлечь Пушу от грустных мыслей, сказал Гризли.
— Не-е… Прямо сейчас нельзя. Во-первых, ночь скоро. Во-вторых, надо еще придумать, как мне из дома сбежать. А, в-третьих, там где-то твоя знакомая лиса бродит, ты же слышал.
При упоминании о лисе мышонок задрожал и робко заметил:
— Да, сегодня, пожалуй… Пожалуй, не стоит. Да и Старую Черепаху мы, наверное, ночью не сумеем разыскать.
— Пу-уша, — раздался из соседней комнаты голос тетушки Зайчихи. — Идите сюда.
Зверята вернулись туда, где Пушина мама уже прощалась с уходящей белкой, и Гризли, все еще продолжавший со страхом думать о бродившей где-то неподалеку хищнице, спросил:
— А вы совсем-совсем не боитесь лису?
— Да чего мне ее бояться? — удивилась белка. — Лисе ведь на дерево не забраться, да по веткам за мной не побегать… Теперь она будет меня бояться, — добавила она, вспомнив, как ловко сумела утром запустить в ту шишками.
— Ну, все, дети, — сказала тетушка Зайчиха. — Вам пора спать — поздно уже. Ты, Гризли, нынче у нас переночуешь, чтобы снова не пришлось кое с кем наперегонки бегать.
Зверьки попрощались с белкой, пожелали спокойной ночи Зайчихе и отправились спать.
Гризли встал очень рано, едва-едва первые лучи солнца осторожно заглянули в окошко. И сразу же разбудил Пушу, подумав, что пока спит тетушка Зайчиха выбраться из домика незамеченными им будет легче. Да и разве можно было терять время, когда два их знакомых уже отправились в Страну Настоящей Дружбы?
— Так, засов на двери нам самим не отодвинуть, в окошко можешь вылезти только ты, надо что-то придумывать, — сказал Пуша. — Может, через трубу?
Представив себе, как их чистенькие шерстки становятся абсолютно черными от лазания по грязной трубе, Гризли решил сначала проверить остальные варианты. Он направился в прихожую, и скоро оттуда раздался его тихий тоненький голосок:
— Пуша, иди-ка сюда…
— Подумать только — оказалось, что вчера вечером после ухода белки тетушка Зайчиха забыла задвинуть засов. Товарищи одновременно подумали, что могло бы случиться, если бы об этом узнала лиса… Уф-ф. Но нет худа без добра, и путь оказался свободен. Они вышли из домика, тихо притворили за собой дверь и, когда отошли на несколько десятков шагов, Пуша, уверенный, что теперь их уже не догнать, прокричал:
— Мам, задвинь засов, — чтобы лиса ненароком не натворила бед после их ухода.
Вдруг среди деревьев мелькнула рыжая шерстка, и Гризли, заикаясь, пробормотал:
— Ли-и-са…
Однако Пуша не слишком испугался — зайчонок знал, что мало кто в лесу может потягаться ним в беге наперегонки. Он схватил маленького Гризли на передние лапы и помчался к опушке. Лиса бросилась вдогонку. Сначала мышонок еще чуть-чуть боялся, но увидев, как быстро увеличивается расстояние между ними и преследовательницей, развеселился и даже прокричал:
-Э-хе-хей! Что, непросто догнать мышку, злючка противная?
Скоро лиса потеряла. Пушу из виду и прекратила погоню, в сердцах воскликнув:
— Дожила, уже мыши надо мной насмехаются. Пропади пропадом эта быстроногая еда. Надо переходить на овощи.
Там временем приятели, двигаясь с прежней стремительностью Пуши, добрались до опушки. Затем до границы леса. До пруда. Старая Черепаха только-только добралась сюда в ожидании первых теплых солнечных лучей, когда на берег с головокружительной скоростью выскочил Пуша, державший на передних лапах Гризли.
Пока Пуша пытался отдышаться после бега, Гризли спрыгнул на землю и опросил:
— Извините, а это вы и есть Старая Черепаха?
— Я и есть, — зевнув, ответила та.
— А вы не могли бы показать нам дорогу в Страну Ветров? Пуша и я очень хотим стать настоящими друзьями…
— А что вы о ней знаете?
— Все.
— Вот как? — удивилась Старая Черепаха, но потом, взглянув внимательно на Грили, догадалась: — А-а, ты, наверное, тот самый мышонок, к которому вчера бегал Солнышко?
— Да, — коротко ответил тот.
Старая Черепаха сказала, что пока ничем не может помочь приятелям:
— Дорогу в Страну Настоящей Дружбы знает только бабочка Сальто, но сейчас она провожает туда двух котят. Поэтому вам придется подождать, пока она вернется, а потом мы вместе попробуем уговорить ее слетать еще разок.
— Не можем мы ждать, — произнес расстроившийся Пуша. Он знал, что скоро за ним сюда обязательно придет тетушка Зайчиха.
Старая Черепаха поняла его без объяснений, она ведь не зря считалась очень мудрой. И посоветовала:
— Ну, тогда идите сами. Идите так, чтобы солнце все время светило вам в спину. Если будете идти правильно, то скоро доберетесь до Большой пустыни, а уж там, где она начинается, обязательно подождите желтую бабочку — иначе заблудитесь. Запомните — ее зовут Сальто. Счастливого пути.

Тем временем Солнышко и Мяуш, уже без труда поспевавшие за Сальто, как раз добрались до места, где и начиналась Большая пустыня. Ух, и огромная же она была на самом деле! Котята не подозревали никогда, что где-то на свете существует место, где нет абсолютно ничего, кроме песка. Ни деревьев, ни травы, ни цветов, ни зверей — только песок! Желтый, как березовый лист осенью, и противный, как сама осень, приходящая на смену наполненному радостью лету, чтобы расчистить дорогу мрачной стуже зимы.
От однообразной желтизны вокруг почему-то сразу захотелось пить. Но стоило Мяушу поделиться этим желанием с Сальто, как та с присущим ей мрачным юмором заявила:
— Дня три о питье нечего и мечтать. Потом, если уж очень захотите, помечтать будет можно, но пить все равно нечего. Так что, если раздумали в Страну Настоящей Дружбы, давайте поворачивать назад.
— Поворачивать мы не будем, — твердо ответил Солнышко, хотя не совсем понимал, как можно так долго прожить без воды. Но ведь Сальто направлялась в Страну Ветров не в первый раз. Не с верблюдами же она летала туда прежде, значит, можно справиться с жаждой.
— Не будем — так не будем. Мое дело сопровождать, — угрюмо пробурчала бабочка, а потом, сжалившись над совсем погрустневшими котятами, добавила: — Посередине Большой пустыни должен быть оазис, где и подкрепиться, и попить можно будет. Если, конечно, мимо не проскочим.
— А что такое оазис? — не понял Мяуш.
— Ну-у… оазис, это вроде как сюрприз всем путникам — кусочек леса прямо в пустыне.
— А если проскочим? — с замиранием в голосе спросил Солнышко. Ему вдруг ужасно захотелось, чтобы вся пустыня состояла из одного большого-пребольшого оазиса. Ведь это был бы еще лучший сюрприз всем путникам. Видимо, тот, кто придумывал пустыню, не смог додуматься до такой простой вещи.
— Если проскочим — не будет оазиса, — как ни в чем не бывало, заявила Сальто. — Это вообще такая штука — оазис. Наткнулся — попил, отдохнул, проскочил мимо — другие попьют, отдохнут.
— Как бы нам… это… не проскочить бы, — тихо проговорил Мяуш, которого жара, жажда и возможное отсутствие долгожданного оазиса заставили усомниться в необходимости посещения Страны Настоящей Дружбы.
Бабочка не стала ничего отвечать на это замечание Мяуша и продолжила путь, всем своим видом показывая, как ее обидели сомнения котят в ее способностях проводника.
Через пару дней дорога по Большой пустыне до того измучила Солнышко и Мяуша, что они почти перестали разговаривать между собой и с Сальто. Котята не ожидали, что их испытания начнутся еще задолго до попадания в Страну Ветров. Они приуныли и все чаще стали поглядывать вперед, надеясь увидеть там обещанный бабочкой оазис, который защитит на время от превратностей утомительного пути под палящим солнцем.
Когда Солнышко в очередной раз посмотрел вперед, то увидел, как где-то вдалеке унылая панорама бескрайних песков словно бы расступилась, освободив место для нескольких и высоких деревьев.
— Оазис, — радостно закричал котенок.
— Ура-а! Оазис, — подхватил счастливый Мяуш. — Попали! Попали!
— Не радуйтесь раньше времени, — сказала Сальто, от души пожалев своих спутников, и добавила:
— Никакой это не оазис вовсе, а обыкновенный мираж.
— Что? — в один голос спросили котята.
— Мираж, — повторила бабочка и важно пояснила: — Оптическое явление.
Видимо, ее познания о мираже ограничивались высказанным определением, потому что дальше Сальто вновь перешла на обычный язык:
— Мираж — это вообще невесть что такое. Сплошной обман. Вроде видишь оазис, а на самом деле его и нет вовсе. Вон, глядите, уже и исчез…
Будто в подтверждение слов бабочки силуэты деревьев быстро исчезли, словно растворившись в воздухе. Встреча с миражом укрепила Солнышко в его убеждении, что тот, кто придумывал Больную пустыню, сделал это на редкость неудачно. И ему следовало бы при этом хоть с кем-нибудь посоветоваться. Ну, хотя бы с тем, кто придумал их родной лес. А то, и вправду, получилась не Большая пустыня, а какая-то большая глупость — даже если не считать столь неудачной выдумки, как мираж.
Прошло еще два дня пути… Только ночь приносила в пустыню желанную прохладу, но ночью ведь надо было спать, и поэтому она пролетала слишком быстро. Солнышко подумал, что гораздо лучше было бы ночью идти, а днем спать, но, когда котенок поделился этой своей мыслью с Сальто, та ответила, что это невозможно. Во-первых, днем очень трудно уснуть, а во-вторых, двигаясь в темноте, легко пройти мимо оазиса. А пить действительно хотелось все сильнее.
Солнышко часто-часто вспоминал оставшуюся дома бутылочку молока. Эх, окажись она здесь! Никогда в жизни ни он, ни Мяуш так не мечтали хотя бы об обыкновенном дожде! И вот, когда Солнышко еще раз посмотрел вперед в надежде увидеть на горизонте тучку, его взгляду открылась уже знакомая картина.
— Еще один мираж, — устало проговорил он.
— Никогда не видел ничего противнее пустыни, — подхватил Мяуш.
— Если бы оазисов тут было столько, сколько миражей еще ничего, а так…
— А вот это как раз не мираж, а настоящий оазис, — не подавая виду, что сама чрезвычайно счастлива, сказала Сальто.
— Правда? — поначалу даже не поверили измученные котята.
— Правда, правда, — улыбнулась бабочка, увидев, как ее слова наполнили новыми силами с трудом передвигавшихся Солнышко и Мяуша, и те бросились вперед, забыв об усталости.
Оазис и был-то совсем небольшой. Всего-навсего четыре деревца, неизвестно каким чудом выросших на такой странной почве, да крохотный родничок, наполнявший расположившийся в тени деревьев маленький пруд. Но сколько радости получили котята, проведшие тут целый день! Да и Сальто явно не без удовольствия попила из пруда и отдохнула в тени. Любой, кто увидел бы бабочку в эту минуту, понял бы, что никакой нектар не заменил бы ей сейчас этого прохладного родника.
На следующий день путники вновь пустились в дорогу. Пребывание в оазисе здорово подкрепило их силы, и вторая половина путешествия через Большую пустыню показалась им гораздо легче первой. Хотя очень скоро снова захотелось пить, а жара не стала ничуть меньше, но все равно.
Через несколько дней окружающая картина стала буквально на глазах преображаться. Песок потихоньку сменился обыкновенной землей, в которой то тут, то там появились признаки приближения совсем другой природы. Сначала это были отдельные травинки, затем — невысокий кустарник, и, наконец, настоящие деревья. Большая пустыня осталась позади. И, по правде говоря, никто ни чуточки об этом не пожалел.
— Ну вот, мы добрались до Дремучего леса, — сказала Сальто, когда деревья обступили их со всех сторон.
— Тут страшновато, — признался Солнышко. — Ни тропинки, ни дороги — все будто специально устроено, чтобы заблудиться.
— А в Большой пустыне ты не боялся заблудиться? — спросила бабочка.
— Не-а, — ответил котенок. — Разве можно заблудиться там, где кроме песка, ничего и нет?
— Да уж, — вздохнула Сальто. — Неуч — он и в дремучем лесу неуч. Запомни, Солнышко: там, где ничего нет, заблудиться легче всего. Легче, чем в самом дремучем из всех дремучих лесов. Понял?
— Нет, — честно признался Солнышко.
— А как это? — вступил в разговор Мяуш.
— Как это? Как это? — передразнила бабочка. — Оба, значит, неучи… Там, где ничего нет, и ориентиров никаких нет. Значит, можно на одном месте хоть всю жизнь кружить, даже не догадываясь, что никуда не двигаешься. Но это, конечно, если без опытного сопровождающего.
И Сальто быстро полетела вперед.
С каждым шагом лес вокруг Солнышка и Мяуша все сгущался, словно стараясь оправдать свое название. Через некоторое время кроны деревьев сомкнулись где-то высоко над головой котят, полностью скрыв от них и небо, и солнце. И сразу стало как-то очень грустно и беспокойно на душе, словно вот-вот откуда-нибудь должен был появиться кто-то страшный, кому будет меньше всего дела до мечты котят о настоящей дружбе. Кто-то совершенно неизвестный, но наверняка не завтракавший.
Как похож был этот лес на тот, откуда Солнышко и Мяуш начали свой путь! И сколько между ними было различий! Самым главным различием оказалось полное отсутствие в дремучем лесу живых существ. Похоже, здесь не жил вообще никто — ни птицы, ни насекомые, ни звери.
Целых два дня Солнышко и Мяуш следовали за Сальто по этим зарослям, опасаясь каждого шороха вокруг. Они даже не решались заговорить с бабочкой из боязни, что, увлекшись разговором, та заблудится. Ох, как же не хотелось этого котятам именно здесь!
И все-таки Солнышко, наконец, не выдержал и обратился к Сальто:
— А почему в Дремучем лесу совсем-совсем никто не живет?
— А зачем? — удивилась та.
— Как зачем?
— Зачем жить в этом мрачном лесу, если вон, видите, деревья расступаются и… Да, котята, там и начинается ваша Страна Настоящей Дружбы. Вот мы и пришли.
— Ур-ра!-воскликнул Солнышко, не скрывая радости.
— Наконец-то, — тихо добавил уставший Мяуш.
— Ра-а, — прозвучало отразившееся от деревьев эхо.